– Угадали, фея. Синий цвет. Можете войти. Я продолжаю, забыв об окружающей меня пустыне. – Платья и костюмы фей переливаются, как крылья стрекоз. Феи пьют цветочный нектар из чашечек, похожих на колокольчики люпина. Чашечки наполняются разноцветными фонтанами сока и нектара. Я прикрываю глаза. – Светлячки на деревьях словно огоньки… Мама изумлённо ахает, перебивая меня и указывая в противоположном направлении. – Что это? Я отвлекаюсь от волшебной вечеринки фей под самым высоким побегом кактуса. Фонарик высвечивает настоящий куст с маленькими жёлтыми цветочками. – Ларрея, – вздыхаю я. – Умница! – говорит она. – Ботаника – просто чудо! – Мм, – бормочу я, догадавшись, к чему всё шло. Хотя мне всё равно было интересно. Она освещает дом и целует меня в макушку. – А там живёт самая милая из всех фей по имени Петра. И перед сном ей нужно принять душ. Мама подмигивает. – Ну-ка, догони! И убегает. В темноте мне страшно, и я стараюсь не отставать от мамы. Глава пятнадцатая Разговор между Нилой и Бриком стихает. Я прячусь за колонну. Брик, оказывается, ближе, чем я думала. Я немного отступаю, но не очень далеко, и вижу, как за ним появляется белый шар. Я сразу узнаю рельефную поверхность. Если эта голограмма соответствует действительности, то за Луной возникнет… Мужчина с косичками, уложенными в аккуратный пучок, показывает пальцем и улыбается. – Здорово! Трёхмерная голограмма вращается, как огромный сине-зелёный шар. Некоторые при виде планеты удивляются: на самом деле только самые юные из нас, сидящих здесь, ходили по ней. Планета изящно кружится прямо передо мной. Даже если сейчас Земли не существует, я, вспоминая, улыбаюсь. На той планете жила моя Лита. Я глотаю слёзы, крик из глубины души тонет в ревущей музыке. Рыжий проходит мимо планеты, даже лишний раз на неё не взглянув. В дальнем углу потолка, возле купола, сверкает яркая полоса света. Я поворачиваюсь: все остальные уже её заметили и смотрят шоу. Комета с хвостом медленно приближается среди звёзд и людей, стоящих по всему залу. Ужин оседает в кишечнике. Я убеждаю себя, что голограмма не настоящая. Нельзя просто броситься и сбить комету Галлея с курса. Беды не предотвратить. Канцлер машет рукой, и Огненный Змей торопится по траектории к Земле. Удар приходится по центру Тихого океана между Гавайями и Фиджи. Через мгновение ввысь взмывают горы обломков. В разных концах зала, будто фейерверк, взрываются дуговые разряды. Коллектив с зелёными от тоника губами охает и ахает, словно видит жестокую схватку на футбольном матче, а не гибель планеты. Кольцо огня быстро охватывает Тихий океан, Соединённые Штаты и катится дальше к Японии. Зал наполняется пылью – она светится на нас и дождём сыплется на Землю. Я представляю среди пыли Литу, и у меня перехватывает дыхание. Я никогда не падала в обморок, но сейчас у меня покалывает губы и кружится голова. Я, спотыкаясь, подхожу к ближайшему столу и оседаю на стул. Если меня кто-нибудь увидит – всё кончено. Музыка стихает, Нила выходит на середину зала, где становится светлее. Её черты смягчаются от вихрей планетной пыли. Она показывает жестом туда, где несколько минут назад мирно вращалась Земля. – Сегодня мы празднуем прибытие на новую планету. Случившееся со старым миром – не трагедия, а возможность оставить прошлое позади. Благодаря Коллективу, ни единое воспоминание о мире, полном конфликтов, голода, войн, не проникнет в наше будущее. Мои родители тоже хотели лучшего будущего. Но папа говорил прямо противоположное о том, как туда попасть людям. «Наша задача – не повторять ошибок прошлого и сделать мир лучше для детей и внуков. Примите наши различия и всё же найдите способ жить в мире». – Теперь мы единый Коллектив без пороков прошлого. Нам не нужно создавать новую историю, потому что прошлое не существует. Наш первоисточник – сегодняшний Коллектив и новая планета. Коллектив преобразует новый дом, чтобы сделать его намного лучше. Она поднимает стакан. – За наши новые истоки! Пространство наполняется голосами Коллектива. – За новые истоки! Я опускаю глаза. Даже если проснутся родители и другие пассажиры, Коллектива здесь очень много. Я опускаю голову на стол. Возвращается визгливая музыка. Вперемешку с нотами снова начинаются разговоры и смех. – Зетта-один? Я поднимаю голову и вытираю капельки пота с верхней губы. Передо мной Нила. – Прошу прощения, Канцлер, я, вероятно, приспосабливаюсь к новой диете, – говорю я, не смея поднять глаза. – Я вернусь, чтобы помочь через несколько секунд. – В этом нет необходимости, – говорит она. – Ваша работа на сегодня закончена. Отправляйтесь в свой сектор и отдыхайте. Она хлопает меня по плечу, и я вздрагиваю. – Если разведка на поверхности пройдёт нормально, по возвращении вас ждёт более важное дело, – продолжает она. – Полагаю, вам понравится работать в лабораторном комплексе. Я вспоминаю первый день и трюм, где расположены шаттл и запасы. Лабораторий тогда ещё не было. Но помню, что Бен объяснил, что к посадке на Саган он и другие дежурные их приготовят, чтобы родители могли выполнять работу. – Буду ждать с нетерпением, – говорю я, – чтобы служить Коллективу. Она улыбается, и я тоже выдавливаю улыбку: пока она уверена, что я готова им служить, мне ничто не угрожает. – Можете идти, – заканчивает она. Ей не нужно повторять дважды. Вот он, мой шанс. Я иду к лифту мимо Зетты-четыре, весело протягивающей поднос женщине, которая меняет пустой стакан на полный. Войдя в лифт, я нажимаю на кнопку шестого этажа. Я задумываюсь о словах Бена в первый день. «Мне очень жаль, доктор Пенья. Дети будут на противоположной стороне корабля, как раз напротив». Пока лифт поднимается, я мысленно провожу черту от наших комнат до противоположной стороны. Но между детской стазисной комнатой и родительской, располагается половина Коллектива. Выйдя из лифта, тщательно изучаю обстановку и вздыхаю. Если поймают, скажу, что заблудилась. Я прохожу мимо детской и продолжаю путь к задней части корабля, следуя на противоположной стороне зеркальным маршрутом, пока хватает сил. Планировка на той стороне такая же, как и на нашей, и вскоре я нахожу нужную комнату. Дверь открывается с таким же звуком. Но вместо капсул для взрослых задняя стена комнаты – сплошные кровати в форме пчелиных сот, каждая покрыта тёплым одеялом для призрачной креветки. У каждой кровати лежит аккуратно сложенная одинаковая одежда. Где же они? Я продолжаю путь по коридору и обнаруживаю похожие комнаты, но стазисных капсул в них нет. Вдали длинного коридора слышатся голоса. Я на секунду останавливаюсь и прислушиваюсь. Голоса приближаются. Развернувшись, я бегу в противоположную сторону, оказываюсь в центре задней части корабля и, прислонившись к стене, крепко зажмуриваюсь, решая, как поступить. Можно пойти навстречу тем людям и убедить их, что я заблудилась. Или же продолжить поиск родителей. Я открываю глаза. Мне хватает нескольких секунд, чтобы привыкнуть к освещению. Я вижу дверь и под ней щель, из-под которой пробивается фиолетово-синий свет. Голоса становятся громче. Открыв дверь, я вхожу в комнату. Мои шаги отдаются эхом от металлической платформы. Фиолетовый прожектор цвета океана, как фирменный знак корпорации «Плеяды», освещает лестничный колодец, спиралью спускающийся в темноту. Дверь закрывается, и тут же приближаются голоса. Я не дышу, пока люди не проходят мимо и голоса не стихают. Я делаю ещё один шаг, и он отдаётся нескончаемым эхом. Я иду в самый жуткий для меня кошмар, сплошную тьму, и ни мама, ни папа, ни Хавьер не держат меня за локоть. Схватившись за перила, я шагаю вниз. С каждым шагом ступеньки одна за другой освещаются, пробуждая к жизни фиолетовое сияние. Воображение рисует, что сзади меня преследуют, и я стараюсь отвлечься, считая ступени. Никаких признаков этажей не видно. – Сто сорок два, – шепчу я. – Сто сорок три. Счёт меня успокаивает. – Двести семнадцать, двести восемнадцать… Эхо моих шагов становится всё отчётливей, и вдруг я понимаю, что стою на крохотной лестничной площадке лицом к двери. Я прижимаю ухо к косяку, медленно открываю дверь, вхожу в трюм, где мы были в первый же день, и тщательно осматриваюсь. Как и четыреста лет назад, у входа в дальнем конце примостился блестящий тёмный шаттл, похожий на жука. Я смотрю вглубь и вижу лабораторный комплекс из плексигласа, о котором говорила Нила, построенный, наверное, ещё Беном. Продолжаю осматривать пространство, где в центре находились склады с металлическими контейнерами. Но их уже нет.