«Показатели в норме, – говорит тихий голос. – До старта двадцать секунд. Всем дежурным приготовиться к немедленному взлёту». В ответ из угла слышится клацанье пристёгиваемого ремня. Шанс упущен. Бен что-то шепчет так тихо, что я не могу разобрать слов. Молится? Корабль содрогается, словно стучат зубы, и я понимаю: мы взлетаем, зависаем, преодолевая земное притяжение. И одновременно раздаётся пронзительный вопль, будто миллион вилок скребут по фаянсовым тарелкам. Представляю, как нападающие выбегают из леса, как напуганные мыши, цепляются за корабль, чтобы пробраться внутрь. Будь моя воля, всех бы впустила. Представляю в той толпе мамочку с малышом. Корабль издаёт электронный стон, каждый раз на октаву выше. «До старта десять секунд». В ушах пульсирует боль. «Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре…» Резкий толчок запускаемых двигателей. «Три, два…» Точно не скажу, но кажется, моё онемевшее тело так тряхнуло, что я ударилась о стенки капсулы. Голос компьютера заглушается рёвом горного льва. Металл долго звенит, как ящик с дребезжащим столовым серебром, потом шум замолкает, переходя в ровное мурлыканье. «Подключен гравитационный модуль», – говорит голос. Значит, мы покинули земную экзосферу. Я слышу, как Бен отстёгивает ремень. Хаос последних нескольких минут сменяется жутким гулом. Бен бормочет и шагает туда-сюда по комнате. Вскоре возвращается главная дежурная. – Легли на курс, – сообщает она Бену. – Остаётся только… ждать. Бен откашливается. – Что с третьим кораблём? – Мне очень жаль. Искренне жаль. Я знаю, ваш брат, Айзек, был… Она умолкает. – Бен, у нас у всех там были друзья. На мгновение наступает тишина. Потом её голос меняется. – Без последнего корабля… Она вздыхает. – Поговаривают о том, что многое изменится. Секунду я ничего не слышу. Потом Бен резко спрашивает: – Что? Что вы имеете в виду? – Без политиков, президента… Бен, это наш шанс начать всё сначала. Прийти к согласию. Главная дежурная откашливается. – Начиная с этого момента, мы будем писать новую историю. Глава седьмая Наверное, целый день я слушаю, как Бен шаркает по комнате. Бормочет про себя. Плачет. Вертится. Храпит. А я в сознании и слышу каждый шорох. Откроют через сотни лет капсулу и обнаружат лепечущую девчонку с зелёными слюнями, капающими изо рта. Если я всё время в сознании, значит, моё тело продолжает стареть? Или я совершенно потеряю рассудок и не вспомню, кто мои родители? Меня преследуют слова главной дежурной: единодушие, создадим новую историю. Я точно знаю, где их слышала и как они напугали родителей. Но больше всего меня напугали слова отца: «Страшно не то, чего они хотят, а то, как они хотят этого добиться». И некоторые из них попали на корабль. Наверное, Бену пора было спать, но я услышала отчётливый перезвон открываемого либрекса. «Выберите, пожалуйста, голоскрипт». – Наверное, нужно начать с самого начала, – мягко говорит Бен. – С первой записанной истории. Сказание о Гильгамеше. Ножки его стула царапают пол. – Некоторые спорят о ценности старинного шумерского эпоса, но я считаю, что все истории важны по-своему. Читателям и слушателям решать, какие истории для них ценны, а какие нет. Я удивляюсь, почему Бен находится здесь. Мы просто лежим в капсулах. Если его рабочий день закончился, почему он не общается с другими дежурными? Но мне кажется, что причина гораздо глубже. По-моему, он их избегает. Я пытаюсь понять чувства Бена. У меня пока есть и родители и Хавьер. А если бы Хавьер оказался на другом корабле? И тут я даю клятву: вот прилетим на Саган, и я никому не позволю нас разлучить. Бен читает вслух историю о великом воине, короле Гильгамеше, сыне богов. Хотя я этого не вижу, знаю, что Бен включил функцию исторической реконструкции, и голоскрипт проигрывает сцены баталий. В уме я рисую призрачные образы Энкиду, огромного и сильного, как бык, и Гильгамеша, которые врезаются в капсулы, швыряя друг друга по стазисной палате, пока наконец Гильгамеш его не побеждает. Потом они становятся лучшими друзьями и отправляются в путешествие. Моё воображение переносится из капсулы корабля в леса, океаны и пустыни вместе с ними. – Энкиду, друг мой, я видел третий сон, и он меня весьма встревожил. Небеса грохотали, земля тряслась, потом наступила мёртвая тишина и опустилась тьма. Сверкнула молния, начался пожар и принёс смерть. Клянусь, сквозь закрытые веки я видела грозовую молнию. Бен читает вдумчиво, как заправский актёр. Я даже представляю, как он театрально размахивает руками. Бен продолжает читать о трагическом конце Энкиду и о страданиях Гильгамеша, потерявшего лучшего друга. На последних словах он запинается. – Глубокая печаль переполняет моё сердце. Мне так хочется его обнять. Я понимаю. Даже если мои глаза не могут плакать, сердце рыдает вместе с ним. Бен вздыхает. – Мне кажется, на этом неплохо сделать перерыв на ночь. Я слышу, как он выключает голоскрипт. Интересно, почему Бен читает вслух, если в стазисе мы ничего не слышим. Может, ему самому нужно услышать историю, как и мне? Или он боится, и ему нужна поддержка для храбрости. Жаль, что он не читал «Мечтателей». Мы очень похожи на персонажей любимой книги Хавьера. Напуганные. Полные надежды. Совсем как та женщина с ребёнком из книги. Когда прибудем на Саган, то будем бояться незнакомой планеты, но в то же время любоваться её красотой. – А ещё… – говорит Бен. – По земному времени сейчас полночь. А значит, наступил твой день рождения, Петра. Неужели он прав? Если это мой день рождения, значит, прошло два дня. Огненный Змей уже вернулся домой к матери Земле. Назад мы не повернули, и я понимаю, что это значит. Всё кончено. Если от Земли и остался какой кусок, он необитаем. Мне больше никогда не прильнуть к Лите, не погладить её мягкой руки, не услышать рассказов под писк цыплят на заднем дворе. Никогда не любоваться красными, золотистыми и коричневыми скалами, формировавшимися два миллиарда лет. Лита, горы Сангре-де-Кристо… всё погибло. Сильнее, чем когда-либо, мне хочется забыться. – Петра, у меня для тебя подарок. Я не смог добиться одобрения твоего курса, но раз уж ты достаточно взрослая для дополнительной загрузки информации, а эти нигде не учитываются… Шаги Бена удаляются, он идёт к полке с либрексами. – Я предоставлю тебе основы мифологии. Греческой, римской, китайской, норвежской, полинезийской, шумерской. Он останавливается, чтобы перевести дыхание.