Обр, чувствовавший себя полным дураком в зимней шапке и меховом кожухе посреди жаркого лета, послушно влез в веревочные лямки, плотно охватившие плечи и спину. Варка тщательно проверил узел на груди. – Стало быть, так. За шею не душить, в волосы не вцепляться. Держись за плечи. Потянет блевать, лучше скажи сразу. – Да пошел ты! – сказал Обр. Они стояли на площадке возле Варкиного аптекарского огорода, прочно связанные веревкой. За спиной у Обра была торба с лекарствами и кое-каким инструментом, без которой Варка никуда не ходил. Сам великий травник поводил плечами, проверяя, не давит ли обвязка. – Ну все. Поехали. – Господину Луню это не понравится, – подколол его Оберон. Ему было страшно, но он крепился. – Чего это ему не понравится? – повел бровью Варка. – Он приказал, чтоб ты все время был у меня за спиной. Ну, ты и будешь. А куда меня понесло, это уж мое дело. Держись! Сначала все Обровы силы ушли на то, чтобы не заорать. К счастью, сердце рванулось к горлу и застряло там плотным комком. Он падал, падал, крепко ухватившись за Варкины плечи. Потом его как пушинку поволокло вверх, и вдруг все успокоилось, снова стало простым и надежным. Обр осторожно приоткрыл глаза. Вокруг были крылья. Гладкие белые перья плотно лежали одно к одному, слегка отсвечивали на солнце серебристым блеском. Крылья ходили ровно и мощно, закрывали весь белый свет. Есть там под ними земля, нет ли, летят ли они, или просто висят в пустоте? Слышен был только мерный шорох бьющих о воздух перьев. Нос и губы щекотал нежный белый пух. Оберон осторожно покосился наверх, увидел солнце, яркое и холодное. Попытался поднять голову. Бешеный встречный ветер тут же сорвал шапку. По глазам хлестнули вздыбленные ветром светлые волосы, Пришлось снова зажмуриться. – Эй! Как ты там, не помер еще? – раздался совершенно спокойный Варкин голос. – Не дождешься! – слегка задыхаясь от ветра, выговорил Обр. – Так куда летим? Ты вообще видишь что-нибудь? – Увидишь тут, – окрысился Обр, которому не понравился снисходительный тон, – патлы твои прямо по роже хлещут. – О, – смутился травник, – извини. Забыл. Крылья замерли, распрямились с легким шорохом, и к горлу снова немедленно подкатило. Солнце ударило в глаза, сбоку мелькнули белые горы, и полет кончился. – Щас я волосы уберу, – сказал Варка, – а ты погуляй пока. Обр огляделся и ахнул. Они стояли на уступе не шире Нюськиной ступни. Холмы и леса Пригорья синели вдали плавными низкими волнами. Вблизи же вздымались вверх, рвались к небу из темных пропастей острые злобные пики. Горы, гряда за грядой, ступенями спускались к югу. Отряды горбатых облаков тянулись между ними, отыскивали дорогу в Пригорье. Откуда-то сверху стекал, обжигая и без того застывшие щеки, ледяной ветер. – Мы на Белухе, – поведал Варка, сплетая волосы в косу и жестоко стягивая их извлеченной из кармана веревочкой, – там снега никогда не тают. Так высоко, что даже не страшно. Небо – твердый синий кристалл. Солнце – белое, маленькое, будто сжалось от холода. Свобода. Прекрасная и полная. Такая свобода, аж голова кружится. Оберон выпрямился, раскинул руки. – Назад! – грозно сказал Варка. – Прижмись к скале и стой смирно! Это горная болезнь. Воздух здесь очень жидкий. Иные пугаются, плачут, а тебя вон, летать потянуло. – А почему, когда летим, ничего такого… Даже не холодно, – спросил Обр, чтоб только проверить, может ли еще говорить. – Крылья греют и спасают. Хотя, когда меня однажды очень высоко занесло, кровь из носу пошла, и вообще худо было. Там небо темное-темное, как лесные фиалки. И путеводные звезды даже днем видно, при солнце. Ладно, держись, поехали. И вправду, в воздухе стало получше. Оберон расхрабрился, осторожно, жмурясь от ветра, выглянул из-за Варкиного плеча. Они неслись вдоль огромного ледника. Снежные языки обтекали скалы, заполняли округлые провалы, стекали вниз сверкающими потоками. – Так куда летим? – сердито спросил Варка. Обр с трудом отвернулся от прекрасной и опасной Белухи. – Сначала к крепости, к Вратам Вьюги. А там видно будет. До крепости на перевале добирались часа три. Оберон все пытался разглядеть ту страшную дорогу, но Варка дорогами не интересовался. Летел напрямик, над пропастями и гребнями хребтов в снежном блеске, иногда обходя ведомые ему опасные места. Однажды не уберегся. Ухнул вниз, так что крылья загудели. Затрясло, закрутило, поволокло к земле. Обр не удержался, все-таки заорал. Но обошлось. Вывернулся хитрый летун. Даже насмехаться над Обром не стал. Лишь проворчал: – Отчего ты тяжелый такой? Хорошо позавтракал, что ли? Наконец, показалась и Привратная крепость. Маленькая, как игрушка. Мальцом Обр лепил такие из грязи на истоптанном дворе Укрывища. Варка снизился, сделал над крепостью медленный широкий круг, почти завис в теплом воздухе, поднимавшемся от нагретой седловины. – Вроде все благополучно, а то бы костер запалили. Ну, теперь куда? – Теперь вниз, на север. Лети вдоль дороги. Надо найти место, где сошла лавина. – Нет такого места. – Как нет? Ты че несешь-то? – Да так. Нет – и все! С весны дорога свободна. Торговые обозы идут в обе стороны. – Быть не может. Что ж это тогда было? – Уж я не знаю, чего там было, чего не было. Нашел я вас на дороге. Моту показать где. Тень распахнутых крыльев медленно скользила по горному склону, по скалам и кручам. – Я не знаю, сколько ты ее нес и понятия не имею, как вы туда попали. Думай! Обр принялся соображать. С того обрыва, где они стояли перед тем, как провалился снежный карниз, был виден огонь в крепости. На юго-востоке виден. Значит, от крепости тоже видно это место. А место приметное. На торную дорогу похоже. И смотреть надо на северо-запад, в сторону Загорья, которое по-нашему будет как раз Пригорье. – Давай на северо-запад, – попросил он, – только медленно. Варка послушался, повис почти неподвижно. Лишь иногда концы крыльев вздрагивали, ловя ветер. Обр смотрел, пока глаза не заболели, и все-таки увидел. Дорога, широкая, ровная, вымощенная белым камнем, начиналась прямо от горного склона, делала плавный поворот, обходя высокую скалу, и обрывалась над пропастью, будто отрезанная ножом. – Там! – заорал он. Варка поежился, потер пострадавшее ухо. – У меня слух нежный, музыкальный, – сообщил он, – а тут ты со своими воплями. Однако же подчинился, полетел в указанную сторону. * * * – Ух ты! – восхитился Варка, недоверчиво разглядывая плиты под ногами. – Таким не дороги мостить, а полы выстилать где-нибудь в бальном зале. Ты погляди, как подогнано. Одна к одной! – Пошли уже, – сказал Обр, которого угнетала предстоящая встреча с доской. – Сначала отвяжись от меня. – Верно! А то вдруг драться придется. Вдруг там этот Стрепет кругом стражу на скалах понаставил. Или зайдем внутрь, а там засада. – Ты ж говорил: замуровано. – Замуровано-то оно замуровано. Только, как ваш старший говорит, на каждую стену свой молот найдется. Ох, дурак я, дурак! Опять нож забыл. Веришь, с тех пор как у вас в Пригорье торчу, ножа не завел. – Воздух у нас в замке такой. Вредный. Веревку не потеряй. На обратном пути пригодится. Понять не могу, отчего ты такой тяжелый. На вид – кости да жилы. А весишь как куль с мукой. – Сам ты куль! До полузасыпанных ворот дошли быстро. – Там темно, – напомнил Оберон, разглядывая дыру, и нырнул в торбу в поисках заботливо припасенных свечи и кресала. – Полезли, – сказал Ивар-травник, – сейчас я по-нашему попробую… Свет! Этот фокус Обр уже знал и предусмотрительно зажмурился, а когда открыл глаза – увидел широченную парадную лестницу. Вид не подверженного воздействию времени мрамора слегка портили остатки истлевшего ковра. Яркий поначалу, свет быстро тускнел. – Пойдем, – поторопил Варка, – тут все какое-то старое, как будто выдохлось. Наверх, что ли? – Наверх, – неуверенно произнес Обр, – я глазами-то этого не видел. Темно было. Лестница привела в огромный зал с камином, с обширным столом, с каменными болванами в нишах. Статуи, все как одна, были крылаты. Крайний в ряду роскошных серебряных подсвечников печально валялся на полу. – Вон там мы шли, – обрадовался Оберон, – вдоль вот этой стены. Для верности закрыл глаза и пощупал – точно, здесь. Подсказка пришлась вовремя. Зал был сложной формы, с тремя выходами. Ниша, задернутая тускло переливающейся парчой, оказалась не в конце зала, а неприметно ютилась сбоку. Варка глядел во все глаза, радовался, будто клад нашел. Обра ощутимо корежило. Остановившись перед парчовым занавесом, он долго не мог собраться с духом, чтобы отодвинуть тяжелую ткань. Это сделал травник.