Я не стала возражать или задавать лишние вопросы – просто приняла свой законный заработок. Но, взяв конверт, произнесла: – Несмотря на наш контракт, я оказала помощь не ради денег. Не знаю, в чем именно моя заслуга, учитывая, что я фактически ничего не сделала, но защита Большого Дома для меня сейчас больше чем работа. Это место… – Я на миг замолчала, подбирая слова. – Действительно кажется мне… домом. – Мне, как и Дому, радостно это слышать. – Улыбка Кирилла стала шире, но его глаза остались серьезными. – Как вы думаете, Юлия, что есть суть любого дома? – Семья? – предположила я. – Семья, – согласился маг. – И история. Я смею считать всех своих работников семьей, а отношения в семье строятся на доверии. Именно поэтому я хочу посвятить вас в историю Дома и поручить ее защищать. Сказав это, он подошел к книжному шкафу и тронул одну из стоящих на полке книг. Раздался тихий скрежет, и левая секция отъехала в сторону, открыв заполненный мягким светом проход. – Так просто? – пошутила я. – Ни выезжающих из стены лестниц, ни даже паутины, которая обычно опутывает потайные ходы? – Я ценю комфорт, – бросил Кирилл через плечо. – Прошу за мной. Потайной ход действительно оказался чистым, аккуратным, и, как сказал маг – комфортным. Как только мы в него вошли, секция шкафа заняла прежнее место, а на потолке зажглись небольшие круглые лампочки. Всего через несколько минут коридор сменил направление – пол под ногами стал плавно понижаться. Здесь не оказалось лестниц, но можно было не сомневаться, что мы спускаемся на несколько этажей. А поскольку кабинет Кирилла и так находился на первом этаже, выходило, что мы оказались где-то под землей. Спустя еще некоторое время ход привел нас к простой светлой двери, на которой имелось углубление в форме руки. Остановившись, Кирилл приложил к нему ладонь, и от двери стало исходить легкое свечение, которое вскоре сменил негромкий щелчок. Вслед за владельцем гостиницы я вошла в открывшееся помещение, при этом спиной ощущая присутствие позади Германа. Комната оказалась довольно большой, но загроможденной. В сущности, здесь не было ничего, кроме расставленных где придется тумб, которых я насчитала одиннадцать. По виду они были абсолютно одинаковыми – деревянными, лакированными и высотой примерно с письменный стол. Я подавила желание спросить, что это за тумбы, и терпеливо дождалась момента, когда Кирилл уверенно подошел к одной из них – той, что располагалась у левой стены. Едва он коснулся ее гладкой поверхности, как вновь раздался тихий щелчок, сопровождающий выехавший вперед ящик. Кирилл загораживал мне обзор, и я не видела, что он достал из ящика, вплоть до того момента, пока маг ко мне не обернулся. В его руках находился медный ключ, украшенный изящной ковкой и разноцветными, завораживающе поблескивающими камнями. – Это и есть история Большого Дома, – произнес Кирилл. – Так ценимые людьми бумаги дают власть только над зданием, но это – ключ к его сердцу. Было в интонации мага нечто такое, от чего у меня по коже мгновенно пробежала дрожь. Герман ничем не выдавал своего присутствия, но я почему-то стала ощущать его еще острее. – Вы двое, – голос вновь заговорившего Кирилла заставил вздрогнуть, – будете оберегать ключ наравне с духом-хранителем, Тэйроном и госпожой Санли. Юля, – ко мне обратился взгляд глаз, мерцающих так же ярко, как драгоценные камни, – вы отдали часть своей энергии на поддержание барьера, поэтому между вами и Большим Домом появилась особая связь. Теперь вы наравне с другими можете прикасаться к ключу и обеспечивать ему защиту. Одновременно со странной смесью трепета и волнения я чувствовала себя несмышленой первоклашкой, не способной понять взрослого и умного учителя. – Подождите. – Я постаралась вникнуть в суть. – Мне известно, что некто по имени Игорь желает завладеть гостиницей. А для того, чтобы стать владельцем, нужно обладать не только участком и усадьбой, но и этим ключом, я правильно поняла? – Правильно, – подтвердил Кирилл. – Но маг, который создал на этом месте гостиницу духов, позаботился и о том, чтобы владеть ключом могли только наследники его крови. А вот тут мои брови стремительно поползли вверх. – То есть, вы хотите сказать… – Да. – Кирилл улыбнулся. – Бывшие владельцы Большого Дома были моими родителями. – Но как же… – Я непроизвольно помотала головой, как будто это могло помочь внести ясность. – Если ключ может взять только потомок, то какую угрозу представляет Игорь? Уже задавая этот вопрос, ответ я примерно представляла, и Кирилл мои догадки оправдал, сообщив, что пресловутый Игорь приходится ему двоюродным племянником. Когда графиня вместе с мужем ушла из этого мира, здесь у нее осталась сестра, чей внук теперь жаждал заполучить Большой Дом. Каким образом он вообще узнал о духах, Игорь не сказал, но пояснил, что гостиница его интересует, прежде всего, как источник долгой жизни. Игорь убежден, что его дядя живет так долго не потому, что владеет магией, а поскольку имеет возможность путешествовать в различные миры. – Все подробности обсудим за ужином, – завершил рассказ Кирилл, вернув ключ туда, откуда взял. – Герман, Юлия, вы приглашены в нашу скрытую обеденную. Прошу, приходите к восьми вечера и не опаздывайте. Вот так я и обзавелась новой информацией, подогревшими любопытство вопросами и приглашением на таинственный ужин, который уже предвкушала, потирая ладони. Когда мы с Германом вышли из кабинета начальства в коридор, уходить я не спешила. Привалившись спиной к стене, несколько раз глубоко вздохнула и перевела взгляд на безымянноборца, который тоже здесь задержался. – Мне вновь проявлять инициативу первой? – глядя на него в упор, осведомилась я. – Учти, гордость у меня есть и, если ты сейчас опять станешь делать вид, что я тебе безразлична, больше тебя не побеспокою. Никогда. Герман стиснул челюсти и несколько мгновений стоял неподвижно, демонстрируя на собственном примере, как можно застыть каменным изваянием. А затем случилось то, чего я ожидала от него в самую последнюю очередь, если ожидала вообще. Эти как минимум сто восемьдесят сантиметров в мгновение ока оказались передо мной, и голубые глаза стали надвигаться на меня со скоростью внезапно обрушившегося на землю торнадо. Я успела подумать о том, что сейчас их цвет напоминает грозовое небо, затем мелькнула какая-то глупая мысль, что все происходящее – просто плод моего воображения, а затем мыслей не осталось совсем. Я сильно заблуждалась, когда думала, что Герман позволил себе оттаять вчера вечером. Нет! По-настоящему его панцирь разбился сейчас, когда он сам – первый! – осознанно и решительно сделал шаг мне навстречу. И какой шаг! Меня целовали с таким голодным неистовством и напором, каким мог позавидовать даже дух желания. Я смутно сознавала, что до этого момента не знала Германа таким, не представляла, что его отстраненная угрюмость может скрывать настолько сильный фейерверк. Фейерверк, который взрывался специально для меня. Духи возьми, а ведь я, незаметно для себя, успела влюбиться по уши… Никогда не жаловала любовные романы, но в тех, что прочитала по настоянию Ленки, главные героини всегда страдали слабостью колен, головокружением и тахикардией. Раньше считала все это огромным преувеличением, но сейчас понимала, что такие симптомы не составляют и малой части срывающих крышу ощущений. Не было Большого Дома, Германа, меня самой – только властные губы, руки и прерывистое хриплое дыхание. А после – снова соприкосновение губ, но уже едва-едва, и мы, смотрящие друг в другу в глаза. Я была ошеломлена и неожиданным поведением безымянноборца, и своей реакцией на него. Его же чувства до конца распознать не получалось, но в этих все еще грозовых глазах, в этом взгляде читалось такое неприкрытое желание, что на сей раз Най удавился бы от зависти! «Пропала окончательно», – припечатала моя внутренняя ведьмочка и, притопнув ногой, исчезла, оставив меня наедине с бушующими эмоциями. Кажется, впервые за время нашего с Германом знакомства я не находила слов. Вообще никаких. Просто стояла, ощущая все пресловутые симптомы, и чудом держалась на ногах. – Такая инициатива тебя устроит? – севшим голосом спросил безымянноборец. – Более чем, – с той же интонацией ответила я. Прежде во время нашего общения мне почти всегда удавалось сохранять ощущение равенства между нами, но сейчас я чувствовала себя перед ним абсолютно беспомощной. – Пойдем, – обхватив за запястье, он потащил меня за собой. Обескураженная, я сопротивляться даже не пыталась. – Куда? Обернувшись через плечо, Герман усмехнулся: – Я задолжал тебе свидание, не забыла? Я чуть не ляпнула, что свидание мне испортил не столько он, сколько Най, но вовремя прикусила язык и нашла в себе силы улыбнуться. Даже ожидаемый ужин мерк перед временем, которое мне предстояло провести наедине с Германом. И не только из-за пробудившихся ярких эмоций, но и потому, что он сам волей-неволей дарил мне удобную возможность прояснить некоторые касающиеся его моменты. Оказавшись на улице, Герман решительно направился вперед по залитому солнцем тротуару, а руки моей так и не отпустил. В другой ситуации я, возможно, ощутила бы себя идущей на привязи собачонкой и такой ассоциации совсем бы не обрадовалась, но сегодня все было иначе. Мне почему-то нравилось не знать, куда мы направляемся. Сюрпризы я любила всегда, а Герману, несмотря на все сложности наших взаимоотношений, доверяла. И все же место, куда он меня привел, знатно удивило. Это была небезызвестная фабрика, где мы когда-то отражали нападение безымянных. – Можешь выходить, – сказал безымянноборец, и я не сразу поняла, к кому он обращается. Но вот прозвучало неповторимое и хорошо знакомое «уи-уи!», с которым из соседних кустов выпрыгнул цыпленок. А что меня удивило еще больше, так это мой собственный рюкзак, который он тащил на плечах! Как тонюсенькие ножки этого хлипкого духа выдерживали такую тяжесть, я просто не представляла, но факт оставался фактом: мне принесли полный набор для рисования. Это обнаружилось, когда я открыла рюкзак и увидела в нем блокнот, ластики, карандаши, маркеры и прочие полезные штуки. Недоумевая, я перевела взгляд на Германа и, в который раз за последний час посмотрев ему в глаза, все поняла. – Ты хочешь… – начала и не договорила, но он закончил за меня: – Это ты хотела нарисовать мой портрет. Я согласен. Сначала в его интонации мне почудилось сделанное одолжение, но все же это было не оно. Что бы Герман ни говорил, он и сам хотел мне позировать. По крайней мере, в настоящий момент. Меня же дважды просить не требовалось, и я немедля приступила к делу. В первую очередь, особо не церемонясь, я усадила Германа на землю и подобрала ему нужную позу. Он послушно терпел, пока я поворачивала его голову и плечи, пытаясь отыскать нужный ракурс, а затем так же послушно замер – благо застывать изваянием он умел как никто. Я же сама в это время с трудом сдерживала волнение, прикасаясь к его лицу, рукам, волосам… Да чтоб меня! После я удобно расположилась напротив, вооружилась блокнотом и под любопытным взглядом духа-помощника взялась за карандаш. Откровенно говоря, я была бы просто счастлива ощущать на себе взгляд лишь цыпленка. Но моя модель тоже смотрела на меня – в упор, чуть прищурившись, почти не мигая, вынуждая нервничать и не давая сосредоточиться на работе. «Да соберись ты, в конце концов!» – мысленно надавала я себе оплеух. Как ни странно, помогло. У Германа были четкие и немного резковатые черты лица. Выступающий вперед квадратный подбородок, прямой нос и выразительные губы, которые обычно были сжаты в твердую линию, но сейчас оказались расслаблены. Я всегда видела, что он хорош собой, но именно сейчас рассмотрела насколько. Даже шрам на виске в виде кривого креста не портил, а дополнял эту суровую и несколько мрачную красоту. По мере того как на бумаге появлялись очертания лица, я все чаще ловила себя на мысли, что когда-то Герман был совсем другим. Казалось, изначально его внешность могла принадлежать дружелюбному, ангельски красивому светловолосому парню, но затем что-то наложило на нее неизгладимый отпечаток. – Откуда у тебя этот шрам? – вырвалось у меня, в то время как на листе обозначились очертания глаз. Герман не шелохнулся, только его губы пришли в движение: – Ты уверена, что хочешь это знать? Глава двадцатая, в которой открываются некоторые тайны прошлого