– Страшно. Я приготовлю гербицид за несколько дней. Потом Сума, Пушинка, Рыжий и я больше не будем зеттами. Я не позволю Ниле и Коллективу когда-нибудь счесть нас бесполезными. Глава двадцать первая В ячейке я дрожащими руками прячу под матрац фильтрационную соломку, запасов которой должно хватить на века. Нила так долго наблюдала, как мы с Эпсилон-пять начали работу над гербицидом, что у меня не было времени протестировать образцы. Я наблюдаю за сопящими во сне Сумой, Пушинкой и Рыжим. У нас четверых всё ещё есть надежда. Но я хмурюсь, думая о предназначенной для нас еде, сожранной Коллективом. В голове возникает образ вздымающихся над водой водорослей. Я вползаю в ячейку и закрываю глаза. Из водорослей, насмехаясь надо мной, выплывают танцующие блинчики с мясом и чизбургеры, а потом прячутся в завитушках растений. Я отключаюсь от танцующей еды и обдумываю план. Мне нужно только какое-то время придерживаться роли, чтобы создать гербицид для Нилы, тогда она, как и говорила, опять отправит нас на планету. Будем надеяться, одних, от Лена они получили необходимую информацию. Как только покинем шаттл, я уговорю Пушинку, Суму и Рыжего пойти со мной в пещеры. И, как Крысолов из сказки, буду уводить их всё дальше и дальше от корабля и Коллектива, завлекая рассказами. Мне неприятно вводить их в заблуждение. Но они должны знать о том, что случилось с нашими семьями. Всю правду. И пусть сами решают, как им жить. Нужно поспать, но, принимаясь считать овец, я просто тоскую по хозяйству Литы. Считать нужно что-то скучное: посоле, суп из озёрных водорослей (без курицы). Озёрная каша (без молока). Озёрная пицца (без сыра). Леденцы из озёрных водорослей (без сахара). * * * Перед глазами метнулось белое меховое пятно. На меня смотрит кролик. Вспоминаю слова Литы. «Смотри, не попадись на удочку мошенника. Если ему выгодно, он поведёт за собой». Кролик прыгает через пустыню к горам. Всё происходит очень быстро. Мне нужно время подумать. Неожиданно рядом со мной оказываются Лита и Торопыжка. «Mijita[31]. С возвращением. Почему ты не идёшь за ним?» Я складываю на груди руки. Лита пожимает плечами и поднимает брови. «Конечно, легче остаться там, где безопасно и удобно». «Почему бы мне не остаться с тобой?» Я киваю на гору впереди, куда ведёт кролик. «Там ужасно. В пустыне опасно». «Это не опасность. Это жизнь… – говорит она. – Путь. А какой? Узнаешь, когда пойдёшь». Я остаюсь под деревом. Образ Литы блёкнет. Кролик уменьшается вдали. Мне нельзя его потерять. «Ладно», – решаю я, глажу Торопыжку по голове и поднимаюсь. Поворачиваюсь к Лите, хочу обнять, её уже нет, а когда смотрю вниз, Торопыжка тает в тумане. Я бегу за кроликом, как не бегала давным-давно. Во сне я не боюсь налететь на то, что не увижу. Кролик прыгает далеко впереди в горы, сияя красным в лучах послеполуденного солнца. Он прячется в нору у основания горы. Мошенник привёл меня в глухомань. Без занавеса из лозы, прячущего мерцающую пещеру для побега. Без волшебного озера с блестящими рыбками-бабочками. Я поворачиваюсь и вижу безлюдную пустыню. Может, если я вернусь, Лита появится снова. Я медленно возвращаюсь туда, где росло дерево. Из-за спины вдруг доносится эхо гитар и скрипок. Я поворачиваюсь. Такая же призрачная, как дом Литы, едва слышная музыка ранчеро исходит из глубины красной горы. Я бегу на звуки мелодии. «Подождите!» Я приближаюсь, и гитара бренчит всё громче. Так громко, что я чувствую, как дрожит тело, и потом толчок в спину. «Подождите! Подождите! Я иду!» – кричу я. Кто-то опять толкает меня в спину. Но когда я говорю, музыка стихает, гора тает, я в темноте, в пустыне… и в постели. Тук, тук, тук! Кто-то молотит меня по спине. – Пожалуйста, подождите! Я просыпаюсь, громко говоря вслух, сажусь в спальной ячейке. На меня смотрят фиолетовые глаза. Я ахаю и отползаю назад. – Вокси, что ты тут делаешь? Он тоже вздрагивает. – Извини. Он показывает на тёмный угол за столом Бена. Рыжий храпит. – Я прихожу сюда слушать твои cuentos. Но всегда засыпаю, как и все остальные. Он горбится. – Ты так кричала. Надо было что-то делать. Пришлось тебя будить, чтобы меня не увидели. Теперь понятно, кого я слышала вчера вечером. Я сглатываю, рот сохнет. – Кто-нибудь ещё знает, что ты здесь? – Я ухожу тайком. Нила никогда не разрешит мне послушать. По шее и голове бегут мурашки. – Вокси, смотри, никому не говори. Он корчит рожицу. – Не скажу. Если я скажу Ниле, что ты говоришь во сне, придётся рассказать, что я тут делал. Он таращит глаза и поднимает правую руку. – Тогда придётся признаться про cuentos. Коллектив не спустит с меня глаз. И я больше ничего не узнаю. Он опускает голову. Хотя мы и собираемся уходить, всё это очень опасно. И я к тому же разговариваю во сне. – Тебе нельзя сюда приходить. – А где ещё я услышу cuento? Он говорит, как Хавьер, умоляющий прочитать ему книгу. Вокси всё меньше похож на Коллектив, и в этом виновата я и мои cuentos. Вроде бы я должна быть счастлива, а у меня на душе скребут кошки. А если его здесь поймают? Тогда всё рухнет. – Извини, но тебе нельзя приходить сюда. Вокси опускает голову. – Это несправедливо. У Коллектива нет cuentos, одни правила. Нила мне однажды читала. Не cuento, как у тебя. Он таращит глаза. – Это была реликвия, называется книга, сделана из бумаги… – Погоди, – перебиваю я.