— Ваша светлость, ну дурацкая это затея, — взмолилась я. — Какая из меня принцесса, вы издеваетесь, что ли? Вы мои манеры видели? А походку? А… а руки?! — Я поспешно вытянула в его сторону рабочие лапки с коротко стриженными ногтями, уже честно заработанными мозолями от ножа и кое-как зажившими порезами. — Я уже не говорю обо всем остальном! — Манерам тебя обучат ровно в том объеме, какой будет нужен для того, чтобы стоять рядом со мной и кивать, — спокойно принялся отметать мои аргументы герцог. — На руки наденешь перчатки. Походку отрепетируешь, я дам тебе достаточно времени. И сам помогу надеть женское платье, там есть нюансы, с которыми без знания тонкостей не справиться. Час от часу не легче, брюкву ему в зад! Да я холодным потом покрылась от таких перспектив. Ладно, черт с ним, с притворством (двойным!), но, когда этот ухарь начнет надевать на меня «нюансы», он будет последним идиотом, если не заметит, что я таки не мальчик ни разу… а вот это уже настоящая катастрофа. И что мне теперь делать?! — Ва-ва-ваша светлость, не надо сами! — Видимо, мой испуг был так откровенно и в красках написан на лице, что герцог снова вопросительно приподнял бровь. — Лу-лучше вы мне словами объясните, чего куда надевать… а дальше я справлюсь! — Ах, то есть от переодевания ты больше не отказываешься? — хмыкнул паршивый полынный шантажист и запугиватель невинных поваров. — Только переживаешь за свое целомудрие? — Да все равно ведь не отстанете, — тоскливо и длинно выдохнула я. — Хорошо, что ты это понял, — кивнул Раймон. — Хотя так и хочется всыпать тебе хороших розог за дерзкий язык. — И будет у вас принцесса ковылять, как старая кляча водовоза. — Раз уж мне терять было нечего, я решила и дальше придерживаться образа дерзкого на язык мальчишки. До последнего буду притворяться, пусть он хоть лопнет, хоть чем грозится. — Руки сначала помой, прежде чем за платье хвататься, — криво ухмыльнулся Раймон, глядя, как я боком-боком подобралась к ширме, на которой было развешано одно из шелковых платьев Юйриль. Я его, кстати, даже узнала — память у меня хорошая, а этот наряд висел в комнате принцессы в тот день, когда эта дурында стала зеркалом. — Помою… а вы пока рассказывайте эти… ну как их. Короче, чего на кого надевать. — Я сменила курс и довольно долго плескалась в медном тазу, которым была оснащена герцогская тумбочка в углу покоев. — Сам буду переодеваться, не надо меня руками только трогать. — Ты всерьез считаешь, что твои мослы могут кого-то интересовать? — явно развеселился герцог. — И знать не хочу, я парень честный. И в жизни до такой стыдобы бы не додумался — в девчонские тряпки рядиться, как эти… тьфу на ва… на них! Видел я таких в трактире. Папаша, небось, на мягком небушке все бока себе извертел и всю бороду по волосу выдрал от такого позорища. — Ты еще побухти. Смотри сюда. Вот это надевается под платье на голое тело. Потом рубашка. Потом чулки, и вот этим подвяжешь выше колена. Вот это сверху. А шнуровка на спине, поэтому выйдешь сюда, и я сам затяну, понял? Да чтоб тебя, полынная твоя морда. Каждый шаг как по раскаленной крыше: чуть оступись — и костей не соберешь. Ладно… шнуровка уже на корсаже, под ним тут принято надевать две нижние сорочки и одно нижнее платье, фиг он там чего разглядит в ворохе ткани. Но как, как?! Почему мне настолько не повезло, а?! Мне даже изображать протест, несчастье и ужас ужасный не пришлось. И притворяться особо было не надо, когда я пряталась от герцога за ширму и бдительно следила сквозь щель, чтобы он сидел там за столом и не приближался, пока лихорадочно сбрасывала свои одежки и натягивала как попало принцессины. Я вполне искренне ругалась шепотом и сквозь зубы, поминая добрым словом господские фантазии и дурацкие бабские тряпки. Но натягивала их так быстро, как только могла, потому что они скрывали тайну моего пола чуть ли не надежнее, чем мужские штаны и рубаха. Потому как слоев было гораздо больше. — Все. — Наконец я угрюмо вылезла из-за ширмы, придерживая руками завязки юбок и одновременно шнуровку корсажа, которую надо было затянуть на спине. — Ведь говорил! Говорил, что это дурацкая затея. И для наглядности выразительно потыкала в выпуклости на корсаже, специально скроенные под внушительную грудь. Не знаю, что принцесса подкладывала себе в местное подобие лифчика, апельсины или подушки, но старалась она от души. На моем тощем теле эти пустые чехлы смотрелись до того смешно и жалко, сама бы поржала в другой обстановке. Герцог, который все это время спокойно читал какую-то книгу, поднял голову и уставился на меня. Молча. Секунду смотрел. Другую… — Что? — Я по-настоящему занервничала и попыталась одновременно одернуть юбку, поправить воротник и убрать с лица взлохмаченные волосы. — Что?! Раймон еще с минуту молча смотрел на меня, доведя до натуральной паники. А потом сложился пополам от хохота. Глава 36 Ну что сказать, на его месте я бы тоже ржала как конь. Если очередное зеркало не врет, принцесса из меня — как из дырявого ботинка самовар. Я думаю, кстати, это еще одна монета в копилку того, почему меня до сих пор не разоблачили. Дело в том, что все эти древние и сложные женские тряпки надо уметь не только правильно надеть, но еще и правильно носить. И себя носить — тоже особенное искусство для дам. Их же дрессируют годами. С раннего детства. Настолько, что определенная пластика становится естественной, входит в кровь, в плоть, в дыхание. А я? А что я. Я женщина из двадцать первого века. Я привыкла ходить в штанах и удобной обуви, привыкла занимать столько места в пространстве, сколько мне надо, смотреть прямо, смеяться открыто, размахивать руками… то есть вести себя точно так, как положено мальчишке. И не просто мальчишке — простолюдину и беспризорнику, трактирному наследнику. Моя природная моторика настолько хорошо вписалась в образ, что мне до сих пор верят. Только вот переодевать это все в принцессу — задачка не для слабаков. Наверное, когда хозяйкой тела была Юйриль, изящное шелковое платье с богатой, хотя и элегантной вышивкой смотрелось на ней потрясающе. А на мне оно сидело как на корове седло. Неудивительно, что его светлость Раймона так сплющило, что он чуть из своего кресла не вывалился, а книгу уронил. — Ни одна женщина… — сквозь смех простонал он непонятно о чем, — ни одна… — Потому что я не женщина. — Мое недовольное сопение можно было расслышать, наверное, даже за дверью. — И это сразу видно даже дураку… то есть, простите, ваша светлость! Вообще всем на свете это сразу видно! — Прикажу принести розги прямо сюда, с твоим дурным языком надо что-то делать в первую очередь, — покачал головой отсмеявшийся полынный герцог. — Так. Иди сюда. Что делать, пришлось идти. И терпеть, пока меня разворачивали спиной и затягивали шнуровку на корсаже, одергивали и расправляли воротник, рукава, юбки, кружавчики эти… а также бесцеремонно щупали то, на чем у нормальных девочек растет грудь, а у меня пока имеются только тощие ребра. Хоть на гармошке играй, что называется. Я напряглась немного, но, судя по разочарованному и озабоченному лицу его светлости, как раз мне тут волноваться было не о чем. Ага, пусть у инициатора этого маскарада голова болит, из чего соорудить принцессе искусственные сиськи. — Я подумаю, что с этим сделать, — решил Раймон. — А ты… Я чуть не взвыла. Что, он так и не отказался от этой дурацкой идеи?! — Ваша све-етлость… Ай! — Прекрати ныть — или подзатыльником не отделаешься. — Раймон о чем-то задумался. — Так. К сожалению, я не могу посвящать в это дело лишних людей, поэтому придется пойти сложным путем. Каждый вечер после ужина ты будешь оставаться в этой комнате, переодеваться и учиться вести себя как положено знатной даме. Моих знаний и вот этой линейки, — изверг и сатрап небрежно кивнул на лежащую поперек стола тяжелую даже на вид деревяшку, — вполне хватит, чтобы выдрессировать даже курицу, а ты, по счастью, умнее и научишься быстро. Говорить о том, чем ты тут занимаешься, я запрещаю. Кому бы то ни было, понял? — Он замысловато щелкнул пальцами, и я почувствовала вдруг резкое першение в горле, закашлялась и схватилась за воротник. — Если не хочешь остаться немым, помалкивай. И будь хорошим мальчиком, учись. Когда все закончится, я хорошо тебя награжу. Когда я вернулась в свою комнату, моим мрачным настроением можно было факелы гасить. Вот зараза, а! Надо же было так вляпаться. Мне ужасно надоело это хождение по грани, даже дворцовая кухня и перспективы еще чему-то полезному научиться уже не радовали. И хотя Раймон обещал, что сыграть принцессу мне надо будет только один раз… вот скажите пожалуйста, почему именно я? Ну реально. Мало ему служанок в замке? Любая бы согласилась, блондинок подходящей комплекции среди них… э… м-да. Вот так вспомнила и поняла, что не видела ни одной. Дело в том, что в здешние понятия красоты не укладывается худоба. И если мальчишка-подросток может быть похож на шпалу, то девушек в горничные явно выбирали ценители пышного тела и здорового аппетита. И если наличие увесистой груди у любой из них играло на образ принцессы, то остальное… Никакого корсета не хватит, чтобы превратить пышущую здоровьем красотку в бледную немочь с талией ивового прутика. Да и лицо. Встреченные мною девицы все, как одна, румяные, круглощекие и симпатичные, но никто не может похвастаться тонким профилем и острыми скулами. М-да. Наверное, если бы не спешка и не завеса, Раймон запросто нашел бы самозванку в другом месте. Мало ли дочерей у обедневших дворян? Почему он не пригласил на эту роль ни одну из фрейлин Юйриль или других придворных дам, мне более-менее понятно, а вот за пределами дворца мог и подыскать ту, что будет держать рот на замке и не полезет в государственные интриги. Эх... — И что ты делал у его светлости так долго? — Голос из-за ширмы прозвучал словно гром среди ясного неба. Может, еще и потому, что я улавливала в нем натуральные грозовые раскаты приближающегося брюквеца. — Ничего, ждал, пока он поужинает, потом убирал со стола и рассказывал про папашин трактир. Ненавижу врать. Ну вот не люблю я это дело. Врут всегда от слабости, от страха и от неуверенности. А я давно привыкла к тому, что могу справиться с любыми трудностями без этого склизкого виляния… но это все осталось в прошлой жизни, а теперь я только и делаю, что виляю хвостом, как последний земляной червяк. И от этого сейчас становилось еще противнее. Сказать правду я не могла из-за заклинания, что на меня наложил его светлость, но и без него я не стала бы впутывать в это Лиу. Я же не дура и понимаю: игры с переодетыми принцессами-самозванками — не шутки. И часто заканчиваются массовыми казнями как самозванок, так и всех, кто просто мимо проходил. Я убегу, как только представится возможность, а парню тут еще жить. Не надо ему этого всего. — А, понятно. — Судя по поддельному равнодушию в голосе, Лиу мне не поверил. Как пить дать разобидится теперь. Но я вдруг подумала: может, это и к лучшему? Надо их еще как-то с братом помирить, вот что. Придумать что-то, что подтолкнет первого миньона обратно в родственные объятия… и оттолкнет от меня. Потому что чувствую я — финишная прямая близко. Либо я унесу отсюда ноги, либо меня таки вынесут по частям до ближайшей канавы, где принято топить тела казненных. Ладно. Утро вечера мудренее. В конце концов, где наша не пропадала? Все у меня получится. А сейчас — спать! Глава 37 Видимо, когда людям раздавали мозги, я стояла в конце очереди. Влили что осталось, соскребая совком со стенок. Иначе как объяснить мою непроходимую тупость и недогадливость? Сидела гадала, какого черта полынному герцогу от меня надо и почему он служанок не позвал на роль фальшивой принцессы, дура. Вместо того чтобы пойти выкопать принцессу настоящую и устроить ей допрос с пристрастием. Может, Юйриль и не разбирается в том, как живет ее собственное королевство, но в вопросах престолонаследия и в собственных женихах она собаку съела, готовя свои кривые и детские, но все же интриги. Самое паршивое, что расспросить оригинал я додумалась уже на третий день (позор на мои прикрытые поварским колпаком белобрысые лохмы), а вот добраться до прикопанного осколка получилось только к концу недели. Потому что население этого замка хором сбрендило, не иначе. Мало мне моих проблем, так еще и то Бори с кем-то поспорил на пять своих ужинов и пытался голодать, то Наталь уронил себе на ногу чайник с кипятком и ошпарился, то Цанти с Гусем подрались и пришлось мазать этим двум придуркам задницы зельем от матушки Барбры после того, как господин Жуй лично попотчевал парней розгами… и слушать выговор от начальства за их безобразия, вместе с обещанием в следующий раз пристроить на лавку и меня, раз уж это мои подопечные. Герцог начал таскать меня на репетиции каждый вечер — ну это ладно, он, собственно, это и обещал. Медовая светлость по этому поводу повадился караулить меня на лестнице и пытаться перехватить поднос, а к полынному направить Лиу… Не мои проблемы, я наябедничала Раймону, и он как-то разобрался. Сам Лиу в последние дни вел себя как ударенный по голове арбузом странный экспонат — это отдельная песня. Кажется, он от большого ума таки решил, что я с герцогом сплю, и пребывал по этому поводу в удивительно неадекватном состоянии. Если бы я в самом начале нашего знакомства не видела, как он кокетничает с горничными, и собственными глазами не наблюдала, как его плющило, когда одна из них поправляла подвязку на чулке, делая вид, будто не замечает зрителей, я бы решила, что неудачливый племянник главного повара в меня втрескался и теперь ревнует, как юную пастушку-девственницу к проезжему вельможе в золотых одеяниях.