– Раньше тебе все удавалось, – проворчал князь. «Ясное дело, – подумал Оберон, – раньше-то ты доской обходился. Посмотрим, как ты теперь выкручиваться будешь». – Я надеюсь исправить положение, – немедленно начал выкручиваться хитроумный господин Стрепет. – Ха, – хрипло вырвалось у Обра, – как же! Он вдруг ощутил себя очень сильным. Доски не было, и никто, никто не мог его ни к чему принудить. Тут собеседники обратили, наконец, на него внимание. – Так-так, – князь поставил бокал, сложил руки на груди, – ну, здравствуй, последний из Хортов! Вот и свиделись. Где ж ты был-пропадал, у кого прятался? – У крайнов, в Загорье, – выложил чистую правду Обр, заранее зная, что ему не поверят. – Угу. Хорошие сказки приятно и слушать. Так что мне с тобой делать, Оберон Александр Свенельд Хорт? В сущности, это юридический казус. Ты был приговорен к смерти как член разбойничьей ватаги Хортов, однако помилован по местным законам, кои я, возвратив свои права на земли Усолья, поклялся чтить и всячески защищать. Затем ты спас жизнь князя, за что тебе полагается награда. Справедливо? – обратился он к державшим Обра солдатам. Те утвердительно замычали. – Затем ты пытался убить князя, за что, разумеется, полагается смертная казнь. Правильно я говорю? Снова мычание. – Однако затем ты снова спас мне жизнь, за что полагается… – Награда! – хором выдали Обровы конвоиры. – Казус легко разрешим, – подал голос господин Стрепет, – положенную награду выдать, после чего казнить. Вынужден покаяться, что я приютил этого прекрасного юношу, когда он находился в большой беде. Обаяние древней крови, знаете ли. Все-таки род Хортов – старинный и благородный. Но я никак не мог предположить, что, находясь в столь бедственном положении, сей отрок станет злоумышлять против особы князя. – Врешь! – выплюнул Обр. – Должен также добавить, что он внезапно покинул мой замок в компании некой девицы сомнительного поведения, а после его ухода мы, к сожалению, недосчитались кое-каких ценных предметов. Хорт выпрямился, насколько позволяла петля. – Я ушел со своей женой и не взял ничего, кроме одежды, что на мне была. – М-да, – печально покивал князь, – свидетельство уважаемого господина Стрепета против слов разбойника с большой дороги. Попал ты, парень. Как кур в ощип. Обр отвернулся. Он думал о Нюське. – В общем, у тебя два выхода, – продолжал князь Донат, – первый: мой палач может затянуть петельку потуже. Человек он серьезный, ответственный, так что все сделает как надо. А второй… Ну, что там еще? В шатер ввалился покрытый грязью дядя в порванном мундире и с плетью в руках: – Что хотите, то и делайте, – заорал он с порога, – а эта скотина нам не ко двору! Совсем взбесился, проклятый… Федьке едва череп не проломил. Кровища в три ручья. Пристрелить – и вся недолга! – Нет! – выкрикнул Хорт и дернулся сейчас же бежать спасать Змея. – Повремените! – приказал князь. – Итак, другой выход. Я вновь предлагаю тебе службу. Я и тогда не лгал, и сейчас не стану. Ты умен, изворотлив, ничего не боишься. А эти штуки, которые ты можешь заставить проделывать волков… Или не только волков? Обр отвел глаза. – Очень хорошо! Так я и думал. Для начала будешь при своем коне у меня на посылках. А там – кто знает… Наместник в Усолье мне все равно нужен. – Я не могу на службу, – отрезал Оберон, которому все это было донельзя противно, – у меня уже есть господин – Пригорский крайн. – И добавил в приступе вдохновения: – Ежели он прогневается, беда будет. – Крайны, Лебединые девы, Морской змей… Ты мне еще про Черную лодью расскажи. Морского змея я перестал бояться, когда еще в зыбке[56] спал, – хмыкнул князь. – Откуда знаешь про крайнов? – небрежно обронил господин Стрепет. – Видел, – отрезал Обр. – Позволь узнать, где? – По ту сторону гор. – Так-так. И какие они? – Разные. Такие… с крыльями. Господин Стрепет вздохнул, изящно повернулся к князю. – Боюсь, наш юный друг слегка… э… фантазирует. – С меня довольно! – отрезал Донат. – Выбирай: петля на шее или клятва верности мне? Крест поцелуешь, а потом на крови и оружии, как у вас в Усолье принято. «Клятва на крови – дело серьезное, – подумал Оберон, – однако вынужденная клятва в счет не идет. Мне бы только Змея выручить». «Мечтает обмануть, – подумал князь, – ничего, приручу. Сначала прикажу следить, а потом сам обсидится, уходить не захочет». Виделись старому Донату какие-то заманчивые картины: не то отряды боевых волков, на ходу рвущих горло коням противника, не то соколы-гонцы, быстрее ветра переносящие донесения. – Не согласишься, – добавил он, – коня твоего прежде тебя велю порешить. Все равно он порченый. Других седоков не признает. – Для таких, как он, клятвы – пустой звук, – скромно заметил господин Стрепет. У Обра потемнело в глазах. Палач, повинуясь кивку князя, затянул петлю немного туже. – Чтоб вас всех подняло и прихлопнуло! – прохрипел Хорт – и тут же все вышло по его слову. Белое полотно шатра надулось тугим парусом, под ружейные щелчки лопающихся веревок треснуло пополам и, взметнувшись над центральным столбом, исчезло с глаз долой. Взорам внезапно оказавшейся под открытым небом компании открылась дивная картина. По всему лагерю бились по ветру белые крылья шатров, рвались веревки, вопило и носилось в одних подштанниках, пытаясь изловить улетающее имущество, княжеское войско. Всему виной был бодрый табунок небольших смерчей, вовсю резвившихся в княжеской ставке. Обр туда не смотрел. Замутненному взору мерещился некто могучий, стоящий в тени между палатками и лесом. Старший брат. Герман. Человек шагнул в вытоптанный круг палатки, по пути утратив широченные плечи и гриву черных волос. Варка! Лицо у него было вдохновенно-задумчивое. Прислушивался к чему-то великий травник, будто пел без голоса, про себя. – Я же говорил, – назидательно заметил он, – коней красть нехорошо. Убить могут. Отдохните, ребята! Петля нестерпимо впилась в шею, но руки вдруг оказались свободны. Оберон тотчас же освободился и от веревки. Оба его конвоира и палач смирно лежали на земле, силились что-то сказать, но только глаза таращили. – Били? – спросил Варка. Обр помотал головой. – Тогда до утра полежат – и хватит. Поклон тебе от Маркушки. – Ты помог ему? – хрипло обрадовался Обр. – Да. Немного. На скорую руку. Пришлось срочно смываться. С тамошней колокольни прыгнул. Видели меня, нет ли, не знаю. – Зачем? – перепугался Оберон, слишком поздно вспомнив, что повенецкие трущобы – место опасное. – Тебя, дурака, спасать торопился. Пошли отсюда! Взглянув на лагерь, где вопли начали стихать, Варка слегка шевельнул пальцами правой руки. Вихри забегали резвее. Над Гнилым Кутом медленно взбухала темная туча, грозящая разродиться дождем и градом. Одолевая бешеный ток воздуха, Обр пробился к Варке. Барабан повалился и укатился с веселым грохотом. Князь каким-то чудом усидел на своем стуле. Господина Стрепета со стула сдуло, но он быстро поднялся, невзирая на ветер, выпрямился во весь рост и, не отрываясь, смотрел на Варку. В голубых глазах стояли слезы. – Крайн, – выдохнул он, – настоящий! Я думал, их больше нет. Думал, никогда не увижу. Ведь ты крайн? Какого ты рода? – Ар-Моран, – тихо ответил Варка. – Белый крайн, господин утра, – самозабвенно шептал господин Стрепет, – Ар-Моран. Из облакопрогонников. Конечно, владыка ветра. Внезапно выпрямился, принял позу, исполненную достоинства. – Я чувствую, что обязан представиться. Аликсан Стрепет, десятый потомок Ательстана Стрепета Ар-Эглис, прозванного Изгнанником, серого крайна, владыки теней и тумана. – Нынче говорят просто «хозяин». – Пусть так, – немедленно согласился господин Стрепет. – Умоляю, не покидай меня! Ты же видишь, я ваш. Дай мне крылья! – Что? – Ивар Гронский Ар-Моран вздрогнул, поморщился, будто в его музыку вкралась фальшивая нота. Обр встал так, чтоб прикрыть его от выстрелов из лагеря, хотя им там было не до стрельбы. Да и на князя поглядывал с подозрением. Как пить дать, у него опять нож припрятан. Но князь пока к ножу не тянулся. Сидел тихо, щурился от ветра, с жадностью наблюдая за происходящим. – Крылья! – настойчиво повторил господин Стрепет. – Я крайн по крови. Но знаю: крылья может даровать только другой крайн. Я даже готов был отправиться за горы, если бы был уверен, что хоть один крайн еще жив. Прошу тебя, умоляю! Дай мне крылья!