– Молодой господин Джонс, – сказал он, – если бы вы умели перебегать между калитками так же быстро, как сейчас тараторите, неуклюже сцепляя части предложения, то вы были бы на вес золота в любой крикетной команде на любом тестовом[1] матче. Но в данный момент вернитесь-ка в дом. Идите к себе в комнату и сложите в рюкзак все, что вам нужно. Покончив с этой задачей, вы найдете свою матушку и предпримете все усилия, чтобы она больше не… – он замялся, – чтобы она не очумевала. – Он слегка наклонил зонтик, загораживаясь от австралийской тропической грозы. – А пока вы предпринимаете все усилия, я доставлю молоко. Я посмотрел на него. Он вымок уже от ботинок до колен. – А вы так всегда разговариваете? – спросил я. – Если вы желаете спросить, всегда ли я говорю на королевском английском, то, разумеется, я отвечу «Да». – В смысле, вы обо всем так говорите, словно стараетесь, чтобы от ваших слов красиво пахло. Он отряхнул зонт. Мне почему-то показалось, что он охотно отряхнул бы его прямо мне за шиворот. – Молодой господин Джонс… – Вот-вот: «Молодой господин Джонс». Так никто не говорит. – По всей видимости, некоторые говорят. – И это тоже – «По всей ви-ди-мо-сти». Пока вы это выговариваете, целая минута пройдет. «По всей ви-ди-мо-сти». Он наклонился ко мне. И сказал: – Я немедленно отправляюсь за молоком. Вы должны собрать рюкзак. Сделайте все как надо, а затем окружите заботой свою матушку. Повернулся, стал спускаться с крыльца. – Вы меня пытаетесь в свою веру обратить, что ли? – спросил я. – Да, – сказал он, даже не оглянувшись. – А теперь приступайте к поручениям. Тогда я поднялся к себе и положил новые тетради, старые ручки, старые карандаши и старый отцовский калькулятор в свой рюкзак, а зеленый шарик – в передний карман, – все это, знаете ли, отняло много времени, – а потом вернулся на кухню, где мама заплетала Энни косы, Шарли, скрестив руки на груди, всхлипывала, а Эмили доедала «Сахарные звездочки Аса Роботроида» всухомятку. Мама спросила: «А где молоко?», и тут в дверь снова позвонили. – Я открою, – сказал я. Угадайте, кто пришел. Его брюки вымокли почти доверху. Он вручил мне пакет. И сказал: – Молоко доставлено. – По всей видимости, – сказал я. – Это однопроцентное? – Определенно нет. А насмешка – низшая форма остроумия[2]. Он протянул мне еще один пакет. – Что это? – спросил я. – Кое-что для мисс Шарлотты, – сказал он. – Скажите ей, что ассортимент американских минимаркетов хоть и небогат по части пищевых продуктов, видевших свет солнца, но, на наше счастье, эклектичен. – Это слово она вряд ли знает. – Мозаичен. – И это тоже. Он вздохнул. – Содержимое пакета говорит само за себя. Я взял пакеты и закрыл перед ним дверь. Отнес молоко на кухню, поставил на стол. Второй пакет отдал Шарли. – Что это? – спросила она. – Почем я знаю? – Суешь мне пакет, а сам говоришь, что не знаешь? – Что-то электрическое, – сказал я. – Электрическое? – Как-то так. От дядьки, который стоит у нас на крыльце. Мама отвлеклась от косичек Энни, вскинула голову. – От дядьки, который стоит у нас на крыльце? Он все еще там? Шарли открыла пакет и достала из него – знаю-знаю, в это трудно поверить – новенькие ярко-желтые носки. И завизжала – так она визжит от радости. Визжит так, что целая планета может со страху перестать вертеться. Мама посмотрела на ярко-желтые носки, на пакет с молоком. – Это не однопроцентное, – сказала она. – Определенно нет, – сказал я. Мама бросила заплетать Энни косы и пошла к двери. 2 Калитка Она же «викет». Словом «калитка» в крикете называют либо сооружения из столбиков и перекладин, установленные на обоих концах питча – центральной игровой площадки, либо всю поверхность питча. Когда мама открыла дверь, мы все столпились за ее спиной. Дядька по-прежнему стоял на крыльце, укрывшись своей спутниковой тарелкой, но от нее больше не было проку, потому что австралийская тропическая гроза разбушевалась и лило уже не сверху, а сбоку. – Кто вы такой? – спросила мама. Он слегка поклонился, и с его зонта пролился водопадом дождь, совсем как в австралийских дождевых[3] лесах. – Госпожа Джонс, я знаком с вашим свекром и с вашим супругом: первому я служил много лет, о втором заботился в его детские годы. – С ним все в порядке? – Полагаю, вы подразумеваете второго из них? Мама уперла руки в боки. Из уголка ее рта торчала забытая шпилька, глаза засверкали – она включила свой Супервзгляд. Вид у нее был довольно грозный. – Капитан Джонс при нашей последней беседе был в добром здравии. Десять дней назад я связался с ним по телефону, чтобы уведомить: его отец, господин Симор Джонс, ушел из жизни. – Ушел из жизни? – переспросила Эмили. Дядька наклонился к ней. – Мне очень жаль, мисс Эмили, но я должен сообщить вам, что ваш дедушка умер. – Она его не знала, – сказала мама. – Его никто из нас не знал. Что ж, входите. – Благодарю, мадам. Боюсь, мой мокрый зонт создаст вам неудобства. – Это всего лишь вода, – сказала мама. – Благодарю, мадам. Мы всей толпой попятились, и дядька вошел в нашу прихожую, и мокрый зонт действительно создал неудобства.