Глава 19 И правда, ей снова немного полегчало. Обр приколол веер к пологу, и она лежала, смотрела на него, улыбалась или печалилась. Оберон с ней подолгу быть не мог. Варкины больные-каличные никуда не делись, так что приходилось по-прежнему метаться вместе с ним по всей округе. В Пригорье погода стояла прекрасная, прямо на удивление. Все цвело, росло, наливались травы. Зато дела шли кувырком. Господин Илм слегка ошалел от счастья и даже утратил интерес к свершениям на благо государства. Три девицы, включая госпожу Хелену, хихикали, суетились и попадались Обру в самых неожиданных местах, устраивали бал. Свадьбу госпожи Иланы и господина Илма, который был согласен абсолютно на все, предполагалось отпраздновать с превеликой пышностью в Сенежском замке. Господин Лунь заявил, что выносить этого не может, и затворился в своих покоях. Варка с Обром тихо ему завидовали. Ну, хоть с едой в замке стало получше. Красотка Илана, она же Ланка, самолично следила, чтобы в кладовой и на кухне водилось что-нибудь съедобное. Но Обр знал: ему на спокойную жизнь рассчитывать не приходится. И верно. Однажды после тяжелого трудового дня его подстерег господин Лунь. – Пойдем со мной. Оберон шел покорно, пока не увидел, куда. – Не, я туда не пойду. – Ты что, это всего лишь библиотека. – Во-во. Она самая. – А почему не пойдешь? – Там книги. – Не бойся, – заговорщицки прошептал господин Лунь, – обычно они не кусаются, – и силком впихнул его в просторный зал с рядом широких окон. Книг тут было столько, что Обр даже зажмурился. – Читать не буду! – уперся он. – А ты умеешь? – Не умею, не хочу, не буду! Помолчал и спросил угрюмо: – У вас тут, небось, и родословное древо есть? – Где-то есть, – согласился крайн, – давненько, правда, его не видел. А зачем тебе? – Мне ничего не надо! – сейчас же отрекся Обр. – Вот и хорошо. Присаживайся. Указал Оберону на просторное деревянное кресло, сам уселся в другое. Обр сразу понял, что все пропало. Книга, с помощью которой господин Лунь собирался его пытать, была не просто книга, а книжища. Крепкая подставка гнулась и потрескивала под тяжестью грубого переплета темной бугристой кожи и толстых листов, слегка отливавших серебром, как вода Злого моря. Парень покосился осторожно, изо всех сил стараясь не прочесть чего лишнего, и ничего не понял. Сплошь галочки с закорючками. – Свейские руны, – разъяснил господин Лунь, – писано на рыбьей коже лет пятьсот назад. Сказания северных свеев. Вот, послушай: – «В тот год погибельная пучина ярилась, затопляя берега, а бури были столь сильными и частыми, что даже опытные ловцы не покидали бухты, опасаясь за свою жизнь. Тогда прибило к Нитльхейму легкую лодку из коры неведомого дерева. В той лодке был человек. Добрые нитльхеймцы выходили его, однако прожил он недолго, ибо тосковал по своей Рассветной земле, что лежит далеко на севере и востоке. Перед смертью поведал он многое, но речи его были невнятны. Говорил он, что нет границы между миром и лесом, между лесом и садом, а человек есть садовник и пастырь. И надлежит ему…» – Гы, – не выдержал Обр, – это он северным свеям про сад рассказывал? Да у них там, на скалах, говорят, даже мох не растет. Одной рыбой питаются. – Не растет, – согласился господин Лунь и перевернул страницу, – взгляни. На развороте опасных букв не было. Лишь странный узор, хитросплетение полос и линий. Но была в них какая-то глубина. Пространство. Простор. Обр пригляделся и увидел лес. Провалился в него, точно в настоящий, живой, прекрасный. – Нет-нет, – заметил господин Лунь, вытаскивая его обратно, – не нужно бодать эту книгу лбом. Редчайший экземпляр, между прочим. Переплет из моржовой шкуры. – Что это? Откуда? – У меня для тебя плохие новости. Теперь я знаю, кто ты, но, боюсь, это тебя расстроит. – Ну и кто? – угрюмо спросил Обр. – Мда. Язык не поворачивается сообщить тебе страшную правду. Это так унизительно, что просто слов нет. Всю жизнь из тебя ковали нечто достойное: воина, разбойника, вора. Весьма романтично и вполне почетно. Слава и деньги обеспечены. Но по натуре, по происхождению и призванию ты просто садовник. – Я?! – Увы, мой друг, увы! Твоя мать ведь с севера, не так ли? Должно быть, этот спасенный прожил достаточно долго, чтоб завести семью. Это многое объясняет. О Рассветных землях известно только то, что, возможно, они где-то есть. Теперь я знаю, – он бросил задумчивый взгляд на рисунок, – как ты все это видишь, но даже представить не могу, на что ты в действительности способен, что можешь сотворить с лесом и миром. Для таких, как ты, весь мир – это прекрасный сад. Что станешь делать со своим даром? – Че?! Да нет у меня никакого дара! Это все так, баловство одно. Скучно бывает одному-то, ну вот я с лесом и говорю. – Что ж, тебе виднее. Со своей стороны, я могу лишь смиренно молить такого, как ты, остаться с нами, не покидать Пригорье, пожить жизнью наших лесов, защищать и беречь, насколько хватит твоего дара. – Все насмехаетесь? – Да-да. Другому ты за насмешки давно бы врезал, а мне вот не можешь, и это тебя весьма огорчает. – В голову ко мне не лезьте! – Учись думать тише. Ты дал надежду и мне. Мои сородичи… те, кто оставил эту землю много лет назад, возможно, обрели новый дом. Если Рассветные земли существуют, все, что нужно, – это сильные крылья. – А у нас говорят, там только черная яма, – строптиво заметил Оберон. – Кто знает. Кстати, о черных ямах и зловещем колдовстве. Расскажи мне о доске. Не ту сказку, которую ты парням моим выдал, а подробно. Как все было на самом деле. – Зачем? – поморщился Обр. – Мне любопытно. Следует знать, что творится у ближайших соседей. Причина была основательной. Оберон снова поразмыслил, не будет ли от этого какого вреда, ничего не надумал и принялся рассказывать с самого начала, с истории дома Хортов. Крайн слушал совершенно бесстрастно. Обру хотелось к Нюське и поесть, наконец, как следует, поэтому он не размазывал, а, глядя на белую ночь за окнами, выдал что-то вроде краткого военного донесения. – Да ты просто герой! – с уважением протянул крайн. – Ты не только несколько рыбацких деревушек, ты всю страну от беды избавил. Ну, хотя бы на время. – Почему на время? – На любую стену найдется молот. А этот, как бишь его, Аликсан Стрепет, видно, человек настырный. – Прах гнилой! – Ладно, теперь иди. Я сейчас книжки буду читать, а это, сам знаешь, занятие опасное. * * * На этом история не закончилась. Дня через три на пути к желанному отдыху были перехвачены не только Обр, но и Варка. – Пойдем со мной! В руках у господина Луня был свиток, желтый, ветхий, шириной чуть больше ладони. На этот раз пошли не в библиотеку. Углубились в боковые коридоры. Усталый Оберон терпеливо тащился сзади. Он уже знал: почти все ходы, ведущие наружу, обрываются в пустоту над черными скалами. Так и получилось. Здесь даже узенькой площадки не было. Сразу обрыв в ущелье с далекой полоской пенистого потока на самом дне. Наискосок скальная стена, дальше, насколько хватает глаз, ненавистный Обру горный хаос. Крайн уселся на краю, осторожно, пядь за пядью развернул свиток. Долго всматривался в него, поглядывал на скальную стену. – Ивар, слушай внимательно! Летишь примерно вон туда и там ищешь. Там где-то стоит защита. Вроде наших. Может, немного иная. Я не знаю, как ставили шестьсот лет назад. Найдешь – попробуй снять и войти. Войдешь – ни к чему не прикасайся, просто посмотри, что там. Осторожно посмотри. Далеко не суйся. Варка кивнул легкомысленно и взлетел. Обр порадовался, что отошел подальше от края. Ветер промчался по всему ущелью. Крылья послушно унесли своего хозяина вверх. В три взмаха белый крайн добрался «во-он туда». Пометался немного вдоль серых утесов, завопил «нашел!», рванулся прямо к нависшему скальному боку и пропал. – Вот когда я его прошу что-нибудь сделать, – уныло заметил старший крайн, – я всегда почему-то надеюсь, что он будет осторожен. И всегда напрасно. Между тем неосторожный Варка выпал из отчетливо видной теперь треугольной расщелины и по красивой дуге вернулся обратно. Крайн сделал шаг назад, чтоб он смог удержаться на краю. – Нет там ничего. Закрыто, конечно. Мощно так закрывали, если за столько лет защита не выветрилась. А зачем закрыли, я так и не понял. Это не наши покои. В некоторых местах свод кирпичный, а так пещера и пещера.