Нет, с моей реакцией все понятно. Ни фига никакое тело меня не предавало, я его прикосновений откровенно пугалась. И не пыталась это скрыть. Но Раймон какого черта творит? Нет, он не позволял себе ничего лишнего, и вообще мне временами казалось, что это меня глючит, а вовсе не герцога. Я навоображала себе то, чего нет. Ну очень уж у него был спокойный и уверенный вид все время… все то время, когда он меня не трогал вот так, как только что. В первый раз это точно вышло нечаянно. У него рука соскользнула с той пародии на лифчик с пуш-апом, в который я обрядилась, а он пытался поправить это дело так, чтобы одна грудь не была выше другой на три пальца и в целом мое декольте не напоминало картину «сумасшедшая корова перед дойкой». Я тогда была поверх пуш-апа в две сорочки обряжена, да плюс незатянутый корсаж, так что спокойно отнеслась к его сосредоточенному желанию привести мою грудь в соответствие с законами анатомии и гравитации. И у него даже получилось, а потом он полез поправлять сбившиеся сорочки и… В тот первый раз он, кажется, даже с дыхания сбился. Но мгновенно взял себя в руки, и я реально подумала: показалось. И дальше бы так считала, если бы эти нечаянные жесты не стали повторяться с удручающей регулярностью. Главное, они были абсолютно невинные: никто меня за задницу не хватал, под юбки не лез, и вообще ничего такого. Но пальцы Раймона раз за разом соскальзывали, срывались, задевали невзначай или гладили мимоходом открытую кожу шеи, ключиц или запястий. Не больше одного раза за переодевание. И ни намека потом. И… да ну на фиг! Через три дня уже церемония, а потом… потом пусть герцог сам разбирается со своими тараканами, только меня и видели! — На церемонии будешь в другом наряде, его сейчас готовят. — Голос герцога звучал спокойно, как ни в чем не бывало. — А зачем я тогда это напялил?! — возмутилась я. — Затем, что это платье подходящей длины и у него есть шлейф. — Раймон обошел меня и принялся что-то прицеплять сзади к моим плечам. — Который тоже надо уметь носить. О да! О да, турнепс им всем в ...! Этот распроклятый шлейф действительно надо было уметь носить, иначе его обладатель рисковал многим — от расквашенного носа до переломанных ног. А еще мне пришлось учиться царственно возлагать затянутую в перчатку руку на стопку книг, изображающую некую деталь церемонии, о которой мне коротко сказали «не твоего ума дело», и зубрить текст по ролям. Короче говоря, выбралась я от Раймона за полночь, едва живая от усталости. На лестнице меня, естественно, никто не ждал. Только дверь в комнату его медовой светлости чуть шевельнулась, когда я проходила мимо. Но тут я не уверена, может, померещилось от усталости. Я, кстати, как-то спросила его полынную светлость, как он собирается устраивать это представление перед герцогом Джейнсом — тот ведь не дурак и догадается. Но мне было велено не забивать голову теми делами, которые меня не касаются, и делать ровно то, что велят. Не сказать, что я пришла в восторг от такого ответа, поскольку рисковать шкурой предстояло именно мне, но какой у меня выбор? Вот именно. Я так устала, что до собственной комнаты тащилась, кажется, целую вечность. Чуть не заснула на лестнице между третьим и четвертым этажом. И впервые подумала — к черту вечернее умывание, до утра подождет. Даже соблазнительное уединение, позволяющее быстренько обмыться в лоханке целиком, сейчас меня не привлекало. И хорошо, как выяснилось. А то еще вчера вечером я настолько расслабилась, что, войдя в комнату, скинула рубашку, даже не нырнув за ширму. Сегодня это вышел бы номер… Поскольку вопреки сложившемуся уже в последние дни обычаю моя комната не пустовала. Лиу сидел на своей кровати и смотрел на меня в упор при свете масляной лампадки, стоявшей на колченогом табурете посреди комнаты. — Что ты тут делаешь? — ляпнула я раньше, чем хорошо подумала, стоит ли вообще сейчас начинать разговор. Больно уж взгляд у парня был… странный. Глава 43 — Живу я тут, — хмыкнул первый миньон и вроде как невзначай спросил спокойным тоном: — Что, опять герцогу про трактир и папашины рецепты рассказывал? Спокойным-то спокойным, но я пятой точкой почувствовала надвигающуюся бурю. Ну что ж такое, а? — Вроде того. — Ширма с легким соломенным треском перегородила комнату, отделяя меня от Лиу и от его по-кошачьи светящихся в полутьме глаз. — Устал как собака. Спокойной ночи. Угу, так мне и дали отдохнуть, разбежалась. Ширма с жалобным стуком отлетела в сторону, а я от неожиданности села на свою кровать, когда буквально молнией проскочивший через всю комнату Лиу оказался ко мне вплотную, навис сверху и еще руки опер в стену по обеим сторонам от меня, словно нарочно не давая сбежать. — Рехнулся?! — Пришлось приложить усилие, чтобы голос не дал петуха от испуга. — Ты что делаешь? — А что, ты к такому не привык? — Миньон ухмыльнулся криво, как злодей с картинки, и одной рукой сцапал меня за рубашку на груди, рывком притягивая поближе. Ну нет, извините. Как бы я к кому хорошо ни относилась, а наглеть не позволю. И не то чтобы я каратист Иван Иваныч из шарашкиной конторы, но врезать твердым носком сапога по голени умею еще как. Поэтому, стоило Лиу наклониться ниже, так, что я увидела свое отражение в его расширенных зрачках и почувствовала, как теплый воздух колыхнулся у самых губ, а потом сменился прохладным прикосновением, я… от души приложила этого чокнутого мальчишку куда и собиралась. А когда он вскрикнул от боли и неожиданности, теряя равновесие, добавила острым, мелким, но от этого не менее твердым кулаком ровно в солнечное сплетение, роняя парня на собственную кровать, предварительно шустро вывернувшись из-под него. — Совсем ошалел, придурок?! Лиу задавленно кашлял, упав лицом в одеяло, а я сидела рядом и шипела, как рассерженная кошка. Охренеть вообще, что на него нашло? — Герцогам, значит, можно? — проперхал наконец этот недоумок, поворачивая голову так, чтобы посмотреть на меня. — Что можно, идиот?! — Я с трудом удержалась, чтобы не добавить ему по шее. — Еще раз так полезешь, я тебе ноги переломаю, понял? — То есть ты с его светлостью не спишь? — Я. Сплю. В своей кровати. — Для наглядности еще подхватила его за шиворот и в эту самую кровать потыкала — хотела носом, но парень вывернулся, и получилось ухом. — Понятно? — Понятно. — С чего этот идиот разулыбался, я не поняла. Точнее, поняла. И затосковала. Только этого мне не хватало. — Еще раз полезешь проверять мою нравственность, ударю не по ходулям, а между ними, — предупредила я, отпуская его воротник и спихивая незваного гостя со своей постели. Лиу покорно стек на пол и, еще раз откашлявшись, уселся там, сложив ноги по-турецки. Уперся локтями в колени, а подбородок положил на сжатые кулаки. И уставился на меня снизу вверх с непонятным выражением на лице. — Не хочешь спросить, почему я не приходил ночевать? — Ты взрослый парень, а я не твой папочка. — Усталость навалилась на плечи двумя тяжелыми мешками, я подгребла поближе набитую сеном подушку, засунула под поясницу и откинулась на нее, подтянув колени к груди. — Я был с братом, — неизвестно зачем начал объяснять старший миньон. — Мы помирились. — Да это все заметили так-то. — Подавив зевок, я поерзала затылком по стене и остро пожалела о том, что в здешних помещениях для прислуги ничего не знают про советский «бабушка-стайл» в интерьере. Это когда плюшевый ковер с оленями на стене над кроватью. Было бы удобнее… черт, я так устала, что глаза сами собой закрываются. А спать… а как теперь спать, брюкву в зад этому психованному мальчишке? Нет, я не думаю, что он ночью на меня нападет и изнасилует, не настолько Лиу слетел с катушек. Но все равно. Не было печали. Что его так клинит вообще? Я, блин, ни разу не секс-символ эпохи, ни в качестве принцессы, ни как пацан-поваренок. А кроме того, сама видела, как он еще месяц назад строил глазки пышнотелым румяным горничным и краснел, если ему подмигивали в ответ. То есть с ориентацией у парня все нормально. Какого ж черта? — Я думаю, что уговорю Силье стать твоим вассалом. После меня, конечно. — Чего?! — Я аж проснулась, подскочила на кровати и больно стукнулась затылком о каменную кладку. — Он не хочет и злится, но это пока, — с неуместным воодушевлением поведал мне старший миньон. — Я потому у него и ночевал, что мы разговаривали, и он в свою дуду, а я в свою. Чтобы он не ревновал, и вообще. Еще недельку поупирается, а потом… — Не надо! — несколько поспешнее, чем хотела, выпалила я, с ужасом думая, что мой план по примирению Лиу с семьей пошел куда-то не туда. — Почему? — Парень снова напрягся, его взгляд ощутимо потяжелел. — Потому что мне не нужны вассалы… — черт, вот лучше бы всего сказать сейчас «вообще никакие» и разом оборвать затянувшийся спектакль. Но я не смогла. Черт его знает почему. Слишком больно было бы увидеть, как темные глаза напротив погаснут, — которых еще нужно уговаривать. На такое люди соглашаются сами, по велению души. А не вот это все. — А… — Лиу выдохнул и опустил плечи. — Я не подумал чего-то. — Во-во, — согласилась я, плюнув на все и устраиваясь на кровати как положено — на боку, с подушкой под головой и одеялом на ногах. — У тебя в последнее время вообще думалка занята чем-то явно не тем. Вали спать. Завтра поднимут опять ни свет ни заря… Подготовка начинается. — К чему? — Лиу действительно встал, пошел подобрал у порога снесенную ширму и аккуратно разместил ее на прежнем месте, перегородив комнату. Я услышала, как захрустела солома в его матрасе — значит, и правда лег. — Послезавтра снимут завесу, приедут гости, и ее высочество будет принимать первую присягу. — А… принцесса вышла из своего уединения? Понятно… Может, ему и было понятно, а я вот все никак не въезжаю, как работают мозги у замкового населения и какую роль во всем этом играет магия герцогов. В первые дни блокады все еще помнили, что принцесса пропала, потом забыли, а теперь вообще уверены, что все было совсем иначе: ее высочество просто удалилась пообщаться с предками в некие секретные покои. А полог над замком висит исключительно затем, чтобы ей не помешали. Злые силы, наверное. Чудеса в решете. Три дня. Осталось подождать три дня, и завесу снимут. Осталось пережить эти три дня без потерь, надеясь, что глюки герцога Раймона мне мерещатся, а Лиу как-нибудь сам остынет. Осталось сыграть принцессу на церемонии и получить свободу. Всего ничего осталось, правда же? Глава 44 — Сим указом я передаю заботу о своей крови в руки достойных, вручаю им власть, дабы позаботились они о моих землях, пока другие чаяния и дела будут занимать мои мысли и время, — заученно проговаривала я в высоченную каменную пустоту тронного зала, стоя рядом с троном серебряной династии и положив руку на сияющий молочным нефритом круг родового артефакта династии Лан.