Представляю, как прячу под неё непослушные волосы, и знаю, что буду похожа на коричневую ватную палочку. Я стараюсь об этом не думать. Разве сейчас это важно? Я роняю одежду на пол и надеваю шорты. В бёдрах они тесноваты. С последним рывком я думаю, что проснусь, как надувной жираф, перекрученный в нескольких местах. В спешке натягиваю через голову топ, пока на помощь не бросается мама. Я достаю из кармана кулон, подаренный Литой, и стискиваю в руке. Серебряные солнечные лучи колют мне ладонь. Металлическая плитка холодит ноги. Дрожащей рукой я передаю обсидиановый кулон Бену. – Боюсь потерять. Моё тело словно держится на струнах, которые внутри лопаются и рвутся. Бен делает шаг вперёд, берёт у меня кулон и осторожно кладёт мою волшебную связь с Литой в пластиковый карман. – Когда проснёшься, он будет здесь, – улыбаясь, говорит он. Не могу глубоко вдохнуть. Мама обвивает меня руками, её дыхание согревает мне ухо. Она целует меня в щёку. – Я так тебя люблю. Я глажу её по спине, но к горлу подкатывает комок, и не могу ей ответить, что люблю её ещё больше. Мы подходим к капсуле, где нас ждут папа с Беном. – Я обещаю, – говорит родителям Бен, снова выглядывая в окно, – сделать всё возможное, чтобы они благополучно добрались до Сагана. Мне хочется его поблагодарить, но я только привлеку лишнее внимание к тому странному факту, что он посвятит жизнь уходу за мной. Папа, поцеловав меня в лоб, помогает мне устроиться в капсуле. Я откидываю назад голову, вытягиваюсь, чтобы кожа не сжималась и не растягивалась. Меня трясёт, как и Хавьера, и я ничего не могу с этим поделать. Мама накрывает мне ладонью лоб, а папа держит за руку. Бен натягивает новые перчатки и достаёт из коробки ког. Поместив его в инсталлятор, он нажимает кнопку. Ког светится фиолетовым. – Ботаника. Геология. Стандартный набор. Кажется, всё. – А курс, который выбрала я? Бен поднимает брови. – Курс на выбор? Я холодею. – Мама? Мама поворачивается к Бену. – Мы договорились, что Петра, поскольку ей почти тринадцать, прослушает ещё курс мифологии. Бен смотрит на планшет и качает головой. – Мне очень жаль, но такого курса здесь нет. План курсов окончательно утверждает главная дежурная. Я вспоминаю сердитую женщину с тугим пучком на голове. Почему она выбросила курс? По спине ползут мурашки. Мне нужны эти сказания. Как я без них стану великой сказочницей? Я выдавливаю только одно слово. – Пожалуйста… Бен смущённо улыбается. – Я тоже люблю истории. Он кивает на письменный стол в углу. – Самое бесценное на этом корабле. Мне плохо видно, но, кажется, у него там целое собрание либрексов. В каждом – тысячи голоскриптов. – Я поговорю со старшей дежурной, может, смогу что-нибудь… – Бен! – перебивает его папа, подбегая к окну. Бен откладывает инсталлятор. Его глаза заметно округляются, и он медленно подходит к отцу. – Мы думали, у нас больше времени. Папа глубоко вздыхает и наклоняется к окну. – Что происходит? – спрашивает мама, отходя от меня. Я сажусь в капсуле, но не вижу того, что видят они. Тогда встаю и иду к окну. Папа старается загородить обзор, но я уже вижу рой тёмных силуэтов, бегущих к кораблю из леса. Многие что-то несут. Хочется думать, что это всего лишь садовый инвентарь, который они нашли в сарае смотрителей парка. Громкий стук эхом отдаётся около нашего окна. Мама встаёт рядом со мной и снова берёт меня за руку. В громкоговорителях раздаётся механический голос: «Главные двери закрываются». – Что? – мамина рука становится липкой от пота. – Уже? – Дальше откладывать нельзя. Бен кивает на мягкий стул, прикреплённый к стене. – В этом секторе только одно откидное кресло в каждой комнате. Папа возвращает меня к капсуле. Родители спешат устроить меня в ней, их взгляды полны отчаяния. Бен бросается снова активировать ког, который опять ярко светится. Так же, как и у Хавьера, у моих головы, пояса, ног появляются верёвки, плотно удерживающие меня на месте. – Готовы? – спрашивает Бен. Я делаю глубокий вдох, но не отвечаю, пытаясь скрыть трясущиеся губы. И прикусываю изнутри щёку. Если бы мне загрузили курс мифологии, у меня бы появились новые истории. Но увы. Я буду с тем же набором, что обычно. По моей щеке течёт слеза. Бен проводит шариком по моей шее у позвоночника, пока не нащупывает впадину у основания черепа. Я сосредоточиваюсь на дыхании и думаю о приятном. О молитвах матерей и бабушек. Estrellas sin cuenta[12]. – Коги En Cognito биосовместимы, – говорит Бен. – Она ничего не почувствует. Но я чувствую. Он вдавливается в кожу, словно острый камень. Нужно не шевелиться, чтобы всё прошло быстро. Я сглатываю и жду, когда он внедрится и погрузит меня в сон. Бен убирает руку. Плотный ког устраивается под кожей. Я вдруг не могу ни шевельнуться, ни говорить, ни моргнуть. Ког частично работает. Но что-то не так. Я должна уснуть. Глаза у меня открыты, и я всё ещё вижу. И слышу. Пытаюсь закричать. Ничего не выходит. Бен смотрит на экран капсулы. Система отвечает: «Стазисная капсула номер двенадцать заполняется». Холодный гель заливает тело, попадает в уши, словно по коже, обжигая и покусывая, бегут муравьи, покрывает язык и горло, и через несколько секунд я ничего не чувствую там, куда он проник. Он попадает в уголки глаз, и зрение заволакивается зелёным сиянием. Речь Бена искажается, но я всё равно его слышу. Такого быть не должно. Лучше бы я была снаружи, с напавшими на корабль, чем в ловушке. Держусь только благодаря молитвам Литы. «Estrellas sin cuenta…» – Почему она на меня смотрит? Мамин голос дрожит. «Estrellas sin cuenta…» – Это нормальная реакция. Она уже спит. «Estrellas sin cuenta…» Бен наклоняется и рукой в перчатке опускает мне веки. Глава шестая Я в прошлом пережила кошмар, когда вроде бодрствовала, но не могла двигаться. Мама назвала это сонным параличом, Лита «subírsele el muerto» или «придавленная мертвецом». Лита оказалась права.