И вообще, почему он вступился за меня? Я, конечно, не жалуюсь, но… Как-то внезапно ко мне пришло полное понимание того, что случилось бы, не вмешайся Герман. Притом случилось не где-то там во сне, а наяву! Вместе с пониманием меня накрыла жаркая волна стыда. Вогнать меня в краску не так-то легко, но сейчас я покраснела буквально до корней волос. Боже, я ведь сама его обнимала, хотела, чтобы он меня поцеловал! Хотела, чтобы… – До встречи, карамелька, – не позволил мне утонуть в омуте раскаяния голос Ная. И дух желания, пренебрегая всеми правилами приличия, бессовестно растворился в воздухе, оставив после себя легкий, уже вскоре исчезнувший синеватый флер. С его уходом я испытала одновременно и облегчение, и смущение еще большее, чем прежде. Кроме того, неожиданно обнаружила, что сижу на крышке стола, в то время как подол формы совсем неприлично вздернут вверх, оголяя большую часть ног. Черт, черт, черт! Да чтоб его, этого Ная! Спрыгнув на пол и одернув форму, я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и, стараясь придать голосу интонацию спокойной уверенности, обратилась к безымянноборцу: – Спасибо. Большое. – У нас с ним давние счеты, – ровно ответил тот. – В ближайшее время он вряд ли решится снова тебя побеспокоить, но все же постарайся не оставаться надолго одна. К слову… – Герман выразительно приподнял одну бровь. – Подумай насчет моего предложения. У тебя определенно необычные способности, которые грех не использовать. Понимаю, нагрузка в Большом Доме большая, но ты можешь помогать мне только в самых сложных случаях. Разумеется, небескорыстно, как я уже говорил. Предложение было, прямо скажем, заманчивым. Вот только помимо работы в гостинице у меня теперь имелась работа, связанная с иллюстрированием, а выходные мне предстояло проводить за компьютером в офисе, обучаясь использованию программ. Я собиралась отказаться. Правда собиралась. Но что-то – скорее всего, возможность лишний раз побыть рядом с Германом и получше его узнать – подтолкнуло меня согласиться. – Только предупреждаю, если твои «сложные случаи» будут выпадать на время моей работы в гостинице, отпрашивать меня у госпожи Санли будешь сам. – По рукам, – легко согласился Герман. Затем мы обсудили мою заработную плату, если можно так сказать. Сошлись на том, что деньги я буду получать по факту оказания помощи, и скрепили договор крепким рукопожатием. Простое касание ладоней напомнило о прикосновении другом – освещенном бликами костра и сопровождаемом причудливой, ритмичной музыкой… Уборка была окончена, но уходить из библиотеки я теперь не спешила. Герман тоже почему-то здесь задерживался, и мне в голову пришла мысль немного схитрить, чтобы подольше побыть с ним наедине. Безымянноборец сильно интересовал меня во многих смыслах, а после его неожиданного заступничества зародившиеся во мне чувства только усилились. Притворившись, что все еще испытываю легкое головокружение, я опустилась на диван и попросила Германа немного со мной посидеть. Морально была готова к тому, что получу отказ, но он без лишних слов согласился. – А ты давно здесь живешь? – полюбопытствовала я, заводя нужный разговор. – Давно, – лаконично ответили мне. – Значит, и Кирилла давно знаешь? Получив утвердительный кивок, я как бы невзначай добавила: – И заклинателя духов? На этот раз никакого ответа не получила и предприняла попытку зайти с другой стороны: – Тэйрон твой наставник, да? Знаешь, вчера я испугалась его едва ли не больше, чем безымянных! Это же какой силищей нужно обладать, чтобы так легко с ними расправиться! Герман посмотрел на меня в упор: – Тебе интересно узнать о заклинателе духов или о том, что меня с ним связывает? Ну надо же, какой проницательный! – И о том, и о другом, и обо всем сразу, – честно призналась я. – Говоря по правде, у меня вообще уйма вопросов, касающихся и тебя, и заклинателя, и многих постояльцев, и Большого Дома в целом. Герман криво усмехнулся: – Если ты не заметила, я – не лучший объект для общения. – Заметила, что так думаешь ты сам, но вот я так не считаю, – серьезно ответила ему. – Мне думается, глубоко внутри ты совсем не такой, каким кажешься на первый взгляд. Каким стараешься казаться. Признание вырвалось непроизвольно, заставив в очередной раз покраснеть, но тем не менее о сказанном я не жалела. Герман пристально смотрел на меня несколько долгих мгновений, после чего неожиданно приблизился и, глядя прямо в глаза, спросил: – И какой же я, по-твоему, внутри? По коже пробежала дрожь, в душе зародилось странное волнение, и я вновь ответила предельно честно: – Пока не разобралась. Наше «глаза в глаза» продолжалось еще несколько долгих мгновений, а затем Герман неопределенно хмыкнул и отстранился. Повисшая тишина была ощутима буквально физически – складывалось впечатление, что мы находимся не в старой библиотеке, а в маленьком заброшенном мирке, где существуем только мы одни. Чтобы разрушить невыносимое, сковавшее меня напряжение, я снова заговорила первой, только тему на этот раз выбрала нейтральную: – Слушай… а тебе что-нибудь известно о Большом Доме? Не как о гостинице духов, а как о построенном людьми здании. Его ведь люди строили, да? То ли стычка с Наем так на него повлияла, то ли он просто стал больше мне доверять, но Герман сегодня оказался на удивление разговорчив: – Когда-то эту усадьбу построил граф, вскоре после чего переехал сюда вместе со своей молодой женой. Брак заключали по расчету. Граф был стар, но богат, девушка – молода, красива, но бесприданница, которую отдали замуж против ее воли. Вместе они прожили чуть больше года, после чего граф скончался, как говорили, от сердечного приступа. Вскоре после этого вдовствующая графиня встретила молодого человека, который оказался магом. Вообще, ходили слухи, что он был ее любовником еще при жизни мужа. Сама графиня с рождения имела необычные способности, позволяющие ей видеть потусторонних существ. Она была медиумом. Владимир – так звали мага, объяснил, что такого дара не нужно бояться, и помог с ним освоиться. Будучи крайне сильным и талантливым магом, он почувствовал, что усадьба стоит на месте, где ткань мироздания истончена, и помог здешней магии себя проявить. Так у усадьбы появилось две стороны: одна – видимая человеческому глазу, и другая – место обитания духов, которые с того времени могут попадать в нее из разных миров. Сначала Владимир сам отыскивал духов и помогал тем из них, кто в этом нуждался, поэтому первое время здесь существовала, скорее, не гостиница, а приют. Звучало… фантастически. Я даже не заметила, как, завороженно слушая Германа, подалась вперед и невольно приоткрыла рот. – И что потом? – поторопила, когда он замолчал. – Потом случилась революция, – продолжил безымянноборец. – Усадьбу разорили, хозяев расстреляли – по официальным данным. На самом деле они ушли в другой мир, где, по слухам, прожили долгую и счастливую жизнь. Несколько лет в усадьбе существовал склад, потом здание кое-как привели в порядок и организовали здесь школу. Правда, долго она не просуществовала из-за того, что в ней постоянно творилась всякая чертовщина. После еще пары безуспешных попыток сделать из здания магазин его забросили. Так оно до сих пор и стоит бесхозным. Зато духам – раздолье. Представив, как в некогда существующей здесь школе летали тряпки, гремели стулья, а мел на доске писал неприличные выражения, я улыбнулась. Зная духов, могла бы поклясться – именно так все и было! – Вот ты говоришь, приют, – задумчиво проговорила я. – А как он превратился в гостиницу? И как перешел к Кириллу? Кажется, Алена как-то упоминала, что Кирилл пришел в наш мир около двух веков назад… Герман, что совсем не было ему свойственно, фыркнул и закатил глаза. – Так вот откуда сплетни берутся… Впрочем, фактически тебе сказали правду. – И-и? – протянула я, когда он вновь замолчал. – Это дела Кирилла, – отрезал безымянноборец, показывая, что на эту тему говорить не намерен. – Я не любопытная горничная Большого Дома, чтобы лезть в чужие тайны. Наверное, услышав такое, Аленка бы обиделась, но я мысленно поставила Герману еще один плюсик. Что может быть хуже мужчины, треплющего языком? За время разговора мое «головокружение успело пройти», и дольше оставаться в библиотеке смысла не было. Мы уже направились к выходу, когда мне внезапно захотелось прояснить еще один момент. – Герман? Он остановился и, как мне показалось, вздохнул. Обернулся и вопросительно на меня посмотрел. – Кто такая Шэлли? То есть… я понимаю, что она дух. Но почему ее никогда не видно в Большом Доме, хотя она абсолютно точно здесь живет? Судя по всему, обсуждать этот вопрос Герману тоже не хотелось, и все же, недолго поколебавшись, он ответил: – Не все духи таковыми рождаются. Некоторые души, которых что-то держит на этом свете, застревают между мирами. Как Шэлли. Она – дух-призрак. Такие духи не могут взаимодействовать с другими духами, только, при желании, с людьми. В сущности, почти все обычные духи вообще не замечают призраков. Те для них – все равно что невидимки. Некоторое время я неподвижно стояла, осмысливая услышанное. Прежде мне ни разу не приходилось связывать духов и души умерших людей. Всех без исключения духов я изначально воспринимала как каких-то волшебных существ. А оно вон, оказывается, как бывает… – А кроме Шэлли в Большом Доме еще есть призраки? – Нет. Как правило, они одиночки. Я видела, что Герман о чем-то недоговаривает. О том, что связывает его лично с девочкой-олененком, но больше пытаться лезть к нему в душу не стала. Следующие несколько дней пролетели как одно мгновение. Видимо посчитав, что ее подчиненные выглядят слишком счастливыми, госпожа Санли завалила нас работой настолько, что нам сочувствовали даже не знающие усталости духи-помощники. Уборка номеров, мытье коридоров, подготовка бань – все сливалось в непрерывный калейдоскоп, где единственной передышкой оставался сон. О да! Благодаря ловцу снов ночь для меня стала самым желанным временем суток. Сов оказался товарищем ворчливым, любящим немного поныть и пожаловаться на тяжелую долю, однако работу свою выполнял исправно. Я рискнула заказать себе пару сновидений и не прогадала – утром ощущала себя так, словно посмотрела невероятно интересный фильм, в котором помнила каждую деталь! А вдобавок, что немаловажно, чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. В ночь перед выходным я и вовсе решила сыграть не по правилам, попросив Сова составить мне во сне компанию. В общем, как оказалось, моя комната, окутанная голубоватым светом, тоже являлась своего рода сном. Точнее, как сказал Сов, – отправной точкой. За несколько минувших ночей эту «отправную точку» Сов переделал на свой вкус, и теперь некогда лаконично обставленный номер гостиницы походил на свалку старого барахла. Пожалуй, моя кровать осталась единственным нетронутым предметом мебели. Вместо привычного шкафа здесь теперь стоял старый сервант, до отказа напичканный антиквариатом, стол вместо квадратного стал круглым и покрытым простенькой скатертью, на стене появились часы-кукушка – только вместо кукушки из них выпрыгивала ухающая сова. – Можно я у тебя здесь побуду? – присев на кровати, спросила я. Сов безразлично пожал плечами и, широко зевнув, прошлепал ставить чайник на невесть откуда появившуюся в углу плиту. Это было очень странно: понимать, что я вроде как сплю, но в то же время все происходит на самом деле. Этакий реальный сон, которым можно управлять. А еще страннее было воспринимать это гнездовье Сова как свою комнату в Большом Доме. Пока Сов заваривал свой фирменный кофе, я украдкой осмотрелась, отметив пристроенное на кресло-качалку лоскутное одеяло, старый добрый фильмоскоп, взгромоздившийся на тумбочку, и, конечно, ловец снов, как и в реальности висящий у изголовья кровати.