— По-моему, он и бывал здесь не часто. Я чувствовала, как Уэсли ходит у меня за спиной, чувствовала его близость, и это было просто невыносимо. Он всегда пользовался легким одеколоном с едва уловимыми нотками корицы и сандалового дерева, и аромат этот неизменно действовал на меня магически. Как сейчас. — Ты в порядке? — остановившись у двери, спросил он тем голосом, что предназначался только мне и никому другому. — Нет. — Я захлопнула дверцу шкафчика. — Все это ужасно. Бентон уже вышел в коридор. — Надо как следует проверить его финансовое положение, выяснить, где он брал деньги на рестораны и дорогое шампанское. Бумаги нашлись в кабинете, и полиция их еще не просматривала, потому что официально ни о каком преступлении речь пока не шла. При всех моих подозрениях относительно причины смерти Теда Эддингса и сопутствовавших ей странных обстоятельствах, с точки зрения закона говорить об убийстве мы не имели права. — В его компьютер кто-нибудь залезал? — поинтересовалась Люси, увидев на письменном столе 486-й «Пентиум». — Нет, — ответил Марино, перебиравший файлы в зеленом металлическом ящике. — Один наш парень пробовал войти, да не смог. Люси щелкнула «мышкой», и на экране появилось окошко для пароля. — О’кей. Пароль у него довольно обычный. Странно только, что в дисководе нет диска. Эй, Пит, твои ребята нашли здесь какие-нибудь диски? — Да, целую кучу. Вон там, в коробке. — Марино показал взглядом на книжный шкаф, заставленный книгами по истории Гражданской войны и тяжелыми, в кожаных переплетах, томами энциклопедий. Люси сняла с полки коробку и открыла ее. — Нет, не то. Это программные диски для «ворд перфект». — Она посмотрела на нас. — Я это к тому, что обычно люди, если работают дома, создают резервные копии. Работал ли Тед Эддингс дома, мы не знали. Знали лишь, что «АП» предложило ему офис на Четвертой улице. Чем он занимался дома, стало ясно только после того, как Люси перезагрузила компьютер, поколдовала немного и каким-то образом проникла в программные файлы. Для начала она убрала скринсейвер, после чего начала разбираться в директориях, которые оказались пустыми. У Эддингса не нашлось ни одного рабочего файла. — Вот дерьмо, — пробормотала Люси. — Либо он совсем не пользовался компьютером, либо тут что-то не то. — Что-то мне в такое не верится, — сказала я. — Даже если он работал в офисе, компьютер дома держал не просто так. Пока Марино и Уэсли разбирались с финансовыми отчетами, аккуратно хранившимися в ящике картотечного шкафа, моя племянница продолжала поиски. — Надеюсь, он не удалил весь подкаталог, — проворчала она, войдя в операционную систему. — Я не могу восстановить его без бэкапа, а вот его, похоже, нет. Люси пробежала пальцами по клавишам — «восстановить», прочла я. Словно по волшебству, на экране выскочило название файла killdrug.old, а следом, как только Люси сохранила его, появилось другое. К тому времени, как она закончила — мы втроем наблюдали за ней в совершенном изумлении, — на экране было уже двадцать шесть файлов. — Вот в чем прелесть ДОС-6, — сказала она, нажимая кнопку «печать». — Можешь определить, когда их удалили? — спросил Уэсли. — Время и дата на всех файлах одни и те же, — отозвалась Люси. — Черт. Тридцать первое декабря, от часа ночи до тридцати пяти минут второго. К тому времени он, наверно, уже был мертв. — Это зависит от того, когда он отправился в Чесапик, — сказала я. — Его лодка оставалась незамеченной примерно до шести утра. — Между прочим, часы на компьютере поставлены точно, так что время должно быть правильное, — добавила Люси. — Чтобы уничтожить столько файлов, нужно полчаса? — поинтересовалась я. — Нет, конечно. Достаточно нескольких минут. — Тогда тот, кто удалял файлы, должно быть, еще и читал их. — Обычно так и бывает. Нам нужна бумага для принтера. Минутку, я возьму из факса. — Кстати, мы можем раздобыть отчет о полученных факсах? — спросила я. — Конечно. Люси подала мне список с факс-диагностикой и телефонными номерами, поработать с которым я планировала позже. Теперь мы, по крайней мере, знали, что примерно в то время, когда Тед Эддингс находился на базе флота, кто-то проник в его квартиру и уничтожил все файлы. В компьютерах этот неизвестный разбирался не очень хорошо, объяснила Люси, потому что человек более опытный уничтожил бы также и подкаталог, после чего восстановление стало бы невозможно. — Но это же бессмысленно. Репортер не может не позаботиться о сохранности материалов, и легкомысленным Эддингса назвать нельзя, — сказала я и, повернувшись к Марино, спросила: — А что с его ружейным сейфом? Ты нашел там какие-нибудь диски? Он покачал головой. — Но это еще не значит, что туда никто не влез. — В таком случае кому-то нужно было знать коды от сейфа и охранной системы. — Комбинация одна и та же? — Да, он использовал дату своего рождения. — И как ты это узнал? — От его матери. — А как насчет ключей? При нем их не нашли, а они должны были быть, ведь он приехал на верфь на машине. — Рош сказал, что никаких ключей не было, — пожал плечами Марино. «Странно», — подумала я. — По-моему, это какие-то заготовки для газетных статей, — подал голос Уэсли, просматривавший выползавшие из принтера листки с распечатанными файлами. — Опубликованных? — спросила я. — Некоторые довольно старые. В одной, например, рассказывается о самолете, который врезался в Белый дом. В другой речь идет о самоубийстве Винса Фостера.[18] — Может, Эддингс просто избавлялся от лишнего? — предположила Люси. — Ну вот, кое-что есть, — объявил Марино, просматривая выписку с банковского счета. — Десятого декабря на его имя перечислено три тысячи долларов. — Он открыл другой конверт. — То же самое было в ноябре. Деньги поступили также в октябре и в остальные месяцы года. Судя по обнаруженным документам, без этих весомых сумм Эддингсу было не обойтись. Только платежи по ипотеке составляли тысячу долларов в месяц, а его ежемесячные расходы по карточке достигали порой такой же суммы, и при этом в год он зарабатывал едва ли сорок пять тысяч долларов. — Вот же дерьмо, — пробормотал Марино. — Получается, что с этими деньгами у него выходило почти восемьдесят тысяч в год. Неплохо. Уэсли, закончив с принтером, подошел ко мне и протянул листок. — Некролог на смерть Дуэйна Шапиро. «Вашингтон пост», 16 октября прошлого года. Короткая заметка всего лишь констатировала, что Шапиро, работавший механиком в автосалоне «Форда» в округе Колумбия, был застрелен поздно вечером по пути из бара домой. О неосионистах в газете не было ни слова. — Эддингс о них не писал, — сказала я. — О неосионистах писал репортер из «Пост». — Тогда откуда у него Книга? — спросил Марино. — И почему, черт возьми, она оказалась под кроватью? — Может, он ее читал и положил под кровать, — пожала плечами я. — Или не хотел, чтобы ее увидели посторонние, например домработница. — Здесь у него какие-то заметки. — Люси один за другим открывала файлы и тут же их распечатывала. — Ага, кажется, что-то интересненькое. Черт. — Текст побежал по экрану, «лазерджет» загудел и щелкнул. — Ну и ну. — Она остановилась и, обернувшись, посмотрела на Уэсли. — Здесь про Северную Корею и кое-что про Джоэла Хэнда и неосионистов. — Что там насчет Северной Кореи? — Уэсли взял листок. Марино, закончив с одним ящиком, перешел к другому. — Если помните, несколько лет назад неосионисты вроде бы пытались получить оружейный плутоний из одного северокорейского ядерного центра. — Считается, что Хэнд проявляет большой интерес к атомной энергии и прочим подобным вещам, — вставила я. — Об этом и в Книге есть упоминания. — Может быть, Эддингс собирал досье на Хэнда? — предположил Уэсли. — Готовил какую-то большую публикацию. — Но если предположить, что Эддингс сам почистил свой компьютер, то зачем ему было это делать, если работа еще не закончена? И не странно ли, что он занимался этим именно в ту ночь, когда и умер? — Уничтожение материалов вполне соответствует поведению человека, планировавшего самоубийство, — сказал Уэсли. — У нас ведь нет доказательств того, что он все же не покончил с собой. — Все верно, — согласилась Люси. — Он не хочет, чтобы после его смерти кто-то увидел, чем он занимался, и удаляет все файлы. А потом устраивает так, чтобы его смерть выглядела случайной. Может быть, для Эддингса было важно, чтобы люди не думали, что он покончил с собой. — Вполне возможно, — согласился Уэсли. — Не исключено, что он впутался в какую-то историю и уже не мог оттуда выпутаться. Такой вариант позволяет объяснить ежемесячные денежные поступления на его счет. Или, может быть, Эддингс страдал от депрессии или переживал какое-то личное горе, о котором нам ничего не известно. — Но ведь мы уже предполагали, что уничтожить файлы, забрать диски или распечатки мог кто-то другой, посторонний, — сказала я. — И сделать это он мог уже после смерти Эддингса.