Часть 30 из 62 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я тоже о них подумала.
Когда мы вошли в «По», менеджер как раз выдавал чек последнему посетителю. Прождав довольно долго, мы узнали, что клиентов в этот вечер было мало, и никто из них не подходил под описание Дэнни. Пришлось вернуться к машинам и проехать дальше на восток, в сторону Броуд-стрит, к «Хилл-Кафе» на 28-й улице. Я почувствовала, как участился пульс, — от заведения было рукой подать до той улицы, где нашли мой «мерседес».
Получившее известность благодаря своему чили и «кровавой Мэри», кафе располагалось на углу и на протяжении многих лет оставалось любимым заведением местных копов. Я тоже бывала здесь не раз, обычно с Марино. Типичный городской бар — ни одного свободного столика, колышущаяся пелена дыма, орущий телевизор со старыми клипами Хоуи Лонга.[28] Дайго протирала стаканы за стойкой и, увидев Марино, заулыбалась во весь рот.
— И что это вы наведались сюда так поздно? — спросила она, как будто раньше ничего подобного не случалось. — Где были раньше, когда тут шум поднялся?
— Вот ты мне и расскажи, что за шум? — отозвался Марино, наклоняясь к стойке, чтобы его не слышали остальные. — Как идет бизнес в заведении, где делают лучшие в городе сэндвичи со стейком?
Дайго, гибкая и ловкая чернокожая женщина, пристально посмотрела на меня, словно пытаясь вспомнить, где видела раньше.
— Народу сегодня, как никогда. Я уже с ног валюсь. Могу что-нибудь предложить, капитан?
— Может быть. Узнаешь доктора, а?
Она наморщила лоб, потом в глазах ее мелькнула какая-то догадка.
— Точно. Я вас и раньше тут видела. С ним. Так вы что, женаты? — Дайго рассмеялась, будто ей удалось удачно сострить.
— Послушай, — продолжал Марино, — нас интересует один паренек, который, возможно, заходил сюда сегодня. Белый, стройный, волосы длинные, темные. Симпатичный. Одет в кожаную куртку, джинсы, свитер, кроссовки. На колене — красная скоба. Ему около двадцати пяти, приехал на новом черном «мерседесе» с кучей антенн.
Слушая Марино, Дайго помрачнела, нахмурилась и едва не выронила полотенце. Наверно, ей и раньше приходилось отвечать на вопросы полицейских по поводу разных неприятных дел, и, судя по плотно сжатым губам, она не питала добрых чувств к тем мерзавцам, которым ничего не стоит испортить жизнь приличному человеку.
— Да, знаю, о ком вы говорите, — сказала она.
Мы оба вздрогнули, как если бы рядом выстрелили из пистолета.
— Пришел, думаю, около пяти, было еще довольно рано. Народу почти никого. К ужину еще не подтянулись, несколько человек пили пиво. Как обычно. Сел вон там.
Она указала на освободившийся столик под свисающими стеблями паучника[29] — у дальней стены, рядом с нарисованным на белой штукатурке петухом. Я смотрела туда, где Дэнни ел последний раз в жизни, и думала о том, что он погиб из-за меня. Представляла его — живым, всегда готовым помочь парнем с чистым лицом и длинными блестящими волосами, и мертвым, окровавленным, грязным, распростертым на усеянном мусором склоне холма. Боль пронзила грудь, и я на мгновение отвела в сторону глаза. Потом, собравшись с силами, повернулась к Дайго.
— Он работал у меня, в офисе судебно-медицинской экспертизы. Его звали Дэнни Уэбстер.
Она пристально посмотрела на меня и, поняв, в чем дело, покачала головой.
— Ох… Так это он. Господи. Поверить не могу. В новостях только об этом и говорят, и здесь, у нас, тоже. Это ведь случилось тут, рядом?
— Да.
Дайго посмотрела на Марино.
— Он ведь был совсем еще мальчишкой. Пришел сюда, никому не мешал, съел свой сэндвич, а потом кто-то взял и убил его! Какая подлость! — Она сердито вытерла прилавок. — Как я от этого устала… Понимаете? Люди убивают… просто так, словно это сущий пустяк.
Некоторые из посетителей, наверно услышав, о чем речь, посмотрели в нашу сторону, но не более того. Марино был в форме, он представлял власть, и в его присутствии люди предпочитали заниматься своими делами и не задавать вопросов. Мы подождали, пока Дайго успокоится, успев за это время выбрать столик в углу.
— Что будешь, милая? — спросила она меня, кивком подзывая официантку.
Аппетита не было; я даже думала, что уже никогда больше не смогу есть, и поэтому попросила травяного чаю, но хозяйка даже и слушать об этом не пожелала.
— Вот что я тебе скажу. Возьми-ка моего хлебного пудинга с соусом «Джек Дэниелс», — твердо заявила она, входя в роль доктора. — И чашку крепкого кофе. Капитан? — Она посмотрела на Марино. — Как обычно, дорогой, да? — Ответить он не успел. — Значит, один сэндвич со стейком средней прожарки, жареный лучок и большая порция картошки. А еще он любит кетчуп, горчицу, майонез. Без десерта. Капитан нам нужен живым.
— Не против? — Марино достал сигареты с таким видом, словно только их ему и не хватало, чтобы отправиться в могилу. Дайго тоже закурила и поделилась тем, что еще запомнила, а запомнила она немало, потому что в «Хилл-Кафе» на чужаков всегда обращали внимание. По ее словам, Дэнни пробыл здесь недолго, меньше часа. Пришел и ушел один и, похоже, никого не ждал. Часто посматривал на часы. Заказал «матросский» сэндвич с жареной картошкой и «пепси». Последний в жизни обед обошелся Дэнни Уэбстеру в пять долларов и двадцать центов. Обслуживала его официантка по имени Сисси, которой он дал доллар «на чай».
— И ничто тебя не насторожило? — спросил Марино. — Никаких подозрительных личностей?
Дайго покачала головой.
— Нет, сэр. Только это ведь ничего не значит. Может, какой-то подонок ошивался на улице. Их там полным-полно, искать особенно не надо. Но если кто-то и был, я его не видела. Те, что приходили, не вызывали у меня подозрений.
— Клиентов твоих мы, конечно, проверим, — сказал Марино. — Может, кто машину какую-то заметил, когда Дэнни выходил?
— Чеки у нас есть. — Дайго собрала растрепавшиеся волосы. Большинство из тех, кто тут был, знаем. Мы уже собрались уходить, но у меня оставался еще один вопрос:
— Скажите, Дэнни, когда уходил, что-нибудь взял с собой?
Дайго озадаченно нахмурилась и поднялась из-за столика.
— Сейчас спрошу.
Марино раздавил в пепельнице очередную сигарету. Я обратила внимание, что он сильно раскраснелся.
— Ты в порядке?
Марино утерся салфеткой.
— Да уж больно здесь душно.
— Взял с собой чипсы, — сообщила, возвратившись, Дайго. — Сисси говорит, что сэндвич и салат он съел, а картошка почти вся осталась, и она ему завернула. Потом он еще подошел к кассе и купил жевательную резинку.
— Какую именно?
— «Дентин». Точно, «дентин».
Мы вышли на улицу. Марино расстегнул верхнюю пуговицу белой форменной рубашки и сдернул галстук.
— Черт. Иногда я так жалею, что ушел из детективов. — Раньше он всегда носил штатское. — И плевать, смотрит кто или нет. Я сейчас ноги протяну.
— Ты серьезно? Если что, скажи.
— Не волнуйся, док, лечь на твой стол я еще не готов. Просто переел.
— Конечно, переел. И куришь слишком много. Вот так люди и гонят себя к моему столу. Но только не вздумай умирать — я от этого уже устала.
Мы подошли к моему «универсалу», и он, остановившись, уставился на меня так, словно знал, что я чего-то недоговариваю.
— Все хорошо?
— А ты как думаешь? Дэнни работал у меня. — Рука дрожала, и я едва не выронила ключ. — Милый, приятный парень. Всегда старался сделать как лучше. Пригнал мою машину из Вирджиния-Бич, потому что это я его об этом попросила. А кончилось все тем, что ему снесли полголовы. Как, по-твоему, я должна себя чувствовать?
— Ну, мне показалось, ты за это себя винишь.
— А может, есть за что?
Мы стояли в темноте, глядя друг на друга.
— Не за что. Ты ни в чем не виновата. Виноват тот гад, что курок спустил. Ты тут ни при чем. Но я на твоем месте чувствовал бы себя так же.
— Господи, — пробормотала я.
— Что такое? — Марино мгновенно напрягся и оглянулся, словно заметил что-то.
— Его пакет. Куда он подевался? В моем «мерседесе» пакета не было. По крайней мере, я ничего такого не видела. И обертки от «дентина» тоже не было.
— Черт, а ты права. И возле машины ничего такого я не заметил. И на склоне тоже.
Оставалось только одно место, где никто ничего не искал, — на улице возле ресторана. Мы с Марино снова взяли фонарики. На Бонд-стрит не нашли ничего, но на 28-й удача все же улыбнулась нам. Небольшой белый пакет лежал возле бордюра. Во дворе ближайшего дома громко залаяла собака. Судя по всему, Дэнни припарковался как можно ближе к «Хилл-Кафе», в тени зданий и деревьев.
— У тебя в сумочке пары ручек или карандашей не найдется? — спросил Марино, опустившись на корточки и рассматривая находку.
Порывшись в сумочке, я подала ему ручку и расческу с длинной ручкой. Пользуясь этими незамысловатыми инструментами, Марино осторожно, не притрагиваясь к бумаге, раскрыл пакет. В нем лежали завернутые в фольгу холодные чипсы и обертка от жевательной резинки «дентин». Мы как будто услышали их короткую, трогательную и страшную историю. Дэнни встретили здесь по пути от кафе к моей машина. Может быть, кто-то выступил из тени и вынул оружие, когда он открывал дверцу. А потом его заставили сесть за руль и переехать на соседнюю улицу, откуда Дэнни, уже пешком, отправился к далекому лесному склону, где встретил свою смерть.
— Кто бы заткнул этого чертова пса, — проворчал Марино, выпрямляясь. — Не ходи никуда, подожди здесь. Я сейчас вернусь.
Он перешел через улицу к своей машине, открыл багажник и через минуту возвратился с большим коричневым пакетом из плотной бумаги, которые в полиции использовали для хранения улик. Я подержала пакет, а Марино, орудуя ручкой и расческой, опустил в него нашу находку.
— Надо бы сдать на склад хранения вещественных улик, но они там продукты принимают неохотно. Да и холодильника у них нет.
Улица опустела, и наши шаги отдавались глухим эхом.
— Да тут морознее, чем в холодильнике, — проворчал Марино. — Если на пакете и есть какие-то отпечатки, то, наверное, только Дэнни. Но в любом случае отнесу в лабораторию, пусть проверят. — Он положил пакет в багажник, где, как я знала, частенько держал улики и раньше. Нежелание Марино следовать установленным в управлении правилам распространялось не только на ношение формы.
Я оглядела темную улицу с припаркованными по обе стороны автомобилями.
— Что бы ни случилось, началось это именно здесь.
Марино промолчал, потом, тоже оглядевшись, спросил:
— Думаешь, причина — твой «бенц»?
book-ads2