Он пытался прийти в себя и справиться со звоном в голове. Похоже, что двигатель вездехода заглох; поверх звона в ушах он не слышал ничего, кроме звука воздуходува. – Дон! Ты в порядке? Что это было? – О-оох, – сказал он, привставая, – ничего не сломано, но голова трещит. Судя по звуку, бризантный заряд. И очень сильный. Ее испуганное лицо исказила гримаса в мягком свете приборной панели. – Один из наших? Или… – Я не знаю, Мика. Похоже, он взорвался где-то на расстоянии, в ущелье. Что случилось с двигателем? Она коснулась стартера. Стартер завизжал, и двигатель тут же запустился. – Видимо, я позволила ему заглохнуть, – сказала она смущенно. Мика включила передачу. – Но что-то не так. Нет тяги на твоей стороне! Суини открыл дверь кабины, вывалился на каменную почву и присвистнул. – Что там? – Гораздо ближе, чем мы думали, – отозвался он. – Правая гусеница разорвана практически надвое. Наверное, зацепил падающий скальный обломок. Передай резак. Она наклонилась через его сиденье и протянула дуговой резак, затем очки. Он дошел до кормы вездехода и включил аппарат. Электрическая дуга горела зеленовато-синим цветом; через мгновение поврежденная гусеница распласталась под четырьмя большими шинами снегохода, как мертвая змея. Потащив за собой шнур, Суини срезал и левую гусеницу, затем вернулся в кабину, заматывая шнур на ходу. – Готово, но давай помедленнее. Эти шины будут изрезаны в лоскуты к тому времени, как мы доберемся до базы. Ее лицо все еще оставалось бледным, но она больше не задавала вопросов. Вездеход начал ползти вперед, оставляя позади гусеницы. Спустя две мили лопнула первая из восьми шин, и оба подпрыгнули от испуга. Быстрая проверка показала, что они лишились правой внешней задней шины. Через две с половиной мили лопнула правая внутренняя ведущая шина. Плохо, что шины находились на одной стороне вездехода, но хотя бы на разных осях и с некоторым чередованием. Следующая потеря – левая внутренняя шина сзади. Они успели проехать еще пять миль, и земля здесь уже была меньше усыпана скальными обломками. – Дон! – Да, Мика. – Думаешь, земляне сбросили бомбу? – Я не знаю, Мика. Сомневаюсь. Они очень далеко, чтобы наугад чем-то кидаться в Ганимед. Да и зачем? Скорее всего, одна из наших торпед потеряла управление. – Он щелкнул пальцами. – Подожди-ка секунду. Если мы пускаем друг в друга мощные фугасы, то копы должны были это так или иначе заметить, а это мы можем проверить. Бум! Вездеход наклонился на правый борт и уткнулся в землю. Ничего не нужно было проверять. Суини понял, что вышла из строя правая внешняя ведущая шина. Те два колеса будут принимать на свои обода все удары в течение последующих нескольких тысяч футов; основной вес машины приходился на них, а рулевые шины оставались сравнительно целыми. Скрипя зубами, он отстегнулся и бросился к радару, мимоходом проверив алюминиевую канистру. Теперь на экране стало видно гораздо больше неба. Было очень трудно выполнить триангуляцию местоположения земных кораблей после того, как пропала связь с «пи» Хоува, однако зернышки на экране заметно поблекли. Суини решил, что корабли отлетели еще на сотню тысяч миль. Он улыбнулся и наклонился к уху Мики. – Это была одна из наших торпед, – сказал он, – Руллман ввел в бой тяжелую артиллерию, только и всего. Один из торпедных операторов, должно быть, потерял торпеду в Борозде. Копы Порта, конечно же, обнаружили усиление огня и отступили. Похоже, что повстанцы вот-вот попытаются уничтожить базу лоялистов атомной бомбой, и им не хочется находиться сейчас вблизи планеты. Как долго нам еще ехать? – Мы примерно… – начала отвечать Мика. Бум! Мика дернула зажигание, и двигатель заглох. – … здесь, – закончила она, а затем на удивление начала хихикать. Суини попытался сглотнуть пересохшим горлом и понял, что тоже улыбается. – С тремя целыми шинами, – сказал он, – что ж, ура. Приступим к делу. Еще одна осветительная ракета раскрасила небо, но уже не так близко, как раньше. Суини пошел к корме вездехода, за ним пробиралась Мика. Они с ужасом смотрели на ошметки силиконового каучука, которые когда-то были двумя превосходными шинами. Два обода совсем оголились; а пятая шина, которая не касалась земли, была всего лишь проткнута, подлежала восстановлению. – Открепи бочку и выкати ее, – сказал Суини. – Осторожно. Теперь давай опустим ее на землю и… вот сюда. Вокруг них среди камней и массивных кривых пней лежали небольшие приборы, электронные шумы которых создавали для кораблей на орбите Ганимеда видимость оживленного военного лагеря. Конечно, на фотографиях никакого лагеря бы не увидели, однако видимого света было недостаточно, инфракрасное излучение было еще слабее, а ультрафиолет не пропускала атмосфера. Никто не ожидал увидеть здесь хоть что-нибудь из космоса с помощью любой из доступных технологий, уж точно не в Борозде; однако детекторы сообщали о значительных энергозатратах, о движущихся источниках энергии, а также о торпедах повстанцев, нацеленных исключительно в эту область. Этого было достаточно. С помощью Мики Суини поставил алюминиевую бочку по центру области, усеянной электронными средствами. – Я сниму ту пробитую шину, – сказал он. – У нас есть пятнадцать минут до взлета, и, скорее всего, она нам понадобится позже. Знаешь, как подсоединить здесь провода? – Я не идиотка. Иди, снимай свою шину. Пока Суини работал, Мика нашла главную входную клемму, запитывающую мелкие электронные устройства, и подсоединилась к ней. Она подключила подпружиненный выключатель, который бы переключился в положение «ВЫКЛ», как только на активирующий соленоид будет подано напряжение. Один конец намотанного на барабан кабеля был подсоединен к соленоиду, другой – к красной клемме на верхней стороне алюминиевой канистры. Мика проверила плунжер на другом конце кабеля. Все было готово. Как только они нажмут на плунжер, все мелкие устройства выключатся, а бочка взлетит на воздух. – Все готово, Мика? – Все готово, жду дальнейших распоряжений. Пять минут до взлета. – Хорошо, – сказал Суини, забирая у нее барабан. – Лучше иди в машину и уведи ее через полюс за горизонт. – Почему? Здесь нет никакой опасности. А если и есть, то что мне там делать одной? – Послушай, Мика, – сказал Суини. Он пятился назад, спиной к северу, разматывая кабель. – Я просто хочу убрать отсюда вездеход, может, мы сможем им воспользоваться. А когда взлетит бочка, то может загореться и он. Кроме того, предположим, что копы захотят рассмотреть все поближе. Они увидят вездеход, и это будет подозрительно. Но они не увидят меня. Будет лучше, если машина будет стоять за горизонтом. Как тебе такое объяснение? – Ну хорошо-хорошо. Просто не погибни здесь, очень прошу. – Не погибну. Я найду тебя, как только все закончится. Давай, тебе пора. Не очень убедительно нахмурившись, она залезла обратно в вездеход, и потихоньку поехала вверх по склону. Когда вездеход исчез из вида, Суини еще долго слышал, как голые обода скрежещут вверх по камням, но вскоре затих и звук. Суини продолжал идти назад, разматывая барабан, пока кабель не закончился, а шумный электронный лагерь не остался в миле к югу от него. Он взял плунжер правой рукой, посмотрел на часы и забрался за длинный низкий выступ. Несколько осветительных снарядов вспыхнули в небе рядом малых солнц. Где-то загудела ракета, и землю сильно тряхануло. Суини истово надеялся, что торпедоносцы «повстанцев» не пытались попасть как можно ближе к лагерю. Уже скоро все закончится. Через несколько секунд корабль жизни взлетит с «пи» Хоува и унесет к одной из шести незнакомых звезд новое поколение приспособленных детей. Двадцать секунд. Пятнадцать. Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Суини надавил на плунжер. Алюминиевая канистра сухо кашлянула, и шар огня, такой яркий, что от него нельзя было защититься маской для сварки, или опущенными веками, или и тем и другим, поднялся в небо Ганимеда. Жар опалил кожу Суини так же сильно, как и тот реактивный ускоритель, казалось, уже давным-давно. Ударная волна, дошедшая до него через девять секунд, вдавила его в землю и раскровила нос. Не замечая этого, он перекатился на спину и посмотрел наверх. Вспышка уже практически погасла. Теперь в воздухе бурлил столб белого дыма, через который просвечивали пылающие, раскаленные цвета. Дым поднимался вверх примерно по миле в минуту. Что ж, имитация атомной бомбы получилась чертовски хорошей. Столб не стал грибообразным, пока не достиг бы пятимильной высоты, но к тому времени, а Суини был в этом уверен, в радиусе десяти астрономических единиц от Ганимеда не будет ни одного земного корабля. Никто не станет ничего проверять, особенно если все приборы в «лагере» прекратили трансляцию одновременно со взрывом. Возможно, позже Порт решит, что «взрыв» был не чем иным, как огромной одноразовой римской свечой, запущенной из алюминиевой канистры и поднявшейся в небо на сигнально-дымовой смеси и взрывчатых химических соединениях малой силы. Но к тому времени корабль жизни улетит так далеко, что его невозможно будет отследить. Фактически он уже бесследно улетел. Он покинул спутник на счет «ноль», до которого Суини так и не дошел. Суини встал, весело напевая, как и Руллман, какую-то немелодичную бессмыслицу, и побрел на север. На другой стороне полюса Борозда должна была стать не такой глубокой, уходя на обращенное к Юпитеру полушарие Ганимеда. Там была сумеречная зона, которая освещалась солнцем довольно нерегулярно, когда Ганимед находился на солнечной стороне Юпитера, и довольно регулярно, когда спутник выходил из тени основной планеты. Конечно, периоды затенения были очень холодными, но они едва ли продолжались по восемь часов. Во всех остальных местах Ганимеда колонисты двигались к таким же заранее заготовленным позициям, их подложное военное оборудование было уничтожено, а цель выполнена. У них было разное снаряжение, но ничуть не хуже, чем у Суини; а у того оставался еще работающий десятиколесный снегоход, на котором можно было перераспределить шесть оставшихся шин, чтобы выполнять на нем всю необходимую тяжелую работу. В кузов вездехода были загружены различные инструменты, семена, саженцы и ростки, медикаменты, запасы пищи и топлива. К тому же вместе с ним была жена. Конечно, Земля прибудет на Ганимед. Но ничего не найдет. Внутренности «пи» Хоува уничтожены при взлете корабля жизни. Что касается людей, то они будут безобидны, несведущи и рассеяны по всей планете. «Крестьяне, – думал Суини. Насвистывая, он пересек северный полюс, – всего лишь простые крестьяне». Наконец, он увидел квадратный круп вездехода, остановившегося в устье долины. Сначала он не видел Мики, но потом заметил ее, стоявшую на возвышенности к нему спиной. Он взобрался наверх и встал рядом с ней. Долина сначала была узкой, не больше сотни футов в ширину, но затем расширялась, и взгляду открывались большие просторы ровной земли. Воздух над ней чуть затянула легкая дымка. Для землянина мало что могло показаться более безжизненным, но земляне и не смотрели на эту красоту. – Думаю, что это лучшая земля на Ганимеде, – прошептал Суини. – Я бы пожелал… Мика повернулась и посмотрела на него. Он остановился, не озвучив свои желания, но было понятно, что она все поняла. Но Руллмана уже не было на Ганимеде, чтобы вместе полюбоваться красотой планеты, ни здесь, ни в каком-либо другом месте. И хотя ему не суждено увидеть конец путешествия, он все же улетел вместе с детьми на том корабле и обязательно поделится с ними всеми своими знаниями. Суини не сомневался в том, что Руллман – великий человек. Возможно, даже более великий, чем его отец. – Езжай вперед, Мика, – тихо сказал Суини, – я пойду за тобой.