Следующие несколько дней в школе я пытался не допускать, чтобы мне сшибли перекладины. Нелегко быть тори – а между прочим, всем давно пора бы знать, что американец просто не может быть тори. Но до шестого класса школы Лонгфелло эта новость, похоже, до сих пор не добралась. Сами посудите, каково: в начале дня ты собираешься, как обычно, произнести Клятву верности флагу, встаешь со своего места – а Патти Троубридж спрашивает: «Миссис Хокнет, а разве тем, кто не признает Декларацию независимости, разрешено вставать и клясться флагу?» Вам бы это понравилось? А знаете что… Пожалуй, мне было даже немножко приятно стоять у доски перед одноклассниками Эмили и слышать, как она объявляет меня своим «Человеком недели». И было приятно отвечать на вопросы второклассников: сколько мне лет, какая у меня любимая телепередача (я ответил, что «Ас Роботроид и рейнджеры-роботроиды», потому что… ну, в общем, потому что…), кем я хочу стать, когда вырасту, знаком ли я с какими-нибудь знаменитостями, знаю ли я, что Сара Биксби думает, что я красивый… На этом вопросе процесс застопорился, потому что Сара Биксби залилась краской и выбежала из класса, а учительнице пришлось ее догонять. Быть «Человеком недели» для Эмили, пожалуй, все-таки приятно. Никогда бы раньше не подумал, но это правда приятно. Наступила середина октября, и деревья сбросили почти все листья, и крикетные тренировки скоро придется прекратить. Дворецкий сказал, что надо попытаться провести хотя бы один матч, пусть нас и слишком мало, чтобы укомплектовать две команды, так что матч будет не вполне отвечать традициям. Он назначил его на последнюю субботу октября, спозаранку, потому что в десять должен был начаться футбольный матч «Минитменов» – нашей школьной команды. Кребс будет капитаном команды «Индия». А Сингх – капитаном команды «Британия». Дворецкий твердил нам: «Джентльмены, мы играем главным образом ради удовольствия», но Кребс никогда в жизни никому не проигрывал, а Сингх говорил, что команда «Британия» заставит Кребса познать горечь поражений, и Кребс стал расхаживать по школе с битой Сачина Тендулкара, а мама Сингха раздала всем свитшоты команды «Британия» – с британским флагом на спине и геральдическими львами на груди. Ну это же курам на смех, нет? С геральдическими львами! И, к вашему сведению, ни один шестиклассник не называл Сингха или кого угодно из команды «Британия» словом «тори». Наверное потому, что шестиклассник, если только ему жизнь дорога, называет восьмиклассников только «восьмиклассниками». В день, когда «Британия» пришла в школу в свитшотах с собственными эмблемами, Кребс велел всей команде «Индия» на следующее утро принести ему наши худи с эмблемой школы Лонгфелло. И мы принесли. Еще через день он раздал нам худи. Теперь на них сзади красовались имена: Сачин Тендулкар Сунил Гаваскар Капил Дев Анил Кумблe Вирендер Севаг[30] Кребс был Сачин Тендулкар. А я – Вирендер Севаг. – Кто такой Вирендер Севаг? – спросил я. Кребс посмотрел на меня как на дурака-шестиклассника. – 2004 год? Матч Индии с Пакистаном? Первый индийский крикетист, набравший больше трехсот очков? Анил Кумбле подавал крученые мячи? Ну? – Ах да, – сказал я. – Что-то припоминаю. 2004 год. Меня еще и в проекте не было. Кребс засмеялся: – Ну ладно. Просто в Нью-Дели к этому иначе относятся. – Да, наверное, чуть-чуть иначе. – Но я, по крайней мере, не объявлял всему классу, что я против Американской революции. – Я не против Американской революции. – Значит, Бенедикт Арнольд поступил правильно? Объяснять было бессмысленно. Так что я надел худи, и вся команда «Индия» надела худи, и мы пошли тренироваться. И, хотя Сачин Тендулкар набрал примерно тридцать пять очков, Вирендер Севаг в тот день тоже показал себя неплохо. Ни разу не допустил, чтобы перекладины сшибли. Вернувшись домой, я выгулял Неда вокруг квартала вместе с мамой – а она еще никогда не выгуливала Неда вокруг квартала. Ни разу в жизни. С азалий Кечумов осыпались все лепестки. Рододендроны Бриггсов переоделись на зиму – из просто зеленых стали темно-зелеными. На падубе Роккаслов было полно красных ягод. А петунии Кертджи засохли – все до одной. Мама наклонилась, потрогала последние бурые листья. – Ты помнишь, как в 2004 году Виренгер Севаг набрал больше трехсот очков за один тестовый матч? – спросил я. Мама посмотрела на меня так, будто я заговорил по-китайски. – Я должна это помнить? – Первый индийский крикетист, которому это удалось. Триста очков. За один тестовый матч. Мы шли и шли, пока Нед не остановился у ворот Билли Кольта. – Обрадовался, наверное, твой мистер Севаг. – Индия обыграла Пакистан, так что, думаю, обрадовалась вся команда. – Повезло им, – сказала мама. По-моему, вообще-то ей было все равно. – Картер, – сказала она. Нед сделал свои дела. Я увидел, что из окна выглядывает Билли Кольт, и помахал ему рукой. Он играл за «Британию», и потому мне было приятно, что Нед сделал свои дела именно здесь. Правда, Нед в любом случае сделал бы свои дела именно здесь, даже если бы Билли Кольт играл за «Индию», но теперь мне почему-то казалось, что так Билли Кольту и надо. – Картер, – сказала мама, – как у тебя настроение после того, как… Нед рвался с поводка. Ему не терпелось двинуться дальше. – После того, как… – Нормально, – сказал я. Мы подошли к лилейникам у другого столба. И Нед с ними расправился. Просто удивительно для такой мелкой таксы – расправился со столькими лилейниками. – Нормально, – повторила за мной мама. – Ты рада, что Дворецкий здесь? – спросил я. Она кивнула. – Пол появился в самый подходящий момент, правда? Она назвала его «Пол». Ничего себе! «Пол». – Он был бы нам очень полезен и во время прошлых командировок, – сказала мама. Я кивнул. – Но он как будто знал, когда он станет нам всего нужнее, – сказала она. Я уставился на нее. – Когда он станет нам всего нужнее, – повторил я. Она кивнула. – А что, Нед всегда так безобразничает в лилейниках? И тут меня осенило. В тот вечер после ужина я вытирал посуду, вымытую Дворецким. Без пиджака его видели, только когда он мыл посуду – ну и еще когда играл в крикет. Рукава белой рубашки засучены до локтей, запонки лежат на подоконнике. Жилетка по-прежнему застегнута на все пуговицы, а галстук, как всегда, в полном порядке. – Вы всегда ходите в жилетке? – спросил я. – В жилете, – сказал он. – Да, всегда. – Вы знаете, кто такой Вирендер Севаг?