– Знаю, – ответил Джеки и прикрыл глаза рукой. Накануне вечером, в ресторане, Бовендеры составили список всего, что Марине нужно посмотреть в Манаусе. – Постарайтесь посетить местные достопримечательности, – сказал Джеки. – Больше тут все равно нечего делать. Они предложили съездить с ними на пляж и в Музей естественной истории. Но и туда, и туда была нужна машина. Барбара вытащила мобильный и позвонила Милтону. Его номер был в контактах. Бовендеры приехали к ней сами. После неудачной первой встречи они выжидали почти неделю, но потом все-таки позвонили. Хотели расспросить об Андерсе, ошибочно полагая, что Марина знает о его смерти гораздо больше, чем рассказала. – Что вам написала Анника? – Барбара придвинулась так близко, что Марина ощутила запах ее духов – смесь лаванды и лайма. – Сообщила, что он умер от лихорадки. И что она похоронила его там же. Это все, что я знаю. Ресторан был темный, с цементным полом и навесом из сухих пальмовых листьев над баром. В углу стояли два пинбольных автомата; они трещали и звякали, даже когда никто в них не играл. Барбара нервно помешивала в стакане тонкой красной соломинкой. – Наверняка из джунглей практически невозможно перевезти тело в Манаус. – Но ведь люди как-то перевозят умерших даже из более удаленных мест, – возразила Марина. – Доктор Свенсон, конечно, личность не склонная к сантиментам, но и она взглянула бы на ситуацию иначе, будь на месте Андерса ее муж. Жена Андерса хотела бы похоронить его на родине. «Но больше всего она хотела бы, чтобы он никуда не уезжал», – мысленно добавила она. – У Анники есть муж? – спросила Барбара. – Если и есть, мне о нем ничего не известно. – Вы говорили с Анникой о том, что нужно сделать с телом доктора Экмана? Говорила в основном Барбара. Джеки был занят солеными ломтиками банана, которые в Манаусе заменяли чипсы. – Насколько я понимаю, у нее нет телефона. Она написала письмо, а когда оно пришло в «Фогель», Андерс был мертв уже две недели. – Марина пригубила фруктовый ромовый пунш, который Джеки заказал на всех. – Она написала мистеру Фоксу. Барбара и Джеки переглянулись. – Мистеру Фоксу… – в один голос зловеще протянули они. Марина поставила свой стакан на стол. – Вы его знаете? – спросила Барбара. – Он президент компании «Фогель», – невозмутимо пояснила Марина. – Я работаю у него. – Он жуткий? Марина улыбнулась. По правде говоря, она злилась на мистера Фокса. Он сдержал свое обещание и прислал в Манаус еще один телефон, несколько разных антибиотиков и столько лариама, что хватило бы на шесть месяцев. Если шеф намекал на что-то, то намек Марину не обрадовал. – Нет, – ответила она бесстрастно, – вовсе не жуткий. Барбара махнула рукой: – Зря я спросила. Но вы поймите… – Мы стараемся оберегать Аннику, – заявил Джеки, обкусывая край бананового ломтика. Барбара энергично закивала; закачались ее длинные серьги, украшенные драгоценными камнями. К ужину она нарядилась в изумрудно-зеленый шелковый топ без рукавов. Марине подумалось, что такой красавице наверняка тяжело торчать в Манаусе, где и пойти толком некуда. – Конечно, вы огорчены из-за смерти вашего друга. Мы и сами огорчены, но вины Анники тут нет. Просто она крайне сосредоточена на своей работе. Иначе она не может. Похоже, здесь, в Бразилии, запросто можно погибнуть от бесчисленного множества причин, и винить будет некого, если только не свалить все на мистера Фокса. – Я никогда и не считала ее виноватой. Барбара была явно рада это услышать. – Как славно, – вздохнула она с облегчением. – Аннику нужно понять, чтобы увидеть, какой она уникальный человек. Вероятно, вы давно ее не видели или забыли. Барбара произнесла это так, словно знала что-то, чего просто не могла знать. – Анника – стихия, сила природы. Она занимается потрясающей работой, но дело даже не в этом. Она сама по себе удивительное явление, вы согласны? Я, бывает, воображаю, что вот бы у меня была такая мать или бабушка, абсолютно бесстрашная женщина, для которой нет никаких границ и преград. Да, именно так. Марина не без труда, но вспомнила. Давным-давно эта же мысль на секунду мелькнула у нее в голове – и тут же была запрятана подальше: «Что, если бы доктор Свенсон была моей матерью?» Надо обязательно позвонить перед сном маме, даже если будет совсем поздно. – Но при чем здесь мистер Фокс? – Он достает ее, – заявил Джеки, сверкнув голубыми глазами из-под длинной челки, словно внезапно очнувшись ото сна и обнаружив себя в ресторане, в разгар беседы. – Он шлет ей письма, спрашивает, что она делает. А раньше еще и названивал. – Тогда-то она и выбросила телефон, – пояснила Барбара. – Еще за несколько лет до нашего приезда. Марина сняла с ободка стакана ананасный ломтик, макнула в пунш и съела. – И что в этом такого? Она вообще-то работает на него. Мистер Фокс платит за все – за ее исследования, квартиру, за этот ужин. Разве он не имеет права спросить, как идут дела? – Платит не он, – поправила Барбара. – Платит компания. – Да, но он глава компании. Он нанял доктора Свенсон. Он отвечает за результаты. – Разве человек, который продает картины Ван Гога, отвечает за живопись? Интересно, подумала Марина, она в свои двадцать три прибегала к таким же логическим трюкам? И кстати, сколько лет миссис Бовендер? Да, пожалуй, в двадцать три Марина думала, как Барбара. Тогда ее привлекали в докторе Свенсон именно темперамент и несокрушимая уверенность, с которой та шла по жизни, делала свои дела и была во всем непререкаемо права. Таких людей Марина больше не встречала – и, в общем-то, была этому рада. Хотя порой и жалела. – Думаю, Ван Гог несет определенную ответственность за то, чтобы его картины продавались. И если он вдруг куда-то пропадает, то агент имеет право… Барбара положила прохладную руку на запястье Марины: – Простите. Мистер Фокс ваш босс, доктор Экман был вашим другом. Мне не стоило поднимать эту тему. – Я понимаю вашу точку зрения, – ответила Марина, стараясь не злиться. – Мы попробуем связаться с Анникой, а если не получится, составим вам компанию, пока она не приедет в город. Марина сделала большой глоток пунша, хотя внутренний голос настойчиво советовал воздержаться. – Это вовсе не обязательно. – Нет, мы вас не оставим, – заявила Барбара и откинулась на спинку стула, словно все было решено. – Анника наверняка нас одобрит. К десяти утра Бразилия превращалась в раскаленную печку, но за чертой города речные берега даже в среду были усыпаны загорающими. На мелководье плескались и вопили дети, а взрослые плавали вокруг. Голоса и крики отдыхающих больше напоминали птичий щебет, чем человеческую речь. Мудрый Милтон извлек из багажника полосатый зонтик и воткнул в песок. Обхватив руками колени, они с Мариной устроились в небольшой круглой тени. В это утро Марина заглянула к Родриго – купить что-нибудь для пляжа. Выбор оказался невелик. Слитный купальник в магазине нашелся только один – дешевый, яркий, с юбочкой, делавшей Марину похожей на немолодую фигуристку. Сейчас купальник был на ней, под одеждой, а сама Марина недоумевала, как мысль о водных процедурах вообще могла прийти ей в голову. Бовендерам зонтик был не нужен. Они быстро разделись, явив взорам окружающих незабываемое зрелище. Джеки остался в коротких шортах, которые, казалось, еле держались на бедрах, а Барбара – в бикини на множестве тесемок, завязанных самым небрежным образом. Похоже, предназначение купальных костюмов состояло в том, чтобы держать соседей по пляжу в напряженном ожидании: когда же порыв ветра сбросит с эффектной парочки эту видимость одежды? Джеки зевнул, упал на песок и сделал стойку на руках. На плечах и спине отчетливо проступили мышцы. Такому пособию порадовался бы любой медик-первокурсник: вот большая и малая грудные мышцы, вот межреберные, вот дельтовидная, а вот трапециевидная. Люди на соседних полотенцах показывали на Джеки пальцем, свистели и хлопали, звали детей, чтобы те тоже поглядели на удивительного парня. – Похоже, его больше не укачивает, – пробормотал Милтон. Джеки опустил ноги на песок и сел. Лоза, обвивавшая его лодыжку, была увешана крошечными гроздьями винограда. – Да, все прошло. – Вот почему я вышла за него, – сказала Барба-ра. Половину ее лица закрывали огромные темные очки. – Увидела, как он проделал этот трюк на пляже в Сиднее. Он был тогда в бордшортах. И тогда я сказала подружке: «Этот – мой». – Люди порой женятся и из-за меньшего, – заметила Марина, хотя подозревала, что дело тут было не только в стойке на руках. – Вы плаваете? – спросил у нее Милтон. Сам он был в брюках и белой рубашке с коротким рукавом. И явно не собирался их снимать. – В случае чего не утону – если вас именно это интересует. Барбара растянулась на полотенце; все ее тело, за исключением нескольких крошечных прикрытых тканью участков, сияло от масла и солнца. С лодыжки свисал на золотой цепочке маленький круглый бриллиант и поблескивал вместе с кожей. – Жарища какая, – тихо посетовала девушка. – Да, по части жары мы тут просто чемпионы, – согласился Милтон. На его макушке красовалась небольшая соломенная шляпа, и в ней Милтон почему-то выглядел круче всех. – Пошли поплаваем, – предложил Джеки, наклонился и шлепнул жену по животу. От неожиданности она подскочила на добрый дюйм. – В воде еще жарче. – Давай-давай-давай. – Джеки вскочил сам и, потянув ее за руки, заставил встать. Барбара чуть помедлила, отряхивая песок со светлых волос. На окружающих эта сцена произвела не меньшее впечатление, чем стойка на руках. Обняв друг друга за талию, Бовендеры отправились к реке, но на полпути обернулись к соотечественникам.