* * * Сторожка на въезде в аэродром оказалась пустой. Куда делись охранники? Заразились, не дождались смены и ушли домой, сбежали? Илья не знал. Он собрал все связки ключей от ангаров – где точно стоял на хранении вездеход, Демьянов не представлял. Выглянул в окно. От ворот к взлетно-посадочной полосе вел широкий проезд из бетонных плит, с одной стороны – ряд мертвецки зияющих провалами побитых окон хозяйственных построек, бараков и обветшалая диспетчерская вышка. С другой – ангары с техникой на хранении. Чуть поодаль – гниющие на улице старые, отлетавшие свое самолеты. Уличного освещения здесь практически не было. Илья подумал, что это отличное место для засады тварей. Он открыл ворота и быстро сел обратно в машину. Семеныч стал ездить от ангара к ангару. У каждого Демьянов и пиарщик, не сговариваясь, выходили из джипа и, словно соревнуясь, рылись в ключах и пытались открыть замки. Первый ангар не поддался. Они перебрали штук тридцать разных ключей, пробовали открыть дверь силой, не сработало. Во втором было неисправно освещение. Павел посветил фонариком с телефона. Внутри оказались законсервированные танк, джип и длинные стеллажи со всяким мусором: старой военной формой, ремнями, инструкциями и методическими пособиями советских времен, холщовыми рюкзаками – Илья прихватил один в дорогу – и поеденными молью шинелями. В самом углу, на верхней полке, обнаружился ящик с надписью «сигнальные ракеты». Демьянов подпрыгнул и стащил его. Всего одна, последняя, штука лежала на дне. Наверняка уже просрочена. Но ладно, может пригодиться. Он сунул ее в рюкзак. Наконец, открыв третий ангар, Илья щелкнул выключателем и увидел его – ГАЗ-47. Парни позвали остальных. Посреди помещения стоял расконсервированный вездеход. Над ним явно поработали, он был отмыт и блестел под потолочными лампами, рядом валялись какие-то маты, тряпки, проводка. Илья ожидал, что он будет больше, но машина оказалась ненамного крупнее джипа Семеныча. Кондовый зеленый армейский окрас, шесть катков на гусеницу, приплюснутая морда и металлическая перекладина, разрезающая лобовое стекло. Круглые отдельно стоящие фары, как у старого «мини-купера» или «жука». И маленькая кабина с овальными иллюминаторами вместо боковых окон. – Да, забыл сказать… – Илья испортил всем радостное настроение. – Думаю, вы уже увидели, есть проблема. Он двухместный. Есть, конечно, открытый багажник, но, боюсь, вы в нем просто не доедете живыми в такую погоду и по бездорожью. И это не обычная машина. Я хотя бы теоретически представляю, как ее водить, смотрел в интернете. – Я как-то водил, – отозвался Алексей. И после паузы решительно добавил: – Я поведу. Илья молча вручил ему рюкзак с сигнальной ракетой и уже было повернулся, чтобы пойти к Кире. И тут он увидел, как она на него смотрит. – И я поеду, – неожиданно для себя вдруг решил Демьянов. – Никуда ты не поедешь! – Кира была решительно против. Он отвел ее в сторону и долго уговаривал. – Послушай, это ради вас всех, ради тебя. Алексей вообще не местный, я хотя бы немного те края представляю. У него больная рука. У нас двоих куда больше шансов выжить, если что-то случится. Мы оба умеем водить, я как минимум хоть обычную машину водил. Больше некому, вы с Павлом водить не умеете, у вас только Семеныч остается. За нами следом вы не проедете. Выбора нет, больше это сделать некому. Мы вернемся за вами, обязательно! – Нет, я тебя не отпущу. Не хочу тебя потерять! – Послушай… В конце концов она сдалась. Стали проговаривать детали плана. Илья с Алексеем отправятся к базе и предупредят военных о происходящем в городе. Вероятно, в такую погоду и учитывая масштаб бедствия, быстрее всего им будет первым делом отправить в город грузовой самолет; вертолетами и вездеходами не перевезешь нужное число людей оперативно. Поэтому оставшиеся трое дадут им фору в несколько часов, а потом уедут в аэропорт дожидаться прибытия армии. * * * Несмотря на непрекращающуюся боль в левом плече, Алексей уселся за руль. – Я поведу, ты в запасе, – кинул он Илье. Тот не возражал, с момента возвращения из города он стал, за исключением редких вспышек активности, пассивно-безразличным почти ко всему. Алексей осмотрел доставшееся им богатство. Старенькое дерматиновое кресло, которое еще не заменили для нового хозяина. Между водительским и пассажирским местом – огромный металлический подлокотник со встроенной коробкой передач. Приборная панель напоминает кокпит аналогового самолета: множество тумблеров, датчиков и кнопок, даже компас есть. Вместо привычного руля – целая система рычагов и ручек. Алексей вздохнул. Пару раз, в силу любви к любой технике, он катался на старых вездеходах в Подмосковье. Никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни. Придется вспомнить, как это работает. Он махнул Семенычу, чтобы тот открывал ворота ангара. Теперь главное, чтобы завелся. Ну давай! Он закрыл глаза. Завелся! Смирнов подчинил этого советского монстра своей воле, положил руки на рычаги и с усилием нажал на газ. Катки пришли в движение, гусеницы ископаемого сделали проворот, и вездеход с рывком покатил на выезд. Алексей притормозил около ворот и помахал остающейся троице. – Еще раз, ты запомнил, как ехать? – кричал Семеныч, пытаясь переорать шумящий двигатель. – Выйдешь из города и на шоссе, по дороге на завод, где я тебе показывал, повернешь налево. Там процентов двадцать-тридцать дороги построено. Дальше все время на север, они должны были проложить путь через лес, прямо по вырубкам ориентируйся и езжай. Все время прямо на север. С божьей помощью найдете базу. – Да нормально все, понял. Илюха со мной, если что. Ну а вы подождите пару часов и езжайте в аэропорт, как договорились. Ждите нас там. Надеюсь, свидимся еще. Паша устало помахал ему рукой. Кира подбежала к пассажирской двери и долго что-то шептала и целовала Илью. Потом перекрестила его и Смирнова. – Доберитесь целыми. Будем вас ждать. – Ну, с Богом, – сказал наконец Алексей, махнул оставшимся и тронулся. Кто-то же должен побыть героем. Почему не он, уставший от рутины московский журналист? Ехать было сложно. Мало того что он еле справлялся с управлением, изрядно уставая с больным плечом тягать рычаги, так оказалось, что левая фара не горит и половину дороги еле видно. Вездеход то и дело подбрасывало, он скрипел, словно вот-вот развалится. От постоянных прыжков у Смирнова начала болеть задница. А еще он с беспокойством следил за тем, с какой скоростью машина жрет бензин, и очень надеялся, что его хватит, чтобы добраться до военных. Проехали ворота аэродрома, церковь, хрущевки, спортклуб и полицейский участок. Справа промелькнул знак с перечеркнутой надписью «Краснополярск». «Прощай, чертов городишко, надеюсь, я сюда не вернусь», – подумал Алексей. Опять шла бесконечная в этих краях метель, опять было темно, луну спрятали тучи, и Смирнов, всматривавшийся в дорогу, едва не проскочил поворот на базу. – Ну вот и начинается наше приключение, Илья. – Слишком много приключений. Я пока подремлю, буду одним глазом на дорогу посматривать. Езжай, как тебе Семеныч сказал, по прямой, по вырубкам. Растолкай, если что. Они миновали бытовки, несколько брошенных под снегом строительных машин и остались наедине с диким русским Севером. Алексей подумал, как это должно выглядеть с высоты птичьего полета: бескрайнее море темного леса, белые круги и ленты – озера и реки, на многие километры – ни одного человека, и только медленно ползет по земле светящаяся точка. Он почувствовал себя ничтожной песчинкой в этой величественной пустыне природы, и ему стало страшно. Он отогнал нежданные мысли и сконцентрировался на управлении вездеходом. Некоторое время они ехали по проложенной дороге – по бокам из темноты выныривали опоры столбов освещения, пару раз попались бытовки, строительная техника и склады стройматериалов. Когда она кончилась, Алексей сразу прочувствовал это на пятой точке – чудо советских инженеров заскрипело и затряслось с удвоенной силой. Они рассекали метель и тьму, работающая фара показывала лишь полдороги через просеку: поваленные по бокам стволы деревьев и «стены» туннеля – высокий лес, такой высокий, какого Смирнов никогда не видел. Иногда открывались прогалины – это просека подходила вплотную к местному водному царству. Часто спиленные деревья, занесенные снегом, лежали прямо на пути, тогда вездеход особенно сильно подбрасывало. Так они ехали несколько часов, у Алексея начало резать глаза от усталости и постоянных попыток разглядеть, что впереди. Наконец лес стал заканчиваться. Они взбирались на высокий холм. Бензин кончился прямо у вершины. Алексей и прекративший дремать Илья мрачно переглянулись. Если до базы еще далеко – им крышка. – Ну что, приехали? – спросил Демьянов. Он молча выскочил из вездехода и начал карабкаться по склону. Смирнов посмотрел ему вслед, пожал плечами, захватил рюкзак и тоже вылез из машины. На прощанье похлопал зеленую таратайку по кузову. Как бы то ни было, хорошо покатались. Веселый пресс-тур. Веселая поездка. Илья стоял уже наверху и смотрел вдаль: огни базы в пяти-семи километрах. Не все потеряно. Алексей принялся изучать местность, едва видимую при слабом свете луны, скрывающейся за облаками. Дорога спускалась с холма и, судя по прогалине и вырубкам в лесу, потом делала большой многокилометровый крюк вдоль излучины замерзшей реки. Они могли бы следовать проложенному маршруту, потратить на это еще много часов и замерзнуть до смерти. Или могли перейти реку по льду и проложить путь напрямую через лес. Так вышло бы в несколько раз быстрее. Решили идти через лес – их друзья и так были в постоянной опасности и не могли ждать. Алексей с опаской ступил на лед, но он оказался монолитно твердым. Скоро достигли границы леса. Прокладывать дорогу здесь было крайне изнурительно – на каждом шагу ноги проваливались в сугробы и нередко увязали по колено. Они медленно продвигались через чащобу, когда Илья внезапно остановился. – Стой! Ты слышишь? Сначала Алексей ничего не услышал, но потом до него донеслись скрип снега, чье-то дыхание и хрипы. – Это медведь, – прошептал с каким-то обреченным безразличием Илья. – Или медведица, они чаще так рано просыпаются. Наверное, мы ее чем-то побеспокоили. А может, военные разбудили. В общем, это пиздец. Надо стараться не шуметь и быстро уходить отсюда. Они пытались все делать бесшумно, даже не дышать, но двигаться быстро при такой глубине снега было практически невозможно. Скрип, тяжелое дыхание и хрипы становились все ближе. В конце концов Илья сорвался на неуклюжий бег, а Алексей, как мог, следовал за ним. Наверное, из-за того, что Смирнов был не в состоянии бежать и поэтому производил меньше шума, медведица выбрала не его, а Демьянова. Сначала отчетливое уже рычание и хрипы сместились из-за спины Алексея куда-то вбок, а потом он увидел, как из-за деревьев вылетел огромный, покрытый снегом бурый медведь. Зверь схватил его напарника и потащил в чащу леса, так быстро, что тот даже не сразу заорал от боли и страха. Ошарашенный, Алексей сначала не понял, что произошло, а когда осознал, медведь с вопящей добычей уже исчез за деревьями. Илье было уже ничем не помочь. В шоке Смирнов стал пятиться. Когда вой и мольбы о помощи отдалились и стали тише, он резко развернулся и побежал. Крики Ильи еще долго разносились у него за спиной, а потом в один миг оборвались. Часто дыша, потрясенный Алексей продолжал продвигаться на север. Во время очередной остановки на отдых он опять услышал скрип, рычание и хрипы. Вот и все. Он ускорился, но соревноваться с хозяином леса было бесполезно: через минуту-другую хрип стал раздаваться совсем рядом. Алексей остановился и обернулся. События из жизни стали возникать перед его мысленным взором одно за другим: робкий школьный поцелуй, отдых в Керчи, дембель, первый пресс-тур, похороны отца, назначение главредом, приглашение преподавать в МГУ, сессии, вылет в Краснополярск. Хорошо пожил, много повидал… Рычание донеслось из-за соседнего дерева. – Ну давай! – крикнул Алексей и сам заревел как зверь. Из-за дерева с несколько недоуменным видом появилась медведица. Помня слова Ильи, Алексей почему-то решил, что это именно медведица. Морда и лапы были перемазаны красным. С клыков стекали ручьи крови. Она поразглядывала Алексея, словно бы примериваясь, а потом, подпрыгивая на всех четырех конечностях, подбежала и свалила его одним ударом когтистой лапы в грудь: куртка на груди мужчины разорвалась, а дыхание отшибло. Другой лапой она впилась в больную руку и начала ее кромсать зубами. Алексей покорно лежал на земле – его первую попытку подняться и отогнать от себя зверя медведица встретила ужасающим ревом из окровавленной вонючей пасти. Он зажмурился, задержал дыхание, отвернулся и… сдался. «Странно, руке даже не больно, – подумал он. – Наверное, болевой шок. Сейчас дожрет руку и перекусит мне глотку». Медведица, видимо, решила, что добыча уже сдалась, поэтому вцепилась зубами в руку человека и начала тащить обратно вглубь леса. «Наверное, уже не голодная, запасти на зиму решила», – понял Алексей. Она тащила его через сугробы и погребенные в них коряги, он больно ударялся головой и то и дело отплевывался от снега, забивающего рот, нос и глаза. Какой бесславный конец. Он стал разглядывать лес, смотрел на багровый след, остающийся за ним, думал, как стильно красное смотрится на белом. Вспомнил Торшина. Когда он узнал, что оба полетят, сразу поклялся обойти блогера и сделать репортаж лучше, взять реванш. Теперь у них обоих ничего не получится. Неожиданно сумбурные мысли Алексея напомнили о содержимом рюкзака. Сигнальная ракета! Он перекатился со спины на живот. Медведица недовольно заворчала, перехватила зубами руку, потащила дальше. Теперь он вообще ничего не видел, кроме снега. Смирнов закинул правую руку за спину, на ощупь расстегнул рюкзак, вытащил ракетницу. Только бы она работала! Мужчина извернулся и лег обратно на спину. Медведица разозлилась на непоседливую добычу и отпустила его руку. Он, словно в замедленном кино, увидел, как она заревела и встала на задние лапы, собираясь его добить. – Получай, сука! – выкрикнул Смирнов, из последних сил выпуская ракету прямо в морду зверя. Шипение, дым, треск, взрыв, рев, запах горелой шерсти. Обезумевшее от страха животное с опаленной пастью бросилось вглубь леса. Он поднялся на ноги и побрел назад, по своему кровавому следу. Алексей шел напролом через лес, уже не беспокоясь о выживании. Он устал, очень устал. Сколько раз его и его товарищей уже пытались убить, расчленить, сожрать за последние двое суток? Он устал прятаться. Устал от боли, исходящей от руки: сначала вывихнутой, а потом разодранной – кровь потекла-потекла и замерзла на морозе. Он, вообще руку уже почти не чувствовал. Как и все тело. Похоже, ударом лапы зверь сломал ему пару ребер. Еще и холод забирался в продырявленную куртку. Алексей устал от работы журналистом. Устал от своего немолодого возраста и занятий в МГУ. Устал от могильного мороза. Он шел на автомате, словно во сне, будто со стороны наблюдая за происходящим. Он всегда ненавидел эту вечную русскую зиму, снег и холод. И никогда не поперся бы сюда, если бы не желание встряхнуться и не мечта посмотреть на месторождение росения. Теперь, когда разъяренная медведица убила его спутника, а он остался один, тяжело раненный в чертовом лесу, шансы Алексея на выживание стремились к нулю. Он громко ломал наст. Медведицы не было слышно. Под сводом леса не было ни звезд, ни луны. Вокруг зловещая тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием снега под его сбивчивыми шагами да покачиванием веток под тяжестью снега. Он отрешенно вспомнил совершенно бесполезный сейчас факт: Даль когда-то написал, что «холод есть сравнительное отсутствие тепла». «Сравнительное отсутствие тепла, твою мать», – медленно и лениво проплыла мысль. У него коченели пальцы, отваливался нос и звенели яйца, вот такое в лесу было «сравнительное отсутствие тепла». Резко завыл ветер, начался снегопад, переросший в опостылевшую метель, стало совсем темно, ветки стали шуметь и хлестать по лицу. Смирнов безразлично подумал, что теперь это точно конец, в этот раз он даже не услышит приближающуюся медведицу, и его спокойно утащат куда-нибудь в берлогу, чтобы запасти мясо медвежатам. Очень символический конец, очень по-русски: помереть, замерзая в снегах, от лап медведя. Он просто продолжал идти. Шел и шел, пару раз падал и уже хотел забыться в сугробах последним сном, но что-то поднимало его и заставляло идти вперед. Когда силы почти оставили его, Смирнов обнаружил, что уже светает – бледный шар солнца поднимался на белом горизонте, он идет по опушке леса, а недалеко впереди – русло реки, и сразу за ней – забор военной базы, низкие заснеженные жилые строения и покатые крыши ангаров для техники. Алексей никогда не был патриотом, но когда он увидел развевающийся на флагштоке триколор, по его щеке скатилась ледяная слеза. Он дошел. Глава 4. Конец тура