— Это значит, — разъяснила Татьяна, — что он будет встречаться со своей дамой сердца, а жить дома. Мне же предлагается не переживать, а любить его по-прежнему. — А ему не приходило в голову, что в один прекрасный момент ощ придет домой и увидит вторую сторону открытого брака. Не говоря а том, что его новой жене может не понравиться брак втроем, а еще ведь и ты можешь найти себе друга! — Могу, — хитро улыбнулась Танька и снова посмотрела на визитку. — Он по нескольку дней не ночевал дома, заглядывал только, чтобы сменить рубашку и перекусить, а потом улетал на крыльях любви. Я две недели терпела, но вчера мое терпение лопнуло. Накануне Восьмого марта он засыпал меня цветами, подарками и открытками с надписью: «Любимой и единственной!», а после ночи любви со мной в четыре утра рванул встречать свою любовницу с дискотеки. Я выловила его в дверях и предложила выбирать: «Или она, или я». Он сказал, что ее безумно любит и хочет быть с ней, но свои вещи забирать не станет. — Это еще почему? — Из-за ребенка. Он считает, что мальчику нужен отец. — Салфетка из квадрата превратилась в трубочку. — А был ли отец-то? — искренне засомневалась я. Их сыну Мите шел восьмой год, из них последние три ребенок видел отца в лучшем случае по утрам и иногда по выходным. — Не знаю, — задумалась Ситнюша, сворачивая салфетку в кольцо. — Мне кажется, что здоровье и спокойствие ребенка во многом зависят от состояния матери. Если у Петюни там такая любовь, то пусть он и валит к ней, а меня оставит в покое. Мне же тоже надо устраивать свою жизнь. — Я слышу речи разумной женщины. Это радует… А то придумала: «Жить не хочу!» В этот момент официантка принесла наши салаты и сок. — Отбивные будут попозже, — сообщила она. — Хорошо, — рассеянно сказала Ситнюша, разложив ставшую похожей на мятую тряпку салфетку на коленях, и продолжила: — Да ты слушай. В общем, я долго думала и решила, что такой муж мне не нужен. Утром собрала его вещички и позвонила ему туда, чтобы забирал. — А он еще и телефончик оставил? — удивилась было я, а потом поняла, что изумляться нечему. Это было в стиле предупредительного Петечки, жившего под девизом «Главное, чтобы всем было хорошо!». Правда, с чего это он взял, что от любых его действий в мире прибавляется добра и радости?! — Конечно, на случай, если надо будет срочно с ним связаться. Его там уже не было, и мы от души поговорили с Ириной. — Ирина — это его женщина? — Да. Она говорит, что любит его «до колик» и он ее так же! — Как любит? — Я отодвинула салат в сторону, думая, что ослышалась. — До колик, — повторила Татьяна. Такого эпитета применительно к слову «любовь» я еще не слышала. — Да, интеллектом она не блещет. Он где ее раскопал? На дискотеке, что ли? — Там. — Нашел, где искать спутницу жизни, — хмыкнула я. — В ночном клубе самое подходящее место. И кто она у нас? — Главбух на оптовой базе. А раньше торговала на рынке. Разведена. Живет с сыном у родителей. — Тогда еще вопрос. Ты его выставила навсегда или в порядке наказания? — В смысле? — Ну, чтобы пожил там, хлебнул любви до колик по полной программе и вернулся к тебе с цветами и глубоким раскаянием? — Не знаю. Пока раскаянием и не пахнет. Но, видимо, он хочет, чтобы у него был угол, где можно отдохнуть, если эта Ирина начнет его уж слишком нагружать. Ведь Петюня там и за ребенком в садик ездит, и ковры трясет. А ко мне приходит и жалуется, что она ему закатывает истерики по поводу его визитов домой. — Я что-то не пойму. Получается, что там у него колики, а в туалет он к тебе приезжает? — Получается так. — Татьяна вздохнула. — И что мне делать, ума не приложу. — Знаешь, я ничего не буду тебе предлагать. Ты должна сама решить, что делать. Сейчас самое главное — вернуть себе радость жизни. — Легко сказать, — еще горше вздохнула она. — Я как остаюсь одна дома, так выть хочется. А ты говоришь, радость. Я задумалась, глядя на хамелеона. Ящерица грела свои бока под яркой лампой, и наши проблемы ей были абсолютно «до лампочки». Мои-мысли снова вернулись к Татьяне. — Есть идея, — выдала я. Танька с интересом поглядела на меня. — Завтра я до конца недели улетаю в Сочи. У нас будет конференция. Поехали со мной. Отвлечешься. — Ну да, ты будешь сидеть на конференции, а я? В марте в Сочи делать нечего. Не сезон. — Дорогая, ты не права! Во-первых, я не собираюсь присутствовать на всех заседаниях до конца. Я выступлю, а потом посмотрю программу и выберу только самое интересное. А во-вторых, там есть горы. А значит, можно покататься на горных лыжах. — Я не умею кататься на горных лыжах. — Думаешь, я умею? Научимся, а может, научат. Видела в кино, какие там инструкторы? Такие мальчики — симпатяги! Танька смотрела на меня, как на инопланетянку. А меня понесло: — Значит, остается решить два вопроса: отпустят ли тебя с работы и возьмут ли Митю твои родители? — Я на больничном, — ответила Ситнюша. — У меня дистония. А Митя и так у родителей. — Полагаю, что финансовая сторона тебя не волнует, — удовлетворенно заметила я. — А билеты? — Билеты наверняка купим в аэропорту. Вряд ли в марте будет с ними проблема. Значит, так, сейчас мы доедаем и идем собираться. Завтра я тебя забираю, и мы едем в аэропорт. — А можно я соберусь сегодня, а переночую у тебя? — Да ради бога, ночуй. Так даже лучше будет. Танька в приподнятом настроении принялась мечтать о предстоящем отдыхе, незаметно для себя справившись и с салатом, и с отбивными. Мы закончили ужин, поймали такси и поехали к Татьяне. В десятом часу вечера приехали ко мне. Видимо, в предвкушении поездки вид у нас был весьма довольный. — Вы это чего? — поинтересовался муж. Я сообщила ему о предстоящей поездке, предложив бросить дела и ехать с нами. Александр вздохнул и отказался: — Не могу. В пятницу у Васьки предзащита. Мне надо быть. Возьми Аленку. — Не возьму. На носу — конец четверти, она может схватить трояк по математике. Кстати, где она? — У себя в комнате. И, кажется, уже спит. А тебе, кстати, звонила госпожа Маргиева. — Муж откровенно недолюбливал мою руководительницу. Моя самостоятельная дочь действительно спала, не дождавшись моего прихода. Жаль, что ее нельзя взять в Сочи. Я вздохнула, набрала номер Светланы Иосифовны и доложила: — Меня отпустили. — Ну и хорошо, а то я уже хотела послать Косточкина. — Профессор Маргиева всегда решала вопросы конструктивно. — Светлана Иосифовна, со мной хочет поехать подруга. Проблем не будет? — О чем ты говоришь, голубушка! — великодушно разрешила она. — За ее счет — пожалуйста. С утра я позвоню в аэропорт, забронирую еще один билет в оба конца. В этот момент Танька пребольно ткнула меня в бок: «Попроси еще один билет!» — Спасибо огромное! Что бы я без вас делала! — Я поглядела на подружку и многозначительно покрутила пальцем у виска. — Не благодари, — остановила меня Светлана Иосифовна. — Я тоже попрошу тебя об одолжении. С утра, когда приедешь на кафедру за документами, обязательно найди меня. Я хочу передать небольшую посылочку брату. Он живет в Сочи. — Разве у вас есть брат? — Было бы трудно придумать вопрос глупее, но мне казалось, что я знаю всю Светланину родню. — Это сын отца от второго брака. Моложе меня на пятнадцать лет. Кстати, можете остановиться у него. — А это удобно? — Конечно! У него там свой домик, и вы никого не стесните. Глядишь, деньги сэкономите… Да и Славику будет не так одиноко. Так что до завтра. Я повесила трубку и повернулась к Ситнюше: — Билет, конечно, для Олега. — В моем голосе переплелись вселенская скорбь и пчелиный яд со всех областных пасек. — А как ты догадалась? «Определенно у Таньки что-то с мозгами, — подумала я. — После того как она нежно смотрела на визитку Башкирцева, только моя кошка не догадалась бы о Ситнюшиных намерениях!»