— Да это очевидно как день… — сказала я вслух. Ситнюша снова приготовилась дуться. — Помяни мое слово, Олег от тебя никуда не денется, — чеканя каждое слово, заключила я, поймав себя на том, что разговариваю с подругой, словно с пришедшим ко мне на пересдачу зачета отпетым двоечником. — А в лес со своими дровами не ездят. — А если дрова хорошие? — спросила Танька. — Тогда коли их дома. — Глядя на Таньку, я поняла, что аргумент не прошел, и решила подойти к вопросу с другой стороны. — Как ты думаешь, Тань, улетая на выходные в Сочи, я могу видеть тех, кого хочу? Она великодушно кивнула. Ободренная этим, я тут же выдала: — Лично мне компания господина Башкирцева совершенно не подходит. Имею я право расслабиться? — Имеешь, — разрешила Танька. — Только почему мне нельзя пригласить Олега, а ты вот Сашу позвала? — Да я знала, что он наверняка откажется, — засмеялась я и уже серьезно добавила: — А потом, мне и с мужем отдыхать неплохо. Я эту проблему для себя давно решила. Мы попили чай и улеглись спать. Прежде чем уснуть, Саша поинтересовался: — С чего это вдруг Танюшка у нас ночует? С Ивашовым поругалась? — Да нет, — соврала я. Как говорится: «У женщин свои секреты». — Просто от нас в аэропорт добираться проще. — А-а, — разочарованно протянул муж и через пару минут уже мирно спал. Следующее утро пошло по привычному графику: кошка, будильник и очередная попытка проспать. Не вышло. Муж бесцеремонно дернул меня за ногу и угрожающим тоном сообщил, что если я сейчас не встану, то в институт буду добираться на автобусе. Угроза подействовала моментально. Сон как рукой сняло. Пока я красилась и одевалась, Саша успел подогнать машину. Ситнюша спала, абсолютно не реагируя на наши утренние сборы. Я быстро допила кофе и, дав дочери инструкции по поводу того, как в мое отсутствие следует кормить кошку и папу, вышла из дома. Погода была такая же, как и вчера. Мороз и солнце. Зимой такому дню можно было только радоваться. А вот во второй декаде марта хотелось бы чего-нибудь потеплее. В машине я выдала мужу ценные указания относительно дочери и кошки и собралась распрощаться с ним до воскресенья. — У тебя самолет когда? — В час, кажется. — Уточни, во сколько, и позвони мне, — неожиданно сказал Саша. — Я вас провожу. В последнее время муж стал чрезвычайно внимателен и сверхзаботлив. Это радовало, но не настолько, чтоб обольщаться: чем меньше ликуешь, тем меньше огорчаешься. — Я обязательно позвоню. Муж ласково поцеловал меня и уехал. Я посмотрела вслед отъехавшей машине и вошла в институт. Бросив взгляд на часы, я поняла, что надо бы поторапливаться. Самолет в час, а я еще не дошла до кафедры. Ускорив шаг и почти пробежав по длинному коридору, я поднялась на четвертый этаж. Светлана Иосифовна была на месте. Она сидела за компьютером, сосредоточенно набирая какой-то текст. — А, Наташенька! Наконец-то, моя милая! — пропела она гортанным голосом с непередаваемым легким акцентом. — Как же тебе удалось вырваться? — Проделки строителей. В В в жизни не отпустил бы меня просто так. — Не понимаю я его. — Светлана Иосифовна покачала головой, и в ушах у нее сверкнули золотые шарики с множеством маленьких сверкающих камушков. — Как же можно не давать своему специалисту расти! Ведь это в его же интересах! — Бог с ним, Светлана Иосифовна! Он попросту завидует. — Ну и пусть завидует. Зато я за тебя рада. Здесь — документы и тезисы доклада. — Она протянула мне плотный конверт с эмблемой Всероссийской ассоциации стоматологов. — Вот эти слепки ты завтра с утра покажешь профессору Сизову из Питера. — Светлана выдала мне увесистую коробку из-под кроссовок, в которой лежали гипсовые акклюдаторы. — А вот — посылка для Славы. На столе лежал маленький сверток, тщательно обернутый полиэтиленом. Сверху была приколота бумажка с адресом и телефоном, а еще — подробная схема проезда. Я не удержалась от вопроса: — А почему вы раньше не говорили про брата? — Да как-то к слову не пришлось. Отец ушел от нас, когда мне было четырнадцать лет, и, пока он не умер, а было это десять лет назад, я мало общалась с братом. Как ни странно, нас сблизила смерть отца. Слава после армии женился и уехал к жене в Сочи. Вскоре развелся, но домой не вернулся. Мыкался там несколько лет по коммуналкам, работал инженером и подрабатывал грузчиком в порту. Но сумел выбиться в моим. У него свой бизнес: продает «Газели» с «Волгами». А живет он до сих пор один. Так что твой приезд его только обрадует. — Со мной едет подруга, я ведь вам говорила. — Не та ли, что работает у Перовой? — Та. — Еще лучше. Славочка целых четыре дня будет в обществе двух красивых и умных женщин! Жаль, что вы обе замужем. Такой парень пропадает! — Ну, вы явно преувеличиваете. Красивый, молодой — и пропадает! Кстати, сколько ему лет? Тридцать? — Тридцать пять, — поправила Маргиева. — У нас пятнадцать лет разницы. — Молодой, — продолжила я, — состоятельный мужчина и до сих пор один? Фантастика! — Он очень требователен в своем выборе. Все стоящие женщины уже замужем. — Светлана Иосифовна, из вас выйдет классная сваха! — рассмеялась я. — К слову сказать, Татьяна, кажется, почти свободна. У нее проблемы с мужем. — Так я позвоню Славе. Пусть не теряется! — Мне кажется, что Татьяна справится и без нас с вами. На ее горизонте вчера появился горячий поклонник. — Настоящего мужчину это не испугает, — хитро подмигнула мне Светлана Иосифовна. — Кроме шуток, я ему позвоню. Пусть встретит вас в аэропорту. Мало ли что может случиться. Кавказ все-таки. Я получила командировочные и поехала домой. Татьяна в моем халате сидела за столом с чашкой горячего молока и сосредоточенно жевала слойку, не обращая внимания на Фроську, которая терлась о ее ногу, требуя поделиться едой. — Могла бы разбудить, — буркнула она. — Ушла неизвестно куда, оставила меня наедине с Ефсимендрой… Упрекнув подругу и черной неблагодарности, я помахала у нее перед носом конвертом с блестящей эмблемой: — Видала? То-то. Между прочим, через полчаса нам надо выходить, а ты еще не одета. — Натуль! — слабым голосом сказала Ситнюша. — Может, я не поеду. Давай я позвоню Петюне. Вдруг он решит вернуться. — Ну, мать, ты даешь! — удивилась я. — Вчера ты была готова отдаться первому встречному, заявляя, что Петюня тебе на дух не нужен, а сегодня снова мечтаешь воссоединиться со своим ненаглядным. Тебе надо проветриться. Так что собирайся в темпе. Все, в том числе любовь и ненависть, надо проверять временем. — Тебе легко говорить! Вон у тебя Сашка какой. Чуть ли не кофе в постель подает. — А ты забыла, что он мне подавал лет пять назад? — Ой. — Татьяна виновато посмотрела на меня. — Я, наверное, точно свихнулась. — Придется лечиться. Щелкнул замок в прихожей, и вошел Саша: — Дамы, вы готовы? Карета подана. Муж подхватил дорожную сумку, и вскоре наша «семерка» уже лавировала в потоке машин на проспекте, стремясь попасть в аэропорт как можно быстрее… ГЛАВА 7 В восемь утра меня вызвали на допрос. В тесном кабинете было сильно накурено. Под портретом Дзержинского восседал отличавшийся нездоровой полнотой человек с неправдоподобно красным носом. В отличие от оперов, производивших наше задержание, следователь, назвавшийся Александром Алексеевичем Сергунцом, был более лоялен и даже предложил мне сигарету, от которой я гордо отказалась: — Курить вредно. А вот от телефонного разговора не откажусь. Если позволите, я сообщу о случившемся своим коллегам. Сегодня в три часа дня я выступаю с докладом на конференции, и мне не хотелось бы, чтобы меня потеряли. — А может быть, — опешил тот от моей наглости, — вы сначала расскажете мне о том, как вы с подругой сегодня ночью прикончили господина Маргиева. — С чего вы взяли, что мы его убили? — ласково спросила я. — В том, что Татьяна Леонидовна этого не делала, я уверена, как в себе самой, а я просто физически не могла этого сделать, так как в момент его смерти находилась в баре гостиницы «Жемчужина», и это могут подтвердить как минимум шесть человек. — Как это вы определили момент его смерти? — не менее ласково сказал следователь. — Ведь вас же там не было! Милейший Александр Алексеевич был абсолютно уверен в том, что я не найду ответа на его коварный вопрос. — Так ведь я врач, — улыбнулась я. — И нас многому учили. А мои слова может подтвердить любая медицинская экспертиза, если вы, конечно, пользуетесь ее услугами. — Пользуемся, — ответил следователь после некоторых раздумий.