– Каин был землепашцем, а его брат Авель – скотоводом. Они принесли жертвы принцу Света. Жертву Авеля принц принял, а жертву Каина – нет. И тогда… – Достаточно, – прервала его я. – О том, что случилось дальше, у нас спора нет. – И что же такое случилось раньше? Писарь, похоже, ни капли не верил в мою версию. – Да в сущности все уже было сказано, – заметила я. Но, видя полное непонимание во взглядах завсегдатаев, решила уточнить. – Каин пахал землю, сажал семена, собирал урожай. А Авель… разводил скот. Может, торговал шерстью, может, молоком. И вот настало время жертвоприношения. Как вы думаете, что отдал принцу Каин? Зерно? Всходы? Готовый хлеб? Тут есть варианты. Но в целом все понятно. А что мог, со своей стороны, принести на алтарь Авель? – Агнца, наверное, – предположил Маор. – Может, корову. Или теленка. – Может, и так. – Я тоже кивнула. – И что же у нас выходит? Авель совершил первое убийство. Он убил живое существо. – Так зверя же! – фыркнул кто-то – А ты когда-нибудь видел глаза теленка? – парировала я. – Который полностью тебе доверяет? И заметь: Авель был первым. В райском саду люди не ели мяса животных. Они питались плодами разных деревьев, яблонь например, – ну, вы сами знаете. А первым скотоводом стал их сын. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что Каин совершил акт отмщения. Кровь за кровь. – Ну ты и скажешь, – протянул мельник. – Надо же было эдак вывернуть. – Поймай меня за руку, – осклабилась я. – Найдешь в моих рассуждениях ошибку – и я оплачу твой обед! – Красиво говорит, красиво! – вступился Маор. – Правду или нет, не поймешь, но складно выходит! Дверь скрипнула, впустив в трактир дыхание холодного ветра. Агна подбежала к Элене, на ходу скидывая плащ, и стала что-то встревоженно говорить хозяйке на ухо. Та помрачнела. – Что-то случилось? – полюбопытствовала я. Монашка поставила на стол корзину с продуктами, которые только что купила на базаре, и присела рядом. – Графство шумит, – взволнованным шепотом сообщила она. – Амину Кархон, дочь пастыря из соседнего городка, обвинили в ведьмовстве. Послезавтра ее собираются сжечь, здесь, у нас, на главной площади! – Не повезло девчонке, – развела руками я. – Я ее видела два дня назад. Они с отцом в Раунд приезжали. Амина в храм ходила, круг на лбу рисовала. Дочь тьмы бы так не поступила! – Спорный вопрос, – возразила я. – Хотя, согласна, маловероятно. Но это неважно, ведьма она или не ведьма. Говорю же: не повезло. – Надо что-то делать! – всплеснула руками Агна. – Делай, – пожала плечами я. – А ты? – А смысл? Не ее сожгут, так другую. И почему ты думаешь, что та, другая, будет виновата больше? Каждого приговоренного не спасешь. – Но ты же сама была на ее месте! Тебя тоже чуть не сожгли! – возмутилась монашка. – Так за меня никто и не заступался, – парировала я, мысленно показав язык Матариэлю. – За тебя принц Света заступился! – Ну, это официальная версия, – поморщилась я. – Но суть в другом. Знаешь, сколько несправедливых приговоров выносится на земле каждый день? Хотя, – я оценивающе поглядела на Агну, – вижу, что не знаешь, и не стану травмировать твою психику. – Ладно, не надо. – Она решительно сжала губы, и мне это крайне не понравилось. – Тогда просто скажи, как отыскать Йуваль. Ты же знаешь, я уверена. А она наверняка захочет помочь. – Наверняка, – не стала спорить я. – Ну, а толку-то? Скольких Йуваль уже отбила? – В том-то и дело! У нее есть опыт! – Угу. И у здешнего шерифа тоже. Наверняка он отлично выучил ее почерк. Знает, сколько у нее людей. И как следует подготовиться. Так что сопровождать эту Амину будет не два-три человека, а приличный отряд, с которым Йуваль не справится. Одну девицу спасете, пару других потеряете. В чем смысл? – Но ведь ты могла бы им помочь! – Агна молитвенно сложила руки, чем едва не довела меня до белого каления. – Арафель, ну неужели тебе самой не хочется знать, что ты совершила доброе дело? И чтобы истории об этом передавались из уст в уста? «Совершенно не хочется», – собралась было ответить я… и осеклась. Из уст в уста, значит… – Пожалуй, я передумала. Так и быть. Поучаствую в спасении невинной жертвы из лап злого графа. – Правда? Агна только что в ладоши не захлопала. Авив, присутствовавший при нашем споре, но до сих пор не вмешивавшийся, взирал на меня с нескрываемым любопытством. – Считай, что тебе удалось сыграть на моем тщеславии, – кивнула я. – Истории – это как раз то, что я люблю. Так уж и быть, разыщу нашу холодную красавицу Йуваль. Но прежде переговорю кое с кем еще. Есть у меня на примете человек, который сумеет выяснить, сколько народу будет в конвое, и по какой дороге они поедут. – Отлично! Когда мы выезжаем? – Никакого «мы»! – фыркнула я. – Даже и не мечтай. Оставайся здесь, помогай Элене. Иначе я никуда не пойду. Еще не хватало подставить девчонку под удар и нарушить данное Матариэлю слово. Он, конечно, добился от меня обещания не самым честным путем, но кого я обманываю? Нам, демонам, честность побоку. Получил, что хотел, – и молодец. А мне теперь от слова отступаться – не дело. – Арафель права, – заметил Авив. – Там будет опасно. Лучше оставайся здесь. А вот я, пожалуй, разомну кости. Я насмешливо хмыкнула, но возражать не стала. – Ну, и с каких пор тебя стала волновать борьба за права женщин, а также восстановление справедливости в отдельно взятом графстве? – поинтересовалась я, шагая с вором бок о бок по узкой улице. Вызывать раштанга показалось нецелесообразным: по центру Раунда быстро не поездишь, а двигаться с черепашьей скоростью для такого существа – чистое мучение. – Вообще мне и самому чуть не подпалили пятки, – напомнил Авив. – Могло это обстоятельство вызвать во мне чувство протеста? – Могло, – охотно согласилась я. – Но, скорее всего, тут не обошлось без очаровательной голубоглазой девушки в брюках. – Даже если и так, – беззаботно отозвался вор, – почему бы нет? – Имеешь полное право. Но тебя не смущает то, как она относится к твоей работе? Он хмыкнул, глядя прямо перед собой. Шаг стал шире, и над сапогами поднималось теперь больше пыли. – Видишь ли, Арафель, я не буду защищаться и говорить, что у меня не было выбора. Наверное, тогда, семилетним мальчишкой, оставшимся без средств к существованию, я мог придумать что-нибудь другое. Не воровать булки, а, например, стучаться во все дома подряд: авось, кто-нибудь предложил бы хлеб и постель за какую-нибудь работу. Наверняка тяжелую, но зато честную. Я выбрал то, что выбрал. И сейчас поздно метаться. Но и рассчитывать на то, что кто-нибудь придет от моего рода занятий в восторг, глупо, ты не находишь? Тебе никогда не приходилось чувствовать, что ты – такая, какая есть, и не всем это нравится, но тут уж ничего не попишешь? – Пожалуй, приходилось, – усмехнулась я. О да, смириться с моей сущностью удалось бы мало кому из земных знакомых. Большинство бежали бы в страхе. Некоторые особенно смелые, наоборот, ринулись бы навстречу, вооружившись мечом и молитвой. Самым удивительным было то, что Эйтан, зная обо всем, оставался рядом. – Отчасти ты прав, – признала я. – Но лишь отчасти. Не позволяй другим ставить тебе оценки. Жизнь – не школа, в ней нет учителей, только ученики. И нам не дано заранее знать, кому она поставит отметку «отлично», а кого запишет в непроходимые бездари. – Они проедут вот здесь. Эйтан ткнул пальцем в карту. Я кивнула, прищурившись, видя перед мысленным взором не зеленые и коричневые пятна, масштаб один к десяти тысячам, а настоящий лес, дубы и клены, заросли крапивы неподалеку от прогалины, и колею, оставленную проехавшей после дождя повозкой. – Выедут в Раунд ранним утром. Больше мне помочь нечем, – закруглился Эйтан и, убедившись, что я увидела все необходимое, привычными движениями свернул карту в трубку. – С нами не ходи, – предупредила я. – Если тебя хватятся, сразу поймут, откуда ноги растут у нашей осведомленности. Кому это поможет? Верно: никому. – Я и не собирался. – Хорошо. Стой, что, даже не скажешь, что будешь страшно за меня волноваться? – укоризненно приподняла брови я. – А что тебе сделается-то? – фыркнул он. – За стражу буду волноваться, так и быть. – Это правильно. Но хоть пожелай нам удачи! – Удачи! Он наклонился, чтобы поцеловать меня в губы. Я увернулась. Отступила на шаг. – И не забудь: чем больше народу увидит тебя поутру в замке, тем лучше. Алиби – штука полезная. – Спасибо за совет, – холодно отозвался Эйтан. Сердито сверкнул глазами и вышел из комнаты. Прикусив губу, я смотрела на хлопнувшую дверь. Зря я стала с ним заигрывать. Зачем? Ведь знала, что это неуместно, и все равно не удержалась. Есть вещи, которым не суждено осуществиться, и ни к чему морочить голову себе и другим. Жаль только, что мне так тоскливо от этого осознания. Телега, поскрипывая, катилась по лесной дороге, то и дело рискуя завалиться набок. Причина заключалась в своеобразности груза, который на ней перевозили. Как-никак клетка в человеческий рост, можно даже сказать, перевозная камера. Да женщина внутри, которая то стояла, обхватив руками прутья, но сидела, забившись в угол. Но опытный кучер и хорошая ездовая лошадь обеспечивали вполне благополучное продвижение. Два всадника ехали впереди, по большей части придерживаясь темпа повозки, лишь изредка подгоняя коней, дабе проверить, все ли спокойно на очередном участке дороги. Еще трое ехали позади, а последние двое – по бокам от телеги, если того позволяла ширина дороги.