Герман на миг отвел глаза в сторону, а затем снова посмотрел на меня: – Могла бы таковой стать. Ты посмотри на себя. – Он передернул плечами, и в его голосе зазвучала термоядерная смесь раздражения, злости и восхищения: – Легкая, живая, веселая. Ты такая, каким когда-то был я и каким уже никогда не стану. Если не хочешь проблем, держись от меня подальше. Ни установка барьера, ни происшествие с Джеей, ни даже само существование духов не потрясло меня так, как эти его слова. Я была обескуражена такой внезапной откровенностью. Но, несмотря на это, сумела заглянуть в то, что крылось за предостережением Германа, и только сейчас в полной мере убедилась: его коснулись те же чувства, что мучили меня. Было ли это не поддающимся объяснению влечением, симпатией… Нет, определенно больше, чем просто симпатией. Мне как никогда захотелось пробраться под панцирь безымянноборца, растормошить его, заставить забыть о каких-то нелепых предубеждениях и страхах. – А что, если сама хочу проблем? – спросила я, сделав шаг вперед и оказавшись с ним буквально лицом к лицу. – Знаешь, всегда имела ужасную привычку притягивать к себе неприятности, а от привычек не так-то просто избавляться. – Ты не знаешь, о чем говоришь, – ответил Герман спустя несколько мгновений, в течение которых испытывал силу моего взгляда. Для себя я все решила еще задолго до сегодняшнего разговора, но поняла это только сейчас. Хоть я верила в чудеса и загадывала желания, все же считала, что иногда человек может стать волшебником и исполнить их сам. Моим теперешним самым сильным желанием было достучаться до этого непробиваемого человека, заставить его по-настоящему меня заметить. И не только потому, что он действительно по неведомым причинам мне нравился, но и потому, что именно Герман мог стать тем, кто даст мне ответы и поможет разобраться в происходящем. А если точнее – я считала, что тоже могу оказать реальную помощь, если только мне наконец начнут доверять. И, все духи множества миров, никакой Тэйрон не мог стать помехой в исполнении моего желания! Вообще я человек милый. Покладистый и не то чтобы очень рисковый – говоря по правде, во все авантюры я влипала исключительно по стечению обстоятельств. Но сейчас на очередную авантюру шла осознанно, подталкиваемая какой-то шальной смесью адреналина и злости. Я его поцеловала. Поцеловала Германа! Не обделенный хорошей реакцией, безымянноборец не успел не то что среагировать, но даже моргнуть, как одна горничная Большого Дома прижалась губами к его губам! Пожалуй, именно на эффект неожиданности можно было списать тот факт, что мне не ответили. Сначала не ответили, если быть точнее. Герман застыл, словно каменное изваяние, – кажется, глубоко потрясенный моим поступком. – Да поцелуй же меня, – на секунду оторвавшись, потребовала я, обвив руками его шею. Судя по выражению голубых глаз, поцеловать меня хотели не менее сильно, чем убить. Несмотря на всю внешнюю уверенность и браваду, внутри я просто тряслась от страха, что сейчас он меня оттолкнет и… и тогда уже я убью его! К счастью, Герман все же оказался не каменным. Отбросив лишнюю скромность, я могла сказать, что выглядела по-прежнему очень привлекательно – даром столько времени перед свиданием потратила! И он не устоял. Издав приглушенный звук, в котором легко угадывалось ругательство, рывком прижал меня к себе. Теперь целовали меня, притом целовали так, что не осталось никаких сомнений – точно не каменный! Кто бы мог подумать, что под этой угрюмой холодностью скрывается столько страсти и живых чувств? И кто бы знал, что эти вечно сжатые в твердую линию губы могут быть такими мягкими? Вот это действительно относилось к разряду чудес: целоваться с нелюдимым безымянноборцем, стоя на территории гостиницы духов, в то время как вокруг нее воздвигается невероятный барьер! Ведьмочка внутри меня ликовала, то тая, то танцуя румбу. Не знаю, с чего вдруг это создание сегодня во мне появилось, но пока уходить оно явно не намеревалось и всячески о себе напоминало. Перед закрытыми веками мелькали яркие вспышки – отсветы сияющих и тут же гаснущих огней, где-то в отдалении слышались голоса, стрекотали кузнечики, шелестел древесными кронами ветер, который обнимал и нас. Я словно вернулась в полет над костром, сполна ощущая на себе его жар. Только жар теперь источало не пламя, а безымянноборец, чей неожиданный напор заставил меня забыть обо всем. И все же я нашла в себе силы отстраниться первой. – Так кто такой звервон? – выдохнула я, не узнав собственного голоса. Тяжело дыша, Герман всматривался в мое лицо так, словно видел в первый раз. Похоже, его желание меня убить стремительно возросло. Наш «разговор» оказался прерван появившимся в поле зрения заклинателем духов, который шел с южной стороны гостиницы. Разумеется, его лица, как обычно, видно не было, но я могла бы поклясться, что он пребывает в состоянии крайнего недовольства. Тоже заметив его появление, Герман, вопреки ожиданиям, взял меня за руку и потянул за собой, оставив своего наставника позади. Мы двигались стремительно, и он на ходу воздвигал барьер, заставляя огненные шары превращаться в невидимую защиту еще быстрее, чем прежде. Когда мы установили барьер, время оказалось настолько позднее, что совсем скоро должно было перетечь в неприлично раннее. Несмотря на переизбыток впечатлений, я устала и хотела спать, так что, когда Кирилл, поблагодарив всех за участие, предложил разойтись по комнатам и отдохнуть, спорить не стала. Оставшиеся без ответа вопросы вполне терпели до утра, и я была уверена, что Герман больше от меня бегать не будет. А даже если вдруг вознамерится это сделать, то у него ничего не выйдет, потому как настроена я решительно и больше игнорировать себя не позволю. Этой ночью спала я настолько крепко, насколько это вообще возможно. Притом сон у меня получился не совсем обычный: попросив Сова избавить меня от ночного телевидения, я осталась в «отправной точке», где кровать успела смениться потертым диваном. Перетащив на него с кресла-качалки теплое лоскутное одеяло, устроила себе уютное гнездышко и улеглась спать прямо во сне. Обычно в «отправной точке» я оказывалась сразу после того, как проваливалась в дремоту, но никогда после пробуждения. Однако на сей раз все было иначе. Проснувшись, я снова очутилась в обители Сова, который в это время мирно покачивался в кресле и пил неизменный кофе. – Поговорить нужно, – сказал он, как только я разлепила глаза, и громко, с выражением сделал глоток. – О твоем подсознании. Я тряхнула головой, сбрасывая остатки сонливости, и недоуменно переспросила: – Моем подсознании? – Я тут копнул в него немного глубже, – продолжил Сов, – и обнаружил, что часть информации индивидуального уровня подлежит сложной кодировке, расшифровать и снять которую не получается даже у меня. Я даже привстала: – Чего-чего? – Какое-то воспоминание у тебя забаррикадировано, говорю, – пояснил Сов, сделав еще один глоток. – Когда-то оно было очень ярким и со временем должно бы только поблекнуть, но не стереться совсем. А кто-то поковырялся в твоей голове и затолкал его в такие недра подсознания, что теперь и не достать. Поднявшись с дивана, я подошла к столику, плеснула кофе в свободную чашку и залпом его выпила. Затем, глянув на Сова, уточнила: – Что-нибудь еще можешь сказать? Какой давности воспоминание, о чем примерно, кто мог «покопаться» у меня в голове? – Без понятия, без понятия, кто-нибудь, – по порядку ответил ловец снов. – Можно только предположить, что воспоминание старше пары лет. А в память, в сущности, могут влезть очень многие. Маги, ведьмы, заклинатели духов, сами духи, псионики да даже гипнотизеры и психологи из простых людей. Прошлепав обратно к дивану, я с размаху в него опустилась и задумалась. Полученная от Сова информация меня очень взволновала. Разумеется, воспоминание могло быть абсолютно любым, но я почти не сомневалась, что оно как-то связано с Германом. Возможно, такая уверенность была глупой, но обострившаяся за последнее время интуиция настойчиво меня к ней подталкивала. Еще раз мысленно перебрав перечисленных Совом кандидатов, я спросила: – Кто такие псионики? Тот огладил крылом подбородок и задумчиво произнес: – Кто-то называет их магами-психологами, кто-то магами разума. Они обладают способностью воздействовать на чужое сознание, считывать чувства, а иногда, в редких случаях, даже мысли. Дополнительные сведения помогли не слишком. Я не имела даже малейшего представления о том, кто мог залезть ко мне в голову, а самое главное – зачем и когда. – Я точно встречалась с ним раньше, – пробормотала, подумав о Германе. – Еще этот Тэйрон… – следующую фразу произнесла уже громче и, обращаясь к ловцу снов: – Ты что-нибудь знаешь о местном заклинателе духов? Прозевавшись, Сов устремил на меня свои круглые глаза с припухшими от недосыпа веками. – Никто о нем ничего не знает. И мы, духи, предпочитаем оставаться в неведении. – А… – А тебе пора вставать, – бесцеремонно оборвали меня. Я моргнула и спустя мгновение лицезрела привычную обстановку своей комнаты. Уже взошло солнце, часы показывали время завтрака, а в Большом Доме, судя по звукам, царило оживление. Быстро умывшись, я натянула джинсы с первой попавшейся под руку футболкой и спустилась вниз. Уже на лестнице столкнулась с парой духов, шепчущихся об усовершенствованной защите, затем отголоски той же темы уловила в холле и даже, войдя в кухню, услышала обсуждение ночных событий. Одним ненастоящим кофе сыт не будешь, поэтому я была зверски голодна, но вместо того чтобы позволить удовлетворить жизненно важную потребность, мне буквально с порога устроили допрос с пристрастием. Инициатором, естественно, была Аленка, схватившая меня в охапку, усадившая за стол и выдавшая требовательное: – Рассказывай! Аня в это время сидела, поглощенная чтением, пара духов-помощников безразлично копошилась в углу, и только один Вилли оказался настоящим другом! Этот бесценный шеф-повар обеспечил меня порцией свежайшего омлета и мягких булочек с изюмом, за сдобный запах которых можно было умереть. – Ну и вот, – спустя несколько минут рассказывала я, за обе щеки уплетая завтрак. – Вся компания притащилась в ресторан и освободила бедную меня от повинностей свидания. – Обалдеть, – потрясенно выдохнула Алена, как только я закончила повествование установкой барьера и поцелуем с безымянноборцем. Вообще-то изначально о поцелуе говорить я не собиралась, но потом подумала, что если буду носить все в себе, то однажды точно свихнусь. Хорошо иметь рядом пусть не подругу, но хотя бы хорошую приятельницу, с которой можно поделиться подобными вещами. – Обалдеть! – повторила «хорошая приятельница». – Ты и Герман… невероятно! – Ничего невероятного, – приговорив булочку, возразила я. – В конце концов, он просто мужчина, а я фактически навязалась ему сама. – Ничего не навязалась, – в свою очередь запальчиво возразила Алена и тут же понизила голос: – Вчера вечером, когда мы были в комнате Джеи, я заметила, как он на тебя смотрит. Никогда с его стороны ничего подобного не замечала… Да он же вообще непрошибаемый, даже когда с Кириллом говорит, свои обычные манеры не меняет! Разве что с Тэйроном приоткрывается… Я-то, конечно, сама не видела, это мелкие духи шепчутся. – Кстати о Тэйроне, – зацепилась я за тему, отложив вилку. – Учитывая твою наблюдательность… ты не обращала внимания на то, что он меня недолюбливает? Алена открыла рот, намереваясь ответить, как вдруг медленно его закрыла, а ее взгляд остановился на ком-то позади меня. Почти не сомневаясь в своем предчувствии, я обернулась, наткнулась взглядом на знакомый черный плащ и услышала: – Кстати, о Тэйроне. Не окажешь ли любезность с ним поговорить? Глава девятнадцатая О волшебных ключах и спонтанных свиданиях