Такое простое действо, как вечерний прием пищи, обещало быть чем-то необычным, но я почти не волновалась. А когда за мной зашел Герман, предложив идти вместе, всякое волнение вообще испарилось. К слову, с нарядом я не прогадала – он тоже надел джинсы и светлую рубашку. Светлую! Это учитывая, что прежде всегда отдавал предпочтение темным тонам. Поскольку я не знала, где находится упомянутая Кириллом «скрытая обеденная», сопровождение Германа стало просто бесценным. А как я выяснила уже вскоре, обеденная располагалась по соседству с гостиничным рестораном, только, как мы в нее попали, я так и не поняла. Казалось, находились в коридоре, а тут раз – и перед нами круглый, с белой кружевной скатертью стол, накрытый на шесть персон. За ним уже сидели госпожа Санли и, неожиданно, Олег, а остальные места пока пустовали. Сама же обеденная выглядела удивительно причудливо: небольшая круглая комната с потолком недостижимой высоты. Сложилось впечатление, что я нахожусь не в знакомом строении, а в какой-то высокой башне. Впрочем, если вспомнить, сколько в Большом Доме имелось секретов, возможно, такое сравнение было недалеко от истины. Вдоль стен располагались кухонные буфеты разных размеров и форм, застекленные и со сплошными деревянными дверками. На стенах висели картины самых разнообразных стилей – среди масляной живописи виднелись даже плакаты и постеры. Кое-где проступали барельефы птиц и небольших ящериц, больше похожих на дракончиков. На первый взгляд в обеденной царила идиллия. Даже госпожа Санли, вальяжно рассевшаяся в одном из обитых бархатом кресел, казалась самим спокойствием. Расправив многочисленные юбки, она восседала среди них как фигурка на свадебном торте и непринужденно рассматривала свои покрытые красным лаком длиннющие ногти. Олег тоже сохранял абсолютную невозмутимость. В отличие от нас с Германом, он вырядился как на праздник, облачившись в черный костюм и рубашку до того белоснежную, что с нее разве только крахмал не сыпался. Глядя на него, я пожалела, что здесь нет Аленки, – она бы его вид точно оценила! Герман отодвинул для меня кресло, заставив почувствовать себя чуть ли не леди, а затем сам сел в соседнее. Сначала я не поняла, откуда исходит методичный тикающий звук, а затем заметила, что по соседству с картинами на стенах развешаны часы – большие и маленькие, квадратные и круглые, старомодные и современные. Комната была и впрямь чудно́й! Не успели мы обмолвиться и словом, как на пороге, будто из ниоткуда, возник Тэйрон. Удостоив собравшихся коротким кивком, он занял свое место. А уже меньше чем через минуту в обеденной появился и Кирилл, который, в отличие от заклинателя, отличился большей приветливостью. – Благодарю всех за то, что пришли, – прежде чем тоже занять свое кресло, произнес он. – Осталось дождаться еще одного гостя, и можем приступать. Упомянутый гость ждать себя не заставил. Сначала изображение на самой большой картине исчезло, затем полотно стало черным, а через пару секунд на нем появилась большая белая морда, буквально пропевшая: – Ну, здра-у-вствуйте. Котик стилем поддержал нашего администратора, надев черную бабочку, которая невероятно ему шла. Вслед за мордой и бабочкой появилось остальное тело, и вместе с тем рама картины увеличилась, чтобы вместить духа целиком. – Вот теперь можем приступать, – улыбнулся Кирилл. – Вилли, прошу закуски. Пустые тарелки тут же стали наполняться едой, а бокалы – напитками. В бокале Кирилла и Германа оказалось красное вино, у Тэйрона – явно что-то покрепче, а госпожа Санли, чей бокал наполнился янтарной жидкостью, довольно хмыкнула: – Люблю бренди! Лучше вашей виноградной кислятины. Принюхавшись, я обнаружила, что мне тоже подали вино – только игристое и с явным фруктовым оттенком. Похоже, учли вкусы каждого. Сидящие за столом звонко чокнулись, Котик отсалютовал нам из картины, и все сделали глоток. После приступили к поданным перепелкам, которые оказались такими вкусными, что мне захотелось проглотить даже косточки. Вилли снова оправдал свое звание гения специй, придав мясу такие невероятные ароматы, что оторваться от него, дабы заговорить, было практически невозможно. И все же Кирилл сумел. – Полагаю, нет нужды озвучивать причины, по которым с сегодняшнего дня начинается наше тесное сотрудничество. Все мы стоим на страже Большого Дома. Если бы нашелся кандидат, более достойный стать владельцем этого места, я уступил бы ему без колебаний. Но человек, желающий прибрать Большой Дом к рукам, принесет только разруху и хаос, так как желает завладеть гостиницей сугубо в корыстных целях. Он сделал паузу, во время которой обвел присутствующих внимательным взглядом, и продолжил: – Я прошу всех вас поочередно патрулировать комнату, где хранится ключ, и ведущие к ней коридоры. Расписание составлено согласно вашему удобству, его вы возьмете после ужина. Подобные меры можно было бы посчитать лишними, но мы уже неоднократно убеждались, что возможно всякое. Любую, даже самую безупречную защиту можно вскрыть. Именно поэтому все мы, шестеро, должны быть предельно бдительны. – Что, и мила-у-шка? – протянул из картины Котик. Ко мне обратились прищуренные желтые глаза. – И Юлия, – проследив за его взглядом, подтвердил Кирилл. – Нам очень повезло, что в Большом Доме появилась эта девушка. Тэйрон, – без перехода обратился он к заклинателю, – поведайте нам, о чем вам утром рассказала Юлия и о сделанных вами выводах. Поиграв напитком в бокале и заставив всех немного подождать, тот ответил: – Игорь сотрудничает с псиоником, на которого зарегистрирована липовая фирма. Как только в Большом Доме появилась новая сотрудница, этим не преминули воспользоваться, пригласив ее работать иллюстратором. Собеседование проводил тот самый псионик, Дмитрий Шарин. Он же пытался воздействовать на девушку, в течение нескольких недель стараясь проникнуть в ее сознание. Смысл сказанного дошел до меня не сразу. И, не успела я задать уже рвущийся с языка вопрос, как вновь заговорил Кирилл: – И как мы можем быть уверенными, что этот человек действительно является псиоником? Распознать их практически невозможно. – Невозможно даже для таких сильных магов, как вы, – кивнул Тэйрон. – И таких заклинателей, как я. Но духи отличаются от нас, а некоторые могущественны настолько, что могут заглянуть в самые потаенные уголки души любого человека. На последних словах Тэйрон прищелкнул пальцами, и всеобщее внимание сосредоточилось на том месте, где ранее появлялись гости. Теперь там – у буфета, имитирующего дверь, стоял Най, весь вид которого выражал злость и крайнюю степень недовольства. – Дух желания был так любезен, что поведал мне о сущности молодого человека, с которым одна из наших работниц не так давно ходила в ресторан. – У одной из «наших работниц» есть имя, – придя в себя, не стерпела я. – Не очень-то красиво говорить о человеке в третьем лице в его же присутствии, не находите? – Итак, – бессовестно меня проигнорировав, обратился Тэйрон к Наю: – Ты подтверждаешь, что Дмитрий Шарин является псиоником? Дух желания успел только, передернув плечами, кивнуть, как вдруг в обеденной раздалось прерывистое: – Это… это и правда… ты? Здесь? С лица Ная мгновенно исчезли все краски, и его кожа приняла оттенок постеленной на столе скатерти. Госпожа Санли же, наоборот, покраснела, чего не смог скрыть толстый слой пудры, и привстала с места, не сводя горящего взгляда с предмета своей симпатии. – Начина-у-ется, – обреченно протянул Котик, прикрыв морду лапой. Похоже, от желания немедленно броситься наутек Ная спасали только гордость и чувство собственного достоинства. Вероятно, до сего момента, находясь в гостинице, ему удавалось удачно скрываться от госпожи управляющей. А теперь он попался ей на глаза не по собственной вине, а из-за заклинателя духов, заставившего его появиться на ужине. Меня же в этот момент их любовные разборки волновали в последнюю очередь. Куда больше занимала только что услышанная новость о Диме – неужели это правда? Неужели он действительно является псиоником – одним из магов разума, о которых мне как-то рассказывал Сов? Я припомнила все связанные с ним моменты, каждую нашу встречу, начиная с собеседования и заканчивая толком не состоявшимся свиданием. Сейчас, переосмыслив собственные чувства, я вдруг поняла, что изначально испытывала к Диме откровенную симпатию. Его хотелось слушать, ему хотелось верить, а в ресторане со мной и вовсе происходило нечто странное, пока не вмешался Най! Еще и след звервона – можно было сразу понять, что в офисе нечисто! Все сходилось. Но легче от этого не стало. Напротив, на душе сделалось прескверно, и мне буквально захотелось взвыть. Если все так, как описал Тэйрон, то последние недели я пребывала в иллюзиях, которые сейчас рассыпались, точно карточный домик. Мое устройство на интересную работу, похвалы начальства, обещанный карьерный рост и развитие – все ложь. А я-то действительно поверила, будто на что-то способна! Что смогу зарабатывать иллюстрированием и состояться как художник! Хотя… С другой стороны, задания я выполняла честно. Навыки свои, как ни крути, прокачала, сильно продвинулась в освоении программ и даже сделала несколько индивидуальных серий иллюстраций! Так что нет – не все ложь. Я – настоящая, и мое творчество настоящее, провались оно все пропадом! – Ты выглядишь так, словно сейчас взорвешься, – подавшись ко мне, шепнул Герман. Я бы много чего могла ответить, взорваться тоже могла. Но срываться на Германе, который в моих разочарованиях был не виноват, не хотела. Поэтому, сделав над собой усилие, сумела сдержаться и, чтобы отвлечься, обратила взгляд к весьма комичной сцене, разворачивающейся прямо у меня под носом. – Ах, Най! – восклицала пунцовая госпожа Санли. – Куда же ты пропал, драгоценный? Сколько времени прошло, а от тебя никаких вестей! Дух желания пятился маленькими шажками и, судя по перекошенной физиономии, желал незамедлительно исчезнуть. А, судя по свирепым взглядам, периодически бросаемым на заклинателя, больше всего на свете хотел его укокошить. – Бесстыдник! Паразит! – неожиданно сменила тактику управляющая. – Нелюдь проклятущий! Бросил меня одну, влюбленную, потерянную! Голодную, холодную, с ребенком! У всех присутствующих открылись рты. – Каким ребенком? – опешил Най и, опомнившись, возмущенно воскликнул: – Женщина, вы бредите?! – Ладно, ребенка не было, – легко согласилась госпожа Санли и тут же снова пошла в наступление: – Но все равно! Меня, одну! Бессовестный! Да я всю молодость на тебя потратила, всю красоту зря прошляпила, не в силах полюбить кого-нибудь другого! Женщина?! Это так ты меня теперь называешь?! Скандал набирал обороты. Воздух вокруг управляющей буквально наэлектризовался, Най стал совсем дерганым, и неизвестно, чем бы закончилась перепалка ведьмы с бывшим любовником, не прекрати ее Кирилл. Подойдя к управляющей сзади, он мягко коснулся ее плеча и, склонившись, что-то негромко проговорил. В это же время заклинатель приблизился к Наю (чего я на его месте делать не рискнула бы). Кажется, эти двое были не просто магом и заклинателем, а самыми настоящими волшебниками! Потому что вскоре все снова сидели за столом, в том числе и дух желания. Просто поразительно… – Продолжим, – как ни в чем не бывало провозгласил владелец гостиницы. – Вилли, будь добр подать основное блюдо. Воздух все еще был наэлектризован, со щек госпожи Санли не сходила краска, ее немаленькие ноздри широко раздувались, а у Ная явно чесались руки разнести все и вся. Но Кирилл этого будто не замечал, источая уверенность и свойственное ему спокойствие. Глава двадцать первая О вторжениях в сознание и посиделках на крыше Теперь шестое место за столом не пустовало, а в обеденной нас было семеро. Котик, дожидаясь, пока мы доедим перепелов с рисовым гарниром, лениво покуривал любимую трубку и краем глаза косился на насупленного Ная. Дух желания оказался единственным, кто не притрагивался к еде и сидел с таким выражением лица, будто ненавидел целый мир – впрочем, возможно, в этот момент так оно и было. Даже госпожа Санли немного успокоилась, хотя ее ноздри по-прежнему трепетали, а щеки оставались цвета вареной свеклы. – Хватит жра-у-ть, – в какой-то момент не выдержал Котик. – Обсуждать дава-у-йте. Мне спа-у-ть охота. Перевернувшись на бок, он подпер пушистую морду пушистой же лапой и обвел всех собравшихся скучающим взглядом. Дольше всего его взгляд задержался на Кирилле, и тот, вытерев губы салфеткой, возобновил прерванный разговор. Обратившись лично ко мне, он попросил продолжать работать иллюстратором и общаться с Димой. Но чтобы тот не сумел залезть ко мне в голову, предложил защитить мое сознание особой формой магии. Он не конкретизировал, но я заподозрила, что форма магии, о которой идет речь, по сути, является такой же, какая скрывает одно из моих воспоминаний. – Мне бы хотелось этого избежать, – честно призналась я. – При всем уважении, я не хочу, чтобы кто-то притрагивался к моим мыслям. Даже вы. – Никто не увидит ваших мыслей, Юля, – опроверг Кирилл. – К тому же я не настолько силен в подобной магии. Будет лучше и гораздо безопасней, если эту задачу выполнит Тэйрон. Наверное, не следовало выражать свои чувства столь открыто, но я, не сдержавшись, воскликнула: