– Но я обнаружил место, где раньше был скотч. Двусторонний. К нему было что-то прилеплено. Заинтересованно жду продолжения. – Да-да, я не люблю вытирать пыль под столешницей. Я не понимаю, зачем это делать, вообще, ведь я не клею туда жвачки. Поэтому и не заглядываю под стол… – В общем, да, именно пыль и помогла обнаружить место склейки предмета и дерева. Его оттуда забрали. По форме это небольшая прямоугольная вещь. Я думаю, что-то вроде диктофона. – Выходит, что наш разговор слышали и записывали, – цокаю я. – Именно так. Кто-то проник в салон к Сью и оставил его там, а затем забрал. Вероятно, пока вы были в кафе. – И этот человек убедился, что я вижу Пирса, я расследую дело о его убийстве. А потом он прислал мне отравленные цветы, – шепчу я. – Через моего сына. А как нам известно, это сделал мой отец, – мрачно заключает Пирс. – Чёрт, как? Зачем? Неужели, он не мог поговорить с тобой? – С болью смотрю на Пирса, но его глаза ничего не выражают. Они абсолютно ледяные. – Он отказался от меня раньше, чем убил. Не думаю, что испытывал из-за утраты своего сына горе, раз выгнал меня. Я этого не помню. Но нам нужно обратиться к Рите. Я не могу покинуть тебя, поэтому попроси своего брата съездить к ней и передать мою просьбу, – киваю Пирсу и поворачиваюсь к Пэнзи. Пересказываю все вопросы Пирса брату. Они все крутятся вокруг той ссоры, встреч, правды и доверия Пирса своей жене. Также о небольшой слежке за его отцом. – Хорошо. Я это сделаю. Съезжу туда, потом найду Джима и маму. Или одновременно. Сью пока приберётся здесь, а вы… – У нас есть дела. Я стащила анамнезы болезней пациентов Пирса, вдруг мы ещё что-то найдём, – перебиваю Пэнзи. – А что вы уже нашли? Поджимаю губы и смотрю на Пирса. – Ты должна сказать ему правду, Айви. Он обязан знать всё о своей будущей жене и её семье. Нельзя начинать брак со лжи. Он или примет правду, или обдумает: нужны ли ему такие проблемы в будущем с Уиллерами и Паркерами. – Но… я не могу… это не моё дело, – шепчу я. – За всё время своего одиночества я понял многое, Айви. И первое из них: без доверия не будет ничего хорошего. Я не делился всем с Ритой, и вот что вышло. Я не мог быть честным с ней полноценно, потому что боялся стать обычным. Но именно плохое и хорошее в людях делают их уникальными. И порой в плохие качества других людей мы влюбляемся, потому что для нас они, наоборот, хорошие, необходимые и важные. Расскажи ему. С глубоким вздохом беру брата за руку и веду к себе, натянув улыбку для ещё шокированной Сью-Сью. Я прошу её приготовить всем чай, чтобы немного успокоиться. Пирс заверяет меня, что проследит за ней. Она в безопасности. Но я не уверена, что отношения моего брата и Сью-Сью тоже в безопасности. Глава 43 Пирс приобнимает меня за плечи, а я наблюдаю в окно, как Пэнзи рассказывает Сью-Сью всё, что узнал от меня. – Они или справятся с этим, или нет. Лучше на этом этапе понять, на что они готовы идти друг ради друга, – поцеловав меня в висок, говорит Пирс. – Я чувствую себя вселенским злом, которое разрушает будущее этих двоих, – кривлюсь я. – Гонцов всегда убивали за плохие вести. – Айви, ты заботишься о брате. Правда всё равно выплывет наружу. Сегодня или через двадцать лет. Будет хуже, если они поймут, что ты была в курсе и ничего не сказала. Подобное они расценят, как предательство. Надо быть честной с людьми, которые тебе дороги. – Из-за этой правды от тебя отказался отец, – горько напоминаю я. – Я этого не помню, но помню, что должен на него злиться. Я говорил тебе, что он вычеркнул меня из своей жизни, хотя точно не знал почему. Я считал, что это из-за самоубийства, что я показал свою слабость, которую он не признавал в мужчинах никогда. Теперь знаю настоящую причину своей злости и обиды на него и это больно. Да, больно, но я не жалею. Никогда нельзя ставить семью на первое место. Сначала ты, потом та, на ком ты женился и твои дети, а семья на третьем месте. В университете нам рассказывали об этой схеме, и я послушал совет, но, к сожалению, на первое место я поставил желание быть не тем, кто я есть. И это причинило боль Рите. Она знает, что я больше её не люблю. Мне не нравится причинять боль, но я хочу быть честным. Так и ты поступай по совести. Хмыкаю и сажусь на пол, пододвигая к себе документы. – То есть ты сказал Рите, что она тебе больше не нужна? – Я подобрал менее жестокие слова, но донёс до неё, что она осталась в моём прошлом. В той жизни, а сейчас у меня другая. Я другой. И я не подхожу ей. Тем более я призрак, никакого будущего у нас с ней нет. – Но со мной тоже, – напоминаю я. Пирс широко улыбается и кивает. – Это так. Я не знаю, что будет дальше со мной, но терять возможность любить тебя, переживать эти эмоции, дышать ими и радоваться тому, что любовь бессмертна и она неподвластна ничему, лучшее, что может быть. Это того стоит. Всё того стоит, Айви. Мне плевать на причины, почему я теперь такой, но эти причины подарили мне так много. Тебя, – он потирает мой подбородок, и я улыбаюсь ему. – Что ж на такой ноте я бы завалила тебя на этот пол и оседлала, но у нас есть дела, – мы оба прыскаем от смеха. – Я буду рад подождать, когда ты решишься на это. Я буду очень терпелив пару часов, – подмигивая мне, Пирс придвигается ближе ко мне и кладёт руку на кровать. Облокачиваюсь на неё и смотрю на этого мужчину. Что я буду без него делать? Не знаю. Страдать уж точно. Сильно страдать, но это потом. Когда-нибудь. Сегодня же он ещё мой. Я перебираю документы, анамнезы и мы оба всматриваемся в подписи. Снизу раздаётся шум, и я понимаю, что вернулась Сью-Сью. Пирс советует не трогать её, ей нужно побыть одной и всё осмыслить. Мы возвращаемся к бумагам и читаем каждую. – Стой, – Пирс накрывает своей рукой мою и хмурится. – Мне знакомо это имя, – он указывает на дело. – Я не запомнила. – Это тот самый мальчик, которому я делал операцию по экстренному удалению аппендицита. Его снова привезли ко мне. Да, я помню. Опять не было документов и его мать устроила скандал. Я был чем-то очень расстроен и хотел сделать хорошее, чтобы поднять себе настроение. Да… я помню… в тот день шёл дождь, было холодно и зябко. Мальчик сидел в приёмной, когда я вошёл в здание больницы. Я сразу же его заметил, он был одет не по погоде. Очень бедно и грязно. Его мать спала на диване рядом, а он обнимал себя руками и весь трясся от холода. Я оформил его под свою ответственность. Ребёнок не имел даже прописки, только свидетельство о рождении. Да и там имени отца не было. У него был кишечный грипп в сложной форме. Сильное обезвоживание, потому что они дотянули до такого состояния. И ему было очень плохо. Нужна была кровь и у него была четвёртая группа… – Но здесь указано первая, – замечаю я. – Да, только вот внизу снова подпись, поставленная не мной. Я точно помню, что у него была особая группа крови, а у нас её не было. Мы начали искать среди тех, кто находился в больнице для переливания… но я не успел. Он исчез. Никто не видел и не слышал, как его забрали. – То есть кто-то снова спрятал ребёнка. – Да. Тот, кто работал в больнице, хотя никто особо не следил за посетителями. – Выходит, это чей-то ребёнок и этот кто-то, мужчина, раз мать у него была, не хотел, чтобы об этом знали. Вероятно, он мог быть женат и это повредило бы его репутации честного семьянина. Опорочило в глазах людей, здесь ведь все так трясутся над этим, – Пирс снова кивает. – И я опасаюсь, что это мой отец. – У него четвёртая группа крови? – Это так не работает, Айви. Группа крови не всегда похожа на родительскую. Но раз он уже изменял, пусть и будучи пьяным, то мог и во второй раз это сделать. И это добило его опасения о том, что я опять буду в курсе его измены. Я узнал об этом, снова пошёл к нему, и он решил, что я слишком много знаю и могу принести ему проблем. – Он отравил тебя сперва, а потом как-то привёз домой. Это бы точно не вызвало подозрений у Риты. Твой отец имел право входить в ваш дом, а потом выстрел… но как Рита не услышала выстрел? Он же громкий. – Ты права, Айви. Выстрел довольно громкий, но Рита говорила, что абсолютно ничего не слышала. Она легла спать раньше обычного, у неё сильно болела голова. Она приняла таблетку обезболивающего и заснула. Она проснулась только поздним днём. Тогда она и обнаружила мой труп. – А тебе не кажется, что невозможно не услышать такое. Пусть даже с головной болью, – медленно произношу я, ожидая, что сейчас Пирс начнёт ругаться, чтобы защитить Риту, но он пожимает плечами, сосредоточенно смотря в мои глаза. – Не могу не согласиться. И в то же время не верю, что Рита могла быть сообщницей убийцы. – Надеюсь, что ты прав, Пирс. – Я тоже на это надеюсь. За последнее время я сильно разочаровался в людях, которых знал. Оказывается, я их совсем не знал, как и себя. И меня волнует тот факт, что я многого не помню. Почему я не помню? – Хм, вот здесь я точно не помогу, Пирс. Призраков не должно существовать, а ты доказал обратное. Я бы… – замолкаю, расслышав шум снизу. Пирс напрягается, а потом кривится. – Джим, – говорит он кисло. Поднимаюсь с пола и сбегаю вниз. Сью-Сью не видно, но зато в дом входит помятый Джим. Он, зевая, поднимает стаканчик с кофе. – Привёз тебе… прости, я заснул в полицейском архиве, – бормоча, передаёт мне стаканчик, но его выбивает из моих рук. Отскакиваю, а вот Джим не успевает, кофе проливается на его рабочую форму. Он хнычет, осматривая себя. – За что? – Скулит он. – У меня даже сил нет на то, чтобы пошипеть от боли. Хотя кофе уже остыл, но всё же. Это неприятно. Он выскочил из моих рук. – Если бы, – цокаю я, укоризненно смотря на Пирса, довольно ухмыляющегося своей проделке. – Сейчас принесу тебе полотенце… – Не нужно, Айви, я переоденусь дома и приму душ. От меня воняет. Я хотел позвонить Пэну, но мой мобильный сдох. Батарейка села, потом поехал в больницу и там ничего не было, кроме твоей матери и Генри. Они о чём-то спорили, так я узнал, что тебя выписали и ты дома. Возмущаться тоже не было сил, Тереза сделала это за всех. Она так отчитывала Генри, я потом над этим посмеюсь. Они выглядели, как семейная пара… Пирс появляется за спиной Джима, и его голова резко дёргается вперёд, а рожок для обуви падает на пол после удара по затылку Джима. – За что? Мне больно! – Повышает голос Джим, потирая голову. – Следи за языком, иначе я тебе его в задницу засуну, – рычит Пирс. – Между Генри и мамой ничего нет. У неё есть муж, – замечаю резко я. – Чёрт, прости, Айви, не подумал. Несу всякую чепуху. Хм… а что у вас здесь случилось? Почему кресло сломано? Оборачиваюсь к гостиной и передёргиваю плечами.