Какое-то мгновение Джеймс не мог пошевелиться, ошеломленный этим проявлением доверия. У него перед глазами мелькнула фотография малышки Мэгги, и внезапно он ощутил безмерную нежность к этому беспомощному розовому комочку с крепко стиснутыми кулачками и зажмуренными глазками. Мотоцикл на воздушной подушке быстро летел вперед, направляясь к сердцу развалин. – Наверное, это какая-то шутка, – пробормотал Джеймс, резко останавливая мотоцикл. Перед ними начиналась первая из многих концентрических улиц-окружностей, которые они видели с воздуха. Но только теперь было очевидно, что эта окружность – вовсе не улица. Это был ров с гладкими отвесными стенами, глубиной свыше пятидесяти метров и вдвое шире. – Защитный ров внутри города? – недоуменно промолвила Мэгги. – Я начинаю думать, что смысл этого послания весьма прост: мы не хотим, чтобы вы шли в центр. – В таком случае мы просто обязаны туда попасть. – Лицо Мэгги было по-детски озорным. – Там нас ждет какая-то тайна! Джеймс усмехнулся, однако восторг дочери заразил и его. Он сложил мотоцикл в транспортировочный вид (что-то вроде старинного чемодана) и бросил его в ров. Мотоцикл с грохотом упал на дно. Затем Джеймс достал альпинистские крючья и веревки и показал Мэгги, как всем этим пользоваться. Девушка быстро усвоила, что к чему, и они спустились в ров, пересекли его и поднялись по противоположной стенке. Через несколько минут они остановились у подножья одной огромной пятигранной пирамиды. – Ты только посмотри! – сказал Джеймс. – Новые рисунки! Рядом с уже знакомыми повторяющимися изображениями вдоль подножья пирамиды тянулись панели с новыми рисунками, похожими на комиксы. – С какой стороны начнем? – спросила Мэгги. – Понятия не имею, – пожал плечами Джеймс. – Ты видела, что до сих пор мне удалось лишь выделить совпадающие символы, что-то вроде идеограмм. Я не знаю, в каком порядке здесь читается текст – слева направо, справа налево или вообще как-то нелинейно. Мэгги решила сперва попробовать слева направо. Всего панелей было пять. На первой содержался уже знакомый «план» города. На следующей добавлялись две яйцевидные фигуры, каждая с восемью длинными ногами. Одно яйцо, в центре города, свернуло ноги, а тело его было покрыто паутиной тонких линий; второе яйцо находилось далеко за пределами города. – Эти похожие на пауков существа являются стилизованными изображениями жителей Пи Баэо, – предположил Джеймс. – Почему один из них растрескался? – Точно не знаю. Но возможно, этим обозначается, что существо мертво, болеет или ненастоящее. С ним что-то не так. На третьей панели обе фигурки были изображены с гладкими поверхностями и прямыми ногами. Та, что первоначально находилась в самом центре, переместилась ближе к краю, а другая приблизилась к городу. – Возможно, это миф о воскресении и возрождении, – сказал Джеймс. На четвертой панели оба яйца еще больше сблизились, а на пятой, последней, они объединились на самом краю города, переплетясь ногами. Мэгги возбужденно ухватилась за предположение отца. – Значит, это место подобно волшебной пещере, где можно встретиться со своими близкими, вернувшимися из объятий смерти! – Она рассмеялась. Джеймс смеялся вместе с ней. Только сейчас до него дошло, как же ему не хватало любимого человека рядом, когда он исследовал эти безжизненные развалины. Нахмурившись, он двинулся в обратную сторону. – Но если идти справа налево, история получится совсем другая: два друга прибыли в город, один решает зайти внутрь, в то время как второй предпочитает уйти. Отважный погибает в центре. – В таком случае эта версия должна называться «Проклятие Фараона Пи Баэо». Берегитесь, искатели сокровищ и археологи! – Мэгги хлопнула отца по спине. – Все это очень странно. Нам нужно доказать, что проклятие не действует! «Она совсем как я, – подумал Джеймс. – Бесстрашная, безрассудная. И совсем как Лорен. Этот смех…» Какое-то мгновение ему казалось, что это Лорен стоит там, где стояла Мэгги, молодая, как в тот день, когда они попрощались друг с другом. – Повезло тебе! Ты пропустил подгузники, ушные инфекции, скандалы при укладывании спать, жуткие два года, три года, пять лет, – сказала Лорен. Однако она улыбалась. – Но зато тебе придется иметь дело с переходным возрастом. – Извини, – сказал Джеймс. – Я сожалею… – Он не смог договорить. – Наша Мэгги – это что-то, правда? – Лорен подняла руку, чтобы смахнуть с лица волосы. У нее на пальце по-прежнему было то самое простенькое пластмассовое колечко, которым она заменила подаренное Джеймсом. Его сердце пропустило удар, взор затуманился, и он перестал ее видеть. – Папа! Папа! Что случилось? Джеймс украдкой вытер слезы. Впервые Мэгги назвала его «папой». Он посмотрел на нее, и чувство ответственности оказалось совсем не тяжелым. Теперь оно было похоже на крылья. – Ничего. Ветер. – Идем в центр города! Джеймс обнял дочь за плечо. – В других местах на Пи Баэо я видел следы использования очень мощного оружия. Народ, построивший эти сооружения, был технологически продвинутым, и я не думаю, что эти предостережения – лишь дань предрассудкам. Я считаю, что эти люди пытались предупредить о какой-то настоящей угрозе. – Какая угроза может продержаться двадцать тысяч лет? – Не знаю. Но я полагаю, что нам следует проявить осторожность. Мэгги посмотрела на отца, широко раскрыв глаза от изумления. – Я думала, ты хочешь понять смысл этих надписей. Джеймс чувствовал непреодолимое влечение загадки, спрятанной внутри. Намеки на опасность делали ее еще более увлекательной. Ему неудержимо хотелось полностью отдаться загадке, сделать так, как предлагала Мэгги. Он вспомнил свои чувства, когда Мэгги прижалась головой к его спине. «Есть кое-что поважнее мертвых инопланетян и их посланий». – Теперь все по-другому… – сказал Джеймс. Медленно, неохотно он развернул мотоцикл. – Это слишком опасно. – Не понимаю. Что изменилось? Посмотрев на дочь, Джеймс вместо ответа крепко ее обнял. Мэгги напряглась было на мгновение, затем расслабилась, отдаваясь его объятиям. * * * Мэгги крутилась и ворочалась, не в силах заснуть. Она предложила отцу отправить роботов в центр города (это было бы безопаснее, чем исследовать его самим), но Джеймс отказался. Роботы были нужны, чтобы завершить ремонт «Артура Эванса» до подлета комет. Чем больше думала Мэгги, тем больше убеждалась в том, что никакой опасности нет. Отец утверждал, что здешняя цивилизация достигла высокого уровня технологического развития, однако строения тут были из камня и украшены комиксами! Это напоминало храм суеверий, а не продвинутое военное сооружение со смертельными ловушками, сохранившими работоспособность по прошествии двадцати тысяч лет. «Теперь все по-другому…» – сказал отец. У Мэгги перед глазами стояла тоска, написанная у него на лице, когда он принимал решение вернуться. Отец полагал, что у мертвых инопланетян были истории, которые они считали нужным рассказать. Но он любил мать Мэгги и обязательно полюбит – уже начинает любить – ее саму. «Пусть я лучше буду жить без него, чем с ним, полагающим, что мы навесили на него неподъемное бремя». Мэгги быстро оделась. * * * – Джулия! – окликнул со своей койки Джеймс. – Не спится? – Эта загадка не дает мне покоя. – Я так и думала. Джулия зажгла свет. Джеймс уселся на койке. – Просмотри еще раз эти «планы» города. В них должна быть какая-то закономерность. Джулия молчала несколько минут. – Кажется, у меня кое-что есть. Семь рвов разделяют город на семь концентрических колец и одно в середине. Хотя расположение пирамид на всех рисунках разное, количество и форма пирамид в кольцах постоянны.