Я иду через зал к конвейеру, изготавливающему пищу. Коробки с продукцией для следующего приёма аккуратно сложены у стены. И в отличие от склада не нужно взламывать замок. Глиш уводят, и это отвлечение мне на руку. Я открываю сумку и прислоняюсь к стене рядом со сложенными запасами биохлеба. Осмотревшись и удостоверившись, что поблизости никого, я протягиваю руку, беру коробку и хочу положить её в сумку. – Зетты! – зовёт Брик. – Пора уходить. Воздух наполняется людскими голосами. Люди возбуждённо оглядываются, показывая на Пушинку и Рыжего. Ещё мгновение, и меня засекут. Я смотрю в сторону и кладу коробку в сумку. На меня смотрит Вокси. На этот раз застывший олень – это я. Он прижимает к губам палец. – Я иногда тоже очень хочу есть. Я никому не скажу. Он суёт ещё две коробки мне в сумку, улыбается и убегает. Сердце сейчас выпрыгнет из груди. – Зетта-один! Пушинка машет мне рукой через зал. Я спешу закрыть сумку, машу в ответ и вдоль стены иду к лифту, надеясь, что две лишние коробки не выдадут меня с головой. Вхожу в лифт и толкаю сумку за спину. Как и раньше, Нила, Брик, Пушинка, Рыжий и я спускаемся в трюм и направляемся к шаттлу той же дорогой. Мы поворачиваем за угол, и навстречу из тамбура выходит Креветка. Один. Никто не смотрит ему в глаза, словно ничего не случилось. Прошло каких-то минут пять, даже меньше. Всего ничего для решения задачи. На этот раз в шаттл мы входим втроём: Пушинка, Рыжий и я. Я держусь прямо и не смотрю на Нилу и Брика. Спешу спрятать сумку и пристегнуться. Дело касается не только меня. Сегодня разведка, когда нам можно бежать. Перелёт на планету проходит тихо и мрачно, и я замечаю, как Рыжий пристально смотрит на место, где раньше сидел Лен. Как и в прошлый раз, мы прикрепляем корпомониторы и блок связи и спускаемся по трапу, но шлемы не надеваем. Лёгкие наполняет тот же тёплый воздух. Такой же золотой свет льётся на джунгли и озеро. Луны и планета в кольце на тех же местах. Кругом так же волшебно, как вчера. Я схожу с трапа. – О, интересно! – громко говорю я для тех, кто слушает по связи. Потом изображаю любопытство и направляюсь к джунглям и пещере, расположенной рядом. Надеюсь, они следят только за моими жизненными показателями, а не направлением передвижения по поверхности. Через несколько минут ходьбы вижу лозу, всё так же развевающуюся на ветру, который закончил восьмичасовой цикл. Я оглядываюсь, не видно ли меня из-за огромного дерева, откидываю побеги лозы и вхожу в пещеру. Стены мерцают от биолюминесценции. Глазам трудно привыкнуть к освещению. Я стою у входа в пещеру и слышу лишь своё дыхание. Не дай бог, тут водятся медведи. Я тру стену пещеры рукой в перчатке и над головой обнаруживаю уступ. Я подношу к нему счётчик. Поверхность сухая, и токсины не обнаружены. Быстро разместив три коробки биохлеба, я вычисляю, что этого нам хватит только на несколько месяцев. Но если найти способ проникнуть в ту комнату на корабле с запасами фильтров для воды и продуктов, то прожить можно годы. Я спешу покинуть пещеру и жду за деревом, пока глаза снова привыкнут к свету. Осматриваюсь. Пушинка некоторое время шла за мной, но присела у озера, перебирая обломки камня. Рыжий ближе к шаттлу грузит на дрон собранные образцы. Я ухожу от пещеры, чтобы не привлекать внимания. Мне бы не хотелось, чтобы они прочёсывали эту территорию, когда мы наконец убежим. На краю джунглей снова нахожу листья растения-убийцы с красной каймой и набираю ещё один пакет, делая вид, что работаю. Ещё кладу четыре образца мшистого покрытия и срываю несколько кусочков упавшего листа, похожего на слоновье ухо. Поместив каждый образец в отдельный пакет, отсылаю с дроном на шаттл. Беру ещё несколько образцов воды и растений из озера. Если и впрямь придётся работать в лаборатории, почему не исследовать до побега возможные съедобные растения и воду? Как и в прошлый раз, после обеззараживания нас отправляют в спальню мимо склада с пайками, где есть то, что мне нужно. Я собираюсь улечься в постель, и вдруг в моей шестиугольной ячейке садится кто-то с длинными чёрными волосами. – Сума! – ахаю я. – Простите? – хриплым голосом говорит она. У меня перехватывает дыхание: мне не придётся жить на Сагане, гадая, не застряла ли она в стазисе ещё лет на четыреста. Я так хочу её обнять и едва сдерживаю слёзы. – Я хотела сказать… С ума… сойти… Кто-то у меня в постели. – Извините. Я перейду в другую, – говорит она. Мне трудно сдержать ухмылку. – Нет-нет. Оставайся. – Я Зетта-четыре, – представляется Пушинка. – Эксперт по… – Прошу прощения. Я так устала, – прерывает её Сума, проводя рукой по закрытым глазам. Вспоминаю, как я выходила из стазиса. У Сумы это уже второй раз. – Мы так рады, что ты вернулась, – говорю я. Они с недоумением смотрят на меня. Я осознаю ошибку. – Я имею в виду… теперь ты поможешь нам собирать образцы… для Коллектива. К счастью, объяснение, кажется, принимается, и они отворачиваются. Пушинка ползёт к себе в ячейку, рядом с Сумой. А Сума кладёт голову на постель. – Так хочется спать, – всерьёз говорит она. Рыжий улыбается, подходит к двери и быстро её закрывает. – Ложимся спать. Зетта-один расскажет нам cuento. Ну пожалуйста, – просит он и кивает на Суму. – И тогда Зетта… – Он машет рукой. – Зетта… – Зетта-два, – отвечает Сума. – Зетта-два, – повторяет он. – Зетта-два уснёт. Я сдерживаю смешок. Сума ложится на мою постель. – Что такое cuento? – спрашивает она, прежде чем я отказываюсь. У меня сжимается сердце. Нужно, чтобы они слушали истории. Надеюсь, сказания с Земли напомнят об их родине и о предках. Но если вспомнят, только бы не делились ни с кем вне этих стен. Они выжидающе смотрят на меня. Стоит рискнуть. – Ой, сама увидишь, – весело чирикает Рыжий, накрываясь до подбородка синтетическим одеялом. Я усаживаюсь на пол лицом к сотам. Смотрю на Суму. Я даже не подозревала, как меня беспокоило, что мы сбежим, а она останется. Теперь, когда мы вместе, у нас есть такая возможность. Правда, еды понадобится больше. Я не могу пробраться на склад, пока они не спят. Я набираю воздуха. – Había una vez[28]. Пушинка высовывает голову и наклоняется к ячейке Сумы. – Так начинается cuento. Чтобы создать настроение. Сума кивает. Пушинка снова ныряет в свою ячейку. – Продолжай, – говорит она. Я прочищаю горло. – Жили-были старик со старухой, их так и звали los Viejos[29], – начинаю я. – Жили они бедно в маленьком домике, еды не хватало. Мне приходит в голову, что мы сейчас похожи на стариков, только они, трое, об этом не подозревают. – Они отличались от большинства соседей внешностью, пищей, тем, что любили. И всегда были готовы поделиться с другими. Тут я вспоминаю обещание мамы насчёт Сагана: «Мы всё начнём заново, как в фермерском хозяйстве». А нам что мешает? – Однако с соседями им не повезло: жестокие, завистливые, те думали только о себе и им подобных. Особенно одна, с фиолетовыми губами, которая медленно лишала их надежды завести большое хозяйство, отбирая у них землю для себя и ей подобных. Рыжий с отвращением качает головой. В рассказе Литы негодяй украл у стариков мечты, но с этого момента история становится моей и получает новое продолжение. Я встаю и притворяюсь, что стучу в дверь. – Однажды в дверь к старикам постучался нищий из далёкой страны, и они накормили его маисовой кашей из последних запасов кукурузы. И остатками маисовой лепёшки.