Девушка в клетке, с длинными, спутанными волосами, в измятой одежде, в которой наверняка провела всю прошлую ночь, молчала. Ее движения были необычно резкими, под глазами залегли темные круги, да и сами глаза казались красноватыми из-за полопавшихся сосудов. В данный момент она вцепилась обеими ладонями в крепкие деревянные прутья и ловила жадным взглядом картины, которые открывал перед ней на прощание знакомый лес. Возница окрикнул лошадь, всадник, ехавший впереди других, выругался, натягивая поводья. Женщина в свободной цветастой юбке, какие носили джипси, стояла посреди дороги и явно не желала посторониться. Стража бы проехала и так, но вот для телеги это было затруднительно. – Далеко ли собрались, молодые люди? Хотите, погадаю? Всю правду скажу! – Спасибо, девица, да только не тяну я уже на молодого! – крикнул всадник лет пятидесяти, из тех, что двигались позади телеги. – У кого душа молода, тот не стареет, – просияла джипси. – Пшла отсюда, пока хлыстом не получила! – нетерпеливо рявкнул тот, что ехал первым. И тронул коня, вынуждая путницу сойти с дороги. Заскрипело колесо, телега медленно двинулась по колее. – Зачем так грубо говоришь, сержант? – окликнула женщина. – Понимаю, нелегко это, когда на службе ставят палки в колеса, лишь бы повышение твое грядущее расстроить. Ну так в жизни ведь и хорошие люди есть. Не все черным-черно. Вон, кузина недавно двойню родила, чем не радость? …Они должны были проехать ярдов пятнадцать, не больше. Иначе план бы оказался под угрозой. Но мой расчет был верен. Сержант придержал коня, развернулся в мою сторону. Следом за ним остановились и другие. – Ты что, меня знаешь? – жестко спросил он. – Откуда все эти подробности? Моя осведомленность впечатлила и остальных. Они стали тихонько перешептываться, время от времени бросая на меня боязливые взгляды. – Мы никогда не встречались, – ответила я. – Но ты, должно быть, из тех, кто недооценивает способности гадалки. Я знаю про тебя не так уж мало. А если покажешь руку, смогу рассказать кое-что еще. – Не верь ей! – С такими опасно связываться! – Небось просто сплетен на базаре послушала! – принялись советовать сослуживцы. Но сержант не торопился согласиться со скептиками: слишком уж многое я сумела «угадать». – А сказано в сплетнях, что ты в детстве руку в огонь сунул, и только ведунья святой водой сумела ожог свести? – вмешалась я. Сержант спрыгнул на землю, перебросил поводья одному из стражников. – Эй, может, не пойдешь? – засомневался тот. – Меньше болтай. Сержант подошел ко мне и вызывающе вздернул подбородок. – Ну? Что еще сказать хочешь? – Не очень-то ты вежлив, – заметила я, не отрывая взгляда. – Руку покажи. Тогда скажу. Он протянул мне мозолистую ладонь. Кожа грубеет от рукояти меча. От ручки хлыста, надо полагать, тоже. – У меня для тебя две новости, касатик, – сообщила я, поглядев на его руку. – Одна хорошая, другая плохая. Начну с плохой. Здоровье твое подорвется, очень и очень скоро. – А хорошая новость какая? – хмурясь, спросил он. – А хорошей нет, – осклабилась я. – Просто мне очень хотелось сказать эту фразу, про две новости. И тут просвистела тетива. Стрела пробила сержанту грудь. Он дернулся, захрипел. Кровь засочилась между плотно подогнанных кольчужных колец. Я не пыталась поддержать его, чтобы замедлить падение. Выкарабкается. Сердце не задето. Огляделась. Теперь здесь было так шумно, что не услышать ни звон спускаемой тетивы, ни свист стрелы, мчащейся к цели. Йуваль стреляла метко, и уже второй стражник ее стараниями выпал из седла. Другие девушки были под стать своей командирше. С крепкой дубовой ветки спрыгнул Авив, и приземлился на крыше клетки, в которой везли заключенную. Должно быть, обычно он проделывал такое с каретами. Сейчас оказалось потруднее: ему пришлось как следует постараться, чтобы сохранить равновесие. Но он удержался, а после быстро и легко спустился вниз, передвигаясь по прутьям, как по ступеням лестницы. И, не получив ни одной царапины, занялся нехитрым замком. Узница за все это время даже не пикнула, лишь зажимала себе рот рукой, но вряд ли может теплиться в человеческой душе столько надежды, сколько плескалось сейчас в ее глазах. Я снова переключила внимание. Стоны, кровь, скачущие прочь лошади, оставшиеся на земле тела. Все как и должно быть при обстоятельствах такого рода. Стражник постарше, шутливо разговаривавший со мной в самом начале, лежал на траве без сознания, но невредимый. Маленькая игра не по правилам с моей стороны: вызвав обморок, я вывела его из боя прежде, чем тот начался. Нечестно, конечно, но стоит ли губить хорошего человека там, где можно обойтись без этого? Тишина, которая закладывает уши после шума схватки, а потом – рыдания заключенной, только что обретшей свободу. Авив прижимает ее к себе, девушки говорят что-то участливое. Я склоняюсь над единственным стражником, который успел прийти в сознание. – Смотри, сержант, – говорю я, притягивая его взгляд, вынуждая полностью сосредоточиться на моем лице. – Смотри и запоминай, чтобы потом рассказать. Вольные Девы в компании Амины и Авива благополучно скрылись с места преступления. Я же направилась в противоположную сторону. Оставалось еще одно дело, и общество людей было нежелательно. Добравшись до ближайшей прогалины, я остановилась в самом ее центре и запрокинула голову. – Матариэль! Взываю к ангелу в надежде на благосклонность! – звонко произнесла я традиционные слова призыва. И, чтобы кое-кому не стало слишком приторно, добавила: – Матариэль, скотина такая, только попробуй не проявить благосклонность после всего, что я сделала для твоей протеже! Перед глазами слегка зарябило, будто я смотрела на верхушки сосен сквозь дым от костра, а потом в воздухе стали медленно проявляться два силуэта. – Это самый оригинальный призыв, какой мне доводилось слышать за долгие годы, – заявил Матариэль. – А слышал я, поверь, немало. – Зато на другие ты небось и откликаться не спешил, – парировала я. – А тут не замедлил явиться. – О да! Услышал, прослезился – и вот он я, здесь, перед тобой! Он принял горделивую позу, какую скульптуры нередко придают изображениям великих полководцев. – Тебе не следовало сюда являться! – сварливо прокаркал Пуриэль. – Виданое ли дело: ангел откликается на призыв демона! – Два ангела, – поправила я. – И заметь: ты пришел по собственной инициативе. К тебе я точно не взывала. – Я прибыл по собственной воле, чтобы поддержать товарища и проследить за порядком. Чтобы ты не нарушила правил и не погрузила землю во тьму! – Было бы куда погружать, здесь и без моей помощи принц знает что творится! – Не смей поминать его имя всуе! – взвился ангел. – Матариэль, заставь его замолчать! – прорычала я. – Иначе я за себя не ручаюсь. – И правда, брат Пуриэль, не тревожься, – успокаивающе проговорил тот. – Давай выслушаем девушку. Спасти землю в случае надобности мы всегда успеем. И вот красиво, казалось бы, говорит, а глаза хитрющие, и сверкают озорно. Прямо как иногда у Эйтана. – Много времени не отниму. У меня всего один вопрос. – Я поспешила перейти к делу, пока Пуриэль помалкивал. И вытащила на свет реликвию семейства Клеандо. – Вы знаете, что это за перстень? Матариэль, так до сих пор и не опустившийся на землю, крутанулся в воздухе и подлетел поближе. Кольцо он разглядывал с искренним удивлением. А вот Пуриэль не просто удивился, он был шокирован. – Откуда это у тебя?! – воскликнул скандальный ангел. – Ты его украла? – Конечно, – и глазом не моргнув, ответила я. – И съела сердце его владельца. Разве не чувствуешь запах свежей крови? Я подняла подбородок и чуть приоткрыла губы, принимая максимально чувственный вид. Давно заметила: подобное безумно раздражает святош. – Незадача, – усмехнулся Матариэль. – Таким кольцом невозможно завладеть, убив его владельца. Даже высшему демону это не под силу. – Такое кольцо не должно было попасть в руки демона! – никак не успокаивался Пуриэль. – Да не волнуйся, оно мне без надобности, – призналась я. – Меня интересует одно: что открывает – или когда-то открывал – этот ключ? – И зачем тебе такая информация, если, как говоришь, кольцо тебе не нужно? На сей раз вид Матариэль имел серьезный. Ангел пристально взирал на меня, сложив руки на груди. – Есть причины. Во-первых, не только у тебя в этом мире есть протеже. Из-за этой игрушки может сильно пострадать человек, который находится под моей защитой. – Его хранитель, я полагаю? – Допустим. А во‑вторых, некий граф из местных проявляет к перстню повышенный интерес. Мне это не нравится. И во мне крепнет убеждение, что он не должен завладеть этим артефактом. – Тут наши мнения совпадают. Ангелы переглянулись, будто мысленно совещаясь (вполне возможно, так оно и было), затем Матариэль снова повернулся ко мне. – Боюсь, я не могу открыть тебе, что это за вещь. За исключением того, что она очень древняя и открывает некую дверь, но это ты и без моей помощи уже поняла. Сказать большее я не вправе. – Но… – Не вправе, – жестко повторил Матариэль, обрывая мои возражения на корню. – Но, – в глазах его вновь заиграли хитринки, – есть и другие источники информации. Ангелы не дадут тебе ответ, но ты можешь найти его у кого-то из своих. – Что?! Как ты мог? – гневно напустился на него Пуриэль.