– Да. Она, безусловно, святая. – Я наклонилась к одной из сумок и вытащила, судя по всему, коробку для канцелярских принадлежностей, обтянутую ленточкой, которая когда-то, должно быть, была ярко-красной. Не поднимая глаз, я проговорила: – Она умерла, когда мне было четырнадцать. Комната наполнилась тишиной, если не считать мягкого постукивания когтей Джорджа, который вошел в комнату и улегся у моих ног. – Прости, – пробормотал Колин. Он больше ничего не сказал, словно знал, что все дальнейшие слова не оправдают, не объяснят, не уменьшат и не ослабят моего чувства потери. А мне оставалось только гадать, какое событие собственной жизни заставило его понять это. – Спасибо. Желая сменить тему, я вынула из сумки пачку фотографий и положила их на стол рядом с коробкой. Колин откашлялся и подошел ближе, чтобы рассмотреть получше. – Полагаю, все это вам дала моя мать? Арабелла сдернула выцветшую ленту, опоясывающую коробку, и тут же убрала руку, когда узел развалился, а остатки ткани рассыпались как пыль. – Да. Это все принадлежало твоей бабушке. Твоя мама предположила, что раз София знала Прешес во время войны, то возможно, она знала и Еву. Я решила, что никому хуже не будет, если я попытаю счастья с ее письмами и фотографиями. Тетя Пенелопа говорила по телефону, что она уже столько раз все это перебирала после смерти твоей бабушки, и не нашла ничего скандального, если ты беспокоишься об этом. – Да нет. Мне просто любопытно, почему меня не позвали. Арабелла бросила на меня быстрый взгляд. – У меня было на работе небольшое окошко, и мы решили использовать его с умом. Без всякой задней мысли, уверяю тебя. Колин посмотрел на меня, словно ожидая, что я скажу что-нибудь, но меня отвлек вибрирующий телефон. Я на него даже не взглянула. Я знала, кто это. Прошлым вечером я написала Нокси и тете Кэсси сообщение, что мне требуется больше времени. Но, видимо, пока не получат от меня положительного ответа, они продолжат звонить и писать. Колин залез во вторую сумку и вынул оттуда небольшую шляпную коробку, крышку которой удерживал потертый и надорванный ремень. – Пока мы не начали, предлагаю разложить все по видам. После этого мы сможем разложить вещи внутри каждого вида в хронологическом порядке, насколько это возможно. Он взял пачку газетных вырезок, которые я до этого вынула из древней желтой папки. – Это так в стиле Колина, – сказала Арабелла. – Все организовать, проанализировать цифры и тому подобное. Он поднял бровь. – Я аналитик, Арабелла. Я этим на жизнь зарабатываю. Я внезапно вспомнила, как аккуратно и методично он подходил ко всему, от выбора меню до планирования пути из паба домой. И всегда сидел за рулем. И теперь мне стало интересно: может, он так делал не потому, что хотел быть трезвенником в нашей группе, а потому, что хотел контролировать ситуацию? – Я помню, Колин, – сказала Арабелла. – Именно поэтому ты можешь себе позволить такие дорогие выходные со своими приятелями. Он хмуро взглянул на нее, а затем принялся изучать небольшую пачку пожелтевших вырезок. Я наблюдала, как он аккуратно раскладывал их на столе ровными рядами лицом вверх. – Теперь, когда мы обо всем договорились, почему бы мне не начать с нее? – произнесла Арабелла, выдвинув стул и расположившись на нем. Она придвинула к себе коробку для канцелярских принадлежностей и аккуратно подняла крышку. – Судя по всему, это остается мне. Я подняла шляпную коробку. Внутри лежала небольшая пачка конвертов, и я вынула ее с твердым намерением рассортировать все как можно лучше. Бо́льшая часть была адресована «Мисс Софии Сейнт-Джон», несколько – «Мистеру Дэвиду Элиоту». На основном количестве писем красовался небрежный мужской почерк на лицевой части, с именем Д. Элиот в левом верхнем углу. Предположив, что они были от ее мужа, я отложила их в отдельную пачку. На многих конвертах из дорогой льняной бумаги стоял штемпель «Суррей». Почерк напомнил мне о старых письмах от моей бабушки, хранившихся в столе деда, – каждая буква была идеальна вплоть до наклона. Это был присущий старшему поколению почерк, хранящийся теперь в музеях и на чердаках, на смену которому пришли удаляемые сообщения и электронные письма. Мне посчастливилось родиться до появления смартфонов, и у меня имелся тайник с записками и письмами от матери – надежное напоминание о том, что когда-то она была частью моей жизни. Я подумала, а не могла ли эти письма написать мать Софии, и тоже положила их в отдельную пачку. Обнаружив несколько писем с разными отправителями, я сложила их в отдельную стопку и, пролистав, заметила конверт с необычным почерком. Буквы выглядели маленькими и аккуратными, словно писавший – скорее всего, женщина, предположила я – потратил порядочно времени, тщательно выводя каждую. Это напомнило мне, как дети учатся прописям, но тут чувствовалась рука взрослого. Человека, который усиленно старается показать, что у него прекрасный почерк. Обратного адреса не значилось, но на штемпеле стояла дата: 12 марта 1939. На темно-красной печати в верхнем правом углу был изображен профиль короля, но я не смогла вспомнить, кто правил Британией в 1939 году. Я смотрела «Уоллис и Эдуард», так что знала, что не Эдуард, но в памяти никак не всплывало имя его брата. Мое любопытство оказалось сильнее наставлений Колина – я достала лист бумаги из конверта, но затем остановилась, услышав легкое покашливание. Подняв взгляд, я увидела, как Колин уставился на меня своими серьезными голубыми глазами. Прежде чем он спросил, чем я занята, я произнесла первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь его. – Как получилось, что сын Софии, твой отец, унаследовал Овенден-Парк? Она была единственным ребенком? – Нет. У нее были два старших брата. – Он остановился, подбирая слова. – Они близнецы. Я никогда их не видел. Старший – по-моему, всего на несколько минут, – Уильям, погиб во время войны. Что случилось с другим братом, точно не знаю. Про него как-то не говорили. Возможно, мои родители знают больше. Ни у одного из близнецов детей не было, так что София в итоге все и унаследовала. – Он выразительно посмотрел на вскрытый конверт. – Как идет сортировка писем? Я улыбнулась, приняв невинный вид. – Давай прочитаем всего одно. Меня заинтриговал почерк. Он, очевидно, собрался отказаться, но вмешалась Арабелла. – Конечно! Что там написано? Будь Колин не англичанином, он бы закатил глаза. – Валяйте. Похоже, вас не остановить. Я вынула письмо и, прочистив горло, принялась громко читать. «Дорогая мисс Сейнт-Джон. Благодарю вас за чудесный прием вчера вечером. Мне было крайне приятно подобающим образом познакомиться с вами, а также с вашим женихом, мистером Элиотом, и его друзьями. Общение с ними доставило мне истинное удовольствие, равно как и восхитительная пища и вино. Я весьма признательна вам за приглашение. При нашем уходе был такой шквал прощаний, что я забыла взять свою сумочку. Это небольшая зеленая сумочка в форме коробки с вытканными золотом листьями. Я положила ее под стул в гостиной, и за всеми этими чудесными беседами совершенно забыла о ней. Я бы хотела навестить вас в четверг около полудня, если это не доставит вам неудобств. Мне бы не хотелось быть назойливой, поэтому, если вы будете столь любезны и сообщите горничной о моем приходе, то я зайду с заднего входа. Еще раз благодарю вас за радушный прием. Искренне ваша мисс Ева Харлоу». Я подняла глаза и победно улыбнулась. – Теперь у нас есть фамилия! Уверена, что Прешес в конце концов вспомнила бы ее, но приятно получить дополнительное подтверждение. – Великолепно, – проговорила Арабелла и захлопала в ладоши. – Теперь наверняка найти ее будет гораздо легче. Удивительно, но Колин улыбнулся ей в ответ. – Молодец, Мэдисон. – Ты что, только что похвалил меня? – Не зазнавайся слишком сильно. Складывая письмо и возвращая его в конверт, я даже не старалась скрыть улыбку. Я потянулась за следующим письмом, когда Арабелла хлопнула по столу рукой. Я подняла глаза – в другой руке она держала фотографию. – Обалдеть. – Она, казалось, лишилась дара речи. Наконец, она произнесла: – Колин? Твой дед служил в Королевских ВВС? – Нет, в сухопутных войсках. А что? Она перевернула фотографию, чтобы посмотреть оборотную сторону, затем тряхнула головой. – Не знаю. Тут нет имени. Но кто-то написал на обороте: «Сладких снов, моя любовь». Я встала за ее стулом и посмотрела на сделанный крупным планом снимок молодого человека в летной форме; меня охватило чувство дежавю. Изображение не было статичным, как большинство военных фотографий того времени. Уж точно не с такими кривыми улыбками и смеющимися глазами. Легкий намек на веснушки на переносице и высокие скулы. Наклон головы, словно он разговаривал с фотографом. – Он… – Красавчик, – произнесла Арабелла, повернувшись ко мне. – Ты это хотела сказать? – Я пыталась подобрать более изящное слово. – Я улыбнулась, вспоминая, что говорила Сара Фрэнсис о мальчике, на которого она заглядывалась издалека в старших классах. – Я бы точно не стала выгонять его из постели за то, что он ест крекеры. Арабелла деликатно фыркнула. – Ну да, гораздо изящней получилось. – Она снова сосредоточилась на фотографии. – Он сногсшибательный, это точно. – Она наклонилась чуть ближе. – Разве что… Нас осенило одновременно. Прежде чем я смогла закрыть ей рот, она выпалила: – Он выглядит прямо как Колин! Или, скорее, Колин выглядит как он, поскольку этот джентльмен однозначно жил раньше. Но это просто поразительно. Вплоть до веснушек на носу и ямочки на подбородке. Я увидела в ее глазах знакомый блеск и попыталась с помощью телепатии предостеречь ее, чтобы она не сказала того, что собиралась. Не сработало. – А это означает, что ты считаешь Колина красавчиком! – Я этого не говорила, Арабелла, – сообщила я, глядя куда угодно, только не на ее двоюродного брата. Дело было не в том, что я не находила Колина привлекательным. Нужно было быть слепой, чтобы не признавать его красоты. Я просто предпочитала оставаться на нейтральной территории, где никогда не возникало ни жгучей страсти, ни холодного безразличия. Мне не хотелось попадаться в ловушку отношений, потому что результат всегда один, как бы я ни хотела его поменять. – Это может быть мой дед Дэвид, – сказал Колин. – Муж Софии. Бабушка всегда говорила, что я весь в него. Я никогда не встречался с ним, а на фотографиях, которые я видел, он был уже в возрасте, так что не знаю. – Он подошел и встал за мной, и я внезапно поняла, насколько он высок и сколько жара излучает его тело. Он протянул руку к фотографии. – Я щелкну фото и отправлю своим родителям, хотя и не уверен, что между нами есть сходство.