Флай-слип «Флай-слип» – позиция полевого игрока в крикете. Флай-слип стоит дальше, чем обычный слип. Его задача – ловить так называемые «глубокие мячи», чтобы противник не набрал несколько очков сразу. Шла последняя неделя перед матчем. В среду после тренировки меня встретил Дворецкий и отвез домой на Баклажане. Тренировка была напряженная: мы с Челлом подавали поочередно, а в свободное от подач время я отбивал мячи, перебегал между калитками и играл в поле на позиции слипа. Устал так, как только может устать крикетист из команды «Индия», и не сказать, чтобы очень уж предвкушал прогулку с Недом вокруг квартала. И потому, когда мы въехали в ворота и я увидел на крыльце Энни с Недом на поводке, у меня мелькнула мысль, что, может быть, в жизни все-таки есть справедливость. Но Дворецкий был другого мнения. – Молодой господин Картер сопроводит Неда, – сказал Дворецкий, когда мы вылезли из машины. – Я не против его выгулять, – сказала Энни. Я посмотрел на Дворецкого. – Я согласен. – Я могу его выгулять, – сказала Энни. – Она может его выгулять, – сказал я. – Как правило, мисс Энн, молодые леди не… Энни уперла руки в боки и посмотрела на Дворецкого Супервзглядом. Правда-правда. – Мистер Боулз-Фицпатрик, мы живем в Америке. Он посмотрел на нее. На меня. И опять на нее. И, наконец, сказал: – Да, мы в Америке. Мы оба сопроводим вас. Я-то надеялся совсем на другое. Но мы пошли ее сопровождать. Наверное, со стороны это была просто умора: три человека выгуливают одну таксу мимо зелено-бурых азалий Кечумов, мимо зелено-бурых рододендронов Бриггсов, мимо зеленого падуба Роккаслов с россыпью красных ягод, мимо засохших петуний Кертджи; доходят до ворот Билли Кольта и ждут, пока Нед сделает свои дела, а потом еще ждут у лилейников – уже пожелтевших, конец октября все-таки, – пока Нед делает то, что ему позарез надо сделать. А пока Нед делал то, что ему надо было сделать, Энни посмотрела на меня и спросила: – Папа не вернется домой? Меня начало мутить. Казалось, вот-вот стошнит. Как будто я такса. – Мама говорила с тобой о папе? – спросил я. – Он не вернется? – опять спросила Энни. – Ты лучше поговори с мамой, – сказал я. – Молодой господин Картер, – сказал Дворецкий. Таким голосом, который слышишь разве что в тихих снах. – Мисс Энн задает своему старшему брату вопрос. Я посмотрел на Дворецкого. – Вы все слили. – Она просит старшего брата сказать ей правду, – сказал он. Нед расправился с лилейниками. В Голубых горах в Австралии вы бы даже не обратили внимания на лилейники наподобие тех, которые растут у ворот Билли Кольта. В Голубых горах в Австралии у всех растений здоровенные листья, и все они затеняют друг дружку, и с них все время капает вода, потому что то и дело случаются тропические грозы, и заросли там такие густые, что вряд ли продерешься, даже если попробовать. Такие густые, что под ними почти не видно земли. В Голубых горах в Австралии Нед потерялся бы в один момент, едва сойдя с тропы. И как знать, что за змеи шуршат в низкой траве, поджидая его? В Голубых горах в Австралии почти все змеи, поджидающие, пока ты сойдешь с тропы, ядовиты. Один укус – и ты не успеешь добраться живым до домика лесника. Просто не доживешь, и точка. Надо следить за всем повнимательнее, потому что в Голубых горах в Австралии есть то, чего ты просто не можешь разглядеть. И то, что ты, будь твоя воля, и разглядывать бы не стал. И то, о чем ты, будь твоя воля, говорить не стал бы. – Он не вернется? – спросила Энни. – Да, – сказал я. – Он не вернется. Дворецкий взял у Энни поводок, а Энни обхватила меня руками, прижалась лбом к моей груди и заревела. И никак не унималась. Мы там очень долго стояли – так долго, что Нед решил еще раз сходить в лилейники. А когда он собрался сходить в них третий раз – вот сколько мы там простояли, – Энни подняла глаза и спросила: – Мы сделали что-то не так? Я посмотрел на Дворецкого. – Мисс Энн хочет услышать от вас правду, – сказал он. Я притянул Энни к себе и сказал: – Ты ничего «не так» не делала. И мы все вместе пошли обратно. Дома Дворецкий сказал, что мне надо привести себя в порядок, и я постоял под душем – струи молотили по мне, как австралийская тропическая гроза, – а когда я вернулся в гостиную, Энни, Шарли, Эмили и мама сидели все вместе на диване, сидели и все вместе плакали. Я примостился рядом – на диване было довольно тесно, и Эмили забралась ко мне на колени – такого очень давно не бывало – и обхватила меня руками за шею так, словно, если она перестанет за меня держаться, весь мир погибнет. Мне показалось, что она уже никогда меня от себя не отпустит. И знаете что? Мне тоже не хотелось ее от себя отпускать – никогда-никогда. В тот вечер мама предложила поужинать пиццей, а Дворецкий сказал: – Мадам, позвольте возразить. – Давайте без пререканий, хотя бы сегодня, – сказала мама. Он посмотрел на нее. – Пицца – итальянское блюдо. – И всем моим детям она нравится, – продолжила мама. – А вы когда-нибудь пробовали пиццу? – спросил я. – Молодой господин Картер, возможно, вы не расслышали, но я только что напомнил о ее национальной принадлежности: пицца – итальянское блюдо. – Это и значит – быть беспристрастным, чтобы проникнуть в истину и высказать ее? – Всему есть предел – и мудрым изречениям тоже, – сказал Дворецкий. – Как вы можете говорить, что вам не нравится пицца, если вы ее никогда не пробовали? – И все же я могу так говорить об очень многих вещах: о мозгах обезьяны, щупальцах кальмара, китовом жире. Я уверенно включаю пиццу в список того, что, как я точно знаю, вызовет у меня отвращение, даже если я это не пробовал. Оставим за скобками тот факт, что благоразумный человек всегда избегает еды, подаваемой на стол не прямо с кухни, а из автомобиля. – А можно заказать с пепперони? – спросила Эмили. – И с ананасами? – спросила Шарли. Мама посмотрела на Дворецкого. – Хотя бы разок. – И с ветчиной? – спросила Эмили. У Дворецкого вырвался вздох глубочайшего отчаяния – как будто ему сказали, что вот-вот наступит конец света или еще что-нибудь такое. – Семь бед – один ответ, – сказал он и пошел к телефону. Мы подождали минут двадцать, а потом Дворецкий предложил всем вместе поехать на бентли в «Пиццерию и сандвичи Уилли» – тогда, по крайней мере, наш ужин не пострадает из-за халатностей, которые может допустить за рулем приспешник Уилли.