– Алина, стой, подожди… Давай поговорим спокойно, – начал Максим, осторожно дотронувшись до плеча девушки. – Мы договорились, что я встречусь с друзьями. Ты была не против. А сейчас начинается этот скандал, ты собираешь вещи, говоришь, что нам нужно расстаться, что ты ради меня все отменяешь, а я этого не ценю. Мне очень больно слышать такие слова. Я правда сейчас не понимаю, что происходит. Помоги мне понять. Пожалуйста. – Ну и что тут тебе непонятно? По-моему, все очевидно, – Алина по-прежнему была напряжена, однако голос ее смягчился. Реакция Максима на конфликты удивляла ее. В прошлых отношениях партнеры вели себя по-другому: кто-то начинал кричать и оскорблять в ответ, а кто-то молча садился за компьютер. – Мне казалось, ты поймешь, что я хочу провести время вместе. Я тебе миллион раз говорила про музей. А ты забыл. Друзья-то важнее. – Музей? А, точно! Алин, давай договоримся, что будем стараться прямо все говорить друг другу. Чего хотим, какие есть ожидания, что расстраивает или беспокоит. Играть в «угадайку» очень сложно. Я действительно считал, что ты передумала насчет музея. А оказывается, тебя очень обидело мое решение посидеть с друзьями. Я правда очень дорожу тобой и нашими отношениями. Но и при этом мне не хотелось бы прекращать общение с ребятами. Алина присела на край дивана. Слезы текли по ее щекам. Внутри была буря совершенно из разных чувств: стыд (ведь она была так груба), ощущение подвоха (ведь в слова Максима было трудно поверить), злость (ведь мог же он и догадаться все-таки), любовь (ведь он не оттолкнул, а остался рядом). Далеко не все из них Алина могла осознать в моменте. – Знаешь, я и сама себя иногда не понимаю. Посиделки с друзьями. Казалось бы, обычное дело. А у меня внутри прям все разрывается… Прости. На этом моменте оставим ребят. Будем надеяться, что со временем Алина начнет чувствовать себя более безопасно в отношениях с Максимом. К тому же заметно, что он надежный партнер и готов помочь своей девушке пройти этот путь. А мы поближе рассмотрим тревожный тип привязанности. Постоянство объектов и страх быть покинутым Помните, мы говорили, что у детей отсутствует понимание постоянства объекта? Если мама будет долго прятать лицо за ладонями, маленький ребенок начнет горько плакать. Ведь в его картине мира лицо мамы просто исчезло навсегда. В период взросления мы понимаем, что даже если человек не находится рядом физически, он все еще не перестал существовать. Взрослые люди могут переносить разлуку с близкими, не разрушаясь и не травмируясь об нее так, как это делают дети. Ведь они знают – невидимая и нерушимая связь с близким человеком остается и тогда, когда он далеко. Да, мы не сможем поговорить или встретиться некоторое время. Но это не означает, что мы перестаем быть важными друга для друга. Однако у людей с тревожным типом привязанности и во взрослом возрасте остаются сильные сомнения насчет постоянства их близких. Тревожный тип формируется у ребенка, если родители непредсказуемы и непоследовательны, если нельзя знать наверняка, смогут ли они оказаться в нужный момент рядом и удовлетворить потребности. Тогда ребенок и учится привлекать внимание различными способами, чтобы восстановить ощущение безопасности. Одновременно с этим он может испытывать гнев, злость и разочарование по отношению к родителю: «Я верил тебе, а ты так со мной поступаешь». Получая столь нестабильный опыт снова и снова, мозг формирует представление, что фигуры привязанности (мама, партнер, друг) в любой момент могут отвернуться, разочаровать, предать… Из-за невозможности предсказать, как будут развиваться события, и невозможности обрести желаемое постоянство возникает фоновая тревога. Да и сами отношения ассоциируются с большим стрессом. Ведь безопасность появляется там, где есть последовательность и определенность, есть ощущение, что нас не покинут и не оставят. Совсем рядом, где-то в воздухе перманентно витает страх, что хорошее не будет длиться долго, и обязательно есть какой-то подвох, который в скором будущем приведет к разочарованию. А это значит, что нужно постоянно быть начеку, сканировать мельчайшие изменения в настроении близкого человека, проверять, доступен он сейчас или нет, и чего от него можно ожидать. Из этого зерна произрастает сильный страх отвержения и покинутости. Действительно, сложно научиться быть уверенным в постоянстве близкого и его любви, если ты растешь в бесконечных сомнениях, что это так. Страх переносится во взрослые отношения. Возникает потребность в постоянном подтверждении любви со стороны партнера. Если подтверждения нет, то нет и уверенности в том, что он будет рядом. Именно страх быть брошенным и стойкое убеждение, что те, кого любишь, обязательно уйдут, стоит за всеми противоречивыми характеристиками тревожного типа привязанности, о которых мы будем говорить далее. Попробуйте посмотреть на себя (или на партнера) именно через призму этого страха, с сочувствием и состраданием. Без обвинения, порицания, стыда и вины. Тут же возникает и непреодолимая «ловушка» тревожного типа. С одной стороны, ни один партнер, каким бы прекрасным, надежным, откликающимся он ни был, никогда не может гарантировать нам стопроцентной эмоциональной включенности. Да, это очень грустно и больно. Но все же крайне нереалистично ожидать, что другой человек всегда сможет находиться физически рядом, и помимо отношений в его жизни никогда не будут возникать другие дела. С другой стороны, даже если мы представим, что такой партнер существует, из-за негативного видения себя мы все равно будем продолжать испытывать фоновое недоверие и «тестировать» любовь своего партнера, подсознательно находя причины, почему она не настоящая. Парадоксальная особенность: даже когда мы получаем любовь, внимание, заботу, поддержку – все то, чего нам так хочется и к чему мы так стремимся, – переживания и страхи не уходят. Легче не становится. Порой проявления близости со стороны партнера преуменьшаются или не замечаются вовсе. В то время как незначительные негативные моменты фокусируют на себе все внимание и им придается большое значение. Акцент на том, чего партнер не сделал и чего не дал. Желание близости всегда идет бок о бок со страхом ее потерять, поэтому наслаждаться моментами единения и купаться в любви слишком рискованно. С детства выработалась стратегия: «Если я подаю сигналы, то родитель находится рядом, он меня замечает и заботится обо мне. Но если я перестану их подавать, то родитель может уйти. Я могу его потерять. Значит, сигналы должны оставаться, иначе есть риск утратить отношения». Такими сигналами может быть протестное поведение: критика, манипуляции, обесценивание, обвинения. Подробнее о них мы поговорим позднее. Похожая стратегия, оставаясь неосознанной, сохраняется и во взрослой жизни. Возникают мысли: «Да, сейчас все хорошо, а будет ли завтра так же? Да, сейчас все хорошо, но не нужно расслабляться… Да, сейчас все в порядке, но это подозрительно, вдруг от меня что-то скрывают». Ощущая собственную «недостаточность», мы будем нуждаться в постоянном заверении и подтверждении того, что все в порядке. Так сложно поверить, что тебя не оставят, не бросят, не предадут. Это недоверие вынуждает мысленно создавать «тесты» для своих партнеров: «Если он(а) сделает так, как я хочу, значит он меня любит, значит, все безопасно». Иногда эти «тесты» в принципе невозможно пройти: например, если любовь видится в постоянном совместном времяпрепровождении, полном отсутствии общения с другими людьми, абсолютно одинаковыми взглядами и вкусами. Но даже если все требования будут выполняться партнером, чувство уверенности не появится, недоверие продолжит шептать: «Да, это здорово, но нам нужно еще доказательство! Последнее, окончательное, самое важное! Если он(а) его пройдет, то все, можно будет успокоиться и довериться, перестать сомневаться!» И так снова, снова и снова. Растущие требования и постоянное «тестирование» деморализуют и истощают: у партнеров опускаются руки, пропадает надежда, они чувствуют себя недооцененными и задаются вопросом: «А смогу ли я когда-то достичь этой невидимой планки?» Неопределенность Любая неопределенность воспринимается как опасность, некая угроза отношениям и очень пугает. Возникает стойкое ощущение, что что-то идет не так. Внутренний «радар» привязанности все время включен, он сканирует любое изменение в поведении партнера. Что может ощущаться как неопределенность? ✓ Разлука с партнером, причем совершенно неважно, насколько она будет долгой: это может быть как командировка, так и раздельный поход в магазин (в случае Алины это была встреча с друзьями). ✓ Партнер недостаточно быстро отвечает на звонки/сообщения. ✓ Конфликт или ссора любого масштаба. ✓ Партнер опаздывает/возвращается домой позже обычного. ✓ Партнер находится в подавленном состоянии, кажется отстраненным, ведет себя не так, как обычно. ✓ Малейшие изменения в мимике, тоне голоса, языке тела партнера. ✓ Партнер забывает о данном им обещании. ✓ Партнер не замечает чего-то нового (одежда, маникюр, прическа). ✓ Партнер не говорит о серьезности своих намерений (непонятно, пара вы или друзья). ✓ Незнание, где и с кем находится сейчас партнер. ✓ Партнер хочет побыть один, просит о личном пространстве. ✓ Партнер отказывает в физической близости в разных ее проявлениях (например, не хочет обниматься или спать в обнимку, потому что жарко, отказывается от секса). ✓ Близкое общение партнера с другими людьми. Подобные ситуации сильно ранят людей с тревожным типом привязанности по двум причинам. ✓ Склонность заполнять возникающие «пробелы» худшими сценариями, мысленно интерпретировать ситуацию как максимально катастрофичную. «Он(а) не отвечает уже час – точно изменяет! Он(а) не готов(а) общаться сразу после конфликта – непременно хочет расстаться! Он(а) опаздывает – попал(а) в аварию или обокрали!» Такая интерпретация зачастую не соответствует фактическому положению дел. ✓ Склонность принимать поведение других на свой счет. Эту ошибку мышления еще называют персонализацией. Если партнер находится в подавленном состоянии, хочет побыть один, то мы можем думать: «Причина точно во мне! Я что-то сделал(а) не так! Таким поведением мне хотят показать, что я ужасный, недостойный любви человек». Паника, беспокойство, страх отвержения, ощущаемый на телесном уровне. Кажется, что партнер бросит, оставит в одиночестве. Эти мысли и догадки невыносимы, и немедленно хочется получить подтверждение, что все в порядке. Устранить угрозу, восстановить внутреннее ощущение безопасности, получить от любимого человека подтверждение, что он любит, что он рядом, что он доступен эмоционально и/или физически. До тех пор пока подтверждения нет, сигнализация внутреннего «радара» привязанности не отключается. Громкие сирены, красные мигающие надписи: «Тревога! Опасность!» прямо изнутри головного мозга. Главная сложность – использование для достижения цели реактивного протестного поведения, которое усугубляет ситуацию. Самосаботаж и протестное поведение Дети с тревожным типом привязанности научились использовать свои чувства как инструмент. Ведь без громких слез и криков непоследовательный родитель мог и не понять потребностей ребенка. Обостряя эмоциональные реакции, дети с большей вероятностью получали отклик со стороны родителей. Похожая стратегия используется и во взрослом возрасте, как привычный способ обратить на себя внимание значимого человека. Протестное поведение – это как громкий крик: «Эй, я здесь! Заметь меня, увидь меня, услышь меня! Я в тебе нуждаюсь!» Протестное поведение – это действия, которые используются человеком с тревожным типом привязанности, дабы восстановить контакт со своим партнером и получить подтверждение важности (как собственной, так и важности отношений). Правда, во взрослом возрасте подобное поведение играет злую шутку и приводит к конфликтам, ссорам и ухудшению отношений. РАСПРОСТРАНЕННЫЕ ФОРМЫ ПРОТЕСТНОГО ПОВЕДЕНИЯ Отчаянные попытки установить контакт: непрерывные звонки и сообщения, подстраивание «случайных» встреч, шпионство, непринятие необходимости личного пространства (партнер хочет «остыть» после конфликта, но его преследуют, дабы решить все прямо сейчас или успокоить чувства тревоги, ведь любое отдаление небезопасно). Попытки вызвать ревность: рассказы о поклонниках и бывших партнерах, посты в соцсетях с фотографиями цветов/подарков/романтического времяпрепровождения (часто скачанные из интернета), регистрация на сайте знакомств в порыве гнева, назначение свиданий или встреч с другими назло, в крайних случаях даже измена. Таким поведением как бы хочется сказать: «Смотри, сколько людей заинтересованы во мне! Я жду от тебя такой же включенности и такого же интереса. Твоя ревность покажет, насколько для тебя важна я и наши отношения». Угрозы разрывом отношений: начать в порыве ссоры собирать чемодан, как Алина, или говорить о сомнениях по поводу продолжения отношений. Желая показать свою боль, мы пугаем близкого своим собственным худшим страхом – расставанием. В такие моменты хочется, чтобы попросили остаться, утешили, убедили, что не нужно принимать подобное решение. Такая реакция и станет показателем того, что все в порядке, что партнер не хочет завершать отношения. Обвинения: критика, оскорбления, попытки пристыдить партнера, навязывание долженствований. Если у нас тревожный тип привязанности, нам свойственно путать эмоциональную реактивность (то есть импульсивную или даже чрезмерную реакцию на эмоции) с эмоциональной уязвимостью. Мы выражаем гнев, злость, бессилие, обиду, грусть и другие негативные чувства через обвинения, считая, что это единственный способ проявить свои эмоции. При этом у нас зачастую нет доступа к тем ранимым чувствам, что стоят за этими эмоциями. Сложно взять риск и сказать о своем стыде, страхах, неуверенности в собственной привлекательности, попросить о помощи или внимании (либо непонятно, как это сделать). Манипуляции разного рода: наказание молчанием (игнорировать сообщения и звонки, заносить в «черный список» в соцсетях, уходить во время разговора), обманы (говорить, «все в порядке, ничего не случилось», всем видом показывая, что это не так). С помощью этого пассивно-агрессивного поведения мы стараемся донести до партнера свои недовольства. Ведь поговорить напрямую о своей боли, сказать о своих потребностях страшно и сложно. Кажется, что бесполезно просить, да и быть замеченным можно только через требования/протесты/хитрости (или, напротив, через сверхобаятельность, сокрытие всех негативных эмоций, через угождение другим людям, в ущерб себе). Протестное поведение – это способ показать партнеру, насколько больно, плохо и тяжело. Зачастую позитивного опыта выражения своих эмоций и получения валидации у человека просто нет, поэтому он научился показывать свои желания дисфункциональными способами. И по привычке дальше выбирает это поведение, не зная, как по-другому показать свои желания и потребности. В итоге это превращается в бесконечный негативный цикл: триггер (например, неопределенность) активирует «радар» привязанности – возникает необходимость немедленно восстановить связь, убедиться, что мы не одни, нас не покинут и не оставят – мы автоматически пытаемся удовлетворить эту потребность знакомыми и привычными, но малоэффективными способами – в итоге наша попытка добиться эмоциональной связи приводит к обратному эффекту, такое поведение отталкивает партнера – через некоторое время происходит примирение – триггер – повторение цикла. Исследования показывают, что если в романтических отношениях появляется насилие (например, психологическое, вербальное), то оно зачастую может исходить от партнера с тревожным типом привязанности. Исследователи привязанности у взрослых Филлип Шейвер и Марио Микулинцер писали, что насилие – это преувеличенная форма протестного поведения против предполагаемой недоступности партнера[24].