— Твоего нового друга — кинолога, а заодно его дамы сердца, — объяснил Лунин, недоумевая, что приходится объяснять кажущиеся ему теперь столь очевидными вещи. — Мы вас не разбудили? — Илья шагнул вперед сразу, как только входная дверь перед ним распахнулась. — Еще не так поздно. — Аркадий Викторович неохотно отступил в сторону, пропуская в дом неожиданных гостей. — Что-то случилось? — Как вам сказать, — Илья заглянул в гостиную и убедился, что в ней никого нет, — ничего экстраординарного, слава богу, не произошло, но в деле появилась некоторая новая информация, поэтому мы и решили, не откладывая, зайти к вам. — Слушаю. — Кноль на мгновение замешкался, не зная, стоит ли приглашать посетителей в гостиную, но затем решил, что можно ограничиться разговором в прихожей. — Слушаете? — удивленно переспросил Лунин. — Что вы слушаете? — Вы сами сказали, у вас есть информация, — раздраженно бросил Аркадий Викторович, прислоняясь одним плечом к стене. — Ах, в этом смысле, — понимающе кивнул Илья. — Вы решили, что у нас появилась информация, и мы пришли к вам для того, чтобы ею поделиться? Голова Кноля едва заметно качнулась вниз, а затем вверх. — В таком случае вы ошибаетесь, — поспешил разочаровать его Лунин. — То есть информация у нас, конечно, есть, но делиться мы пока ею не готовы, а вот пообщаться с вашим сыном крайне желательно. — Вы же с Олегом уже разговаривали. — Оттолкнувшись плечом от стены, полковник плавным скользящим шагом отступил к лестнице, преграждая путь наверх. — Вам что от него еще надо? — Давайте не будем драматизировать, — вмешался в разговор Зубарев. — Зовите парня! Увидев, как Кноль замер, уставившись куда-то за плечо Лунина странным остекленевшим взглядом, Илья обернулся. Зубарев стоял позади него, чуть отступив влево. Молния его пуховика была полностью расстегнута, а правая рука лежала на торчащей из-под левой подмышки рукояти табельного «макарова». — Как-то у нас все повторяется, — пробормотал себе под нос Илья и уже чуть громче, вновь повернувшись к хозяину дома, потребовал: — Зовите Олега, Аркадий Викторович. Кноль, словно ничего не слыша, еще несколько мгновений продолжал разглядывать стоящего за спиной у Ильи оперативника. Затем он, очевидно, принял какое-то решение, плечи его расслабились, а стойка уже не напоминала изготовившегося к схватке борца. — Олег! — Голос полковника наполнил собой весь дом. — Олег, спустись к нам! В отличие от Димы Борискина сын Аркадия Викторовича безбоязненно сбежал вниз по лестнице и остановился рядом с полковником. Илья едва успел еще раз удивиться поразительному сходству отца и сына, когда решительно шагнувший вперед Зубарев потеснил его плечом в сторону. — Олег Аркадьевич, вы задержаны, — нарочито грубо рявкнул оперативник, — постановление у следователя, — кивнул он в сторону не ожидавшего такого развития событий Лунина, — если хотите, можете ознакомиться. — Я не понял, как так задержан, — шагнул было вперед Кноль. — Руки! — рявкнул Зубарев. — Вы, Аркадий Викторович, руки уберите, а вы, Олег Аркадьевич, давайте их сюда. Не стесняемся, энергичнее. Матовая сталь на мгновение блеснула в воздухе, а затем наручники защелкнулись на запястьях молча вытянувшего вперед руки подростка. — Вы обязаны объяснить мне, что происходит, — потребовал Кноль, — в конце концов, Олег несовершеннолетний, я поеду вместе с вами. Вы не имеете права допрашивать его одного. — А с чего вы взяли, что мы собираемся его допрашивать? Переночует в опорном пункте, а утром отправим его в район, в следственный изолятор. Там, глядишь, вы адвоката подыщете, тогда и приступим. А? Как вам такой вариант? — Ладно уж, разошелся, — буркнул Лунин, отодвигаясь в сторону и пропуская мимо побледневшего Олега, — вы, Аркадий Викторович, с нами проехать сейчас не сможете. Закон не требует обязательного присутствия родителей при допросе несовершеннолетних, достигших шестнадцати лет. Что касается адвоката, вы, конечно, можете его нанять, только я не знаю, стоит ли это делать. Если ваш сын ни в чем невиновен… — Если мой сын невиновен, зачем вы на него надели наручники? — возмущенно перебил его Кноль. — Ну что ж поделать, такие правила, — примирительно развел руками Лунин, — и потом, Олег ведь почти профессионально занимается единоборствами. Три раза в неделю, как мне известно. Обернувшись на неловко возящегося со шнурками на ботинках подростка, Илья уточнил: — Я ведь все правильно говорю, Олег? Понедельник, среда, пятница? Глава 18 Олег — Ну что, Илюха, нас ждут великие дела? — Вставший первым Зубарев уже управился с приготовлением завтрака и теперь буквально лучился энергией, в отличие от еще толком не проснувшегося Лунина. — Вот что-то насчет великих я сомневаюсь. — Илья осторожно отхлебнул горячий кофе и удовлетворенно выдохнул. — Вот, теперь стало лучше. — Что, всю ночь не спал, планы на день строил? — Добродушно ухмыльнувшись, Вадим придвинул к себе стул и сел рядом с приятелем. — Чего уж там строить, — Илья вновь глотнул кофе, — сейчас Олега выпустим, Аркадия Викторовича допросим. Затем займемся Толмачевыми. Ну а дальше, как говорится, по результатам собеседований. — Может, не спешить выпускать Олежку-то? — засомневался оперативник. — А то ведь папаша поймет, что у нас ничего нет, может на контакт не пойти. Давай уж сразу к нему рванем, под белы руки да в опорный пункт. Глядишь, там и разговорится. — С чего бы вдруг? Ты его что, опорным пунктом напугать хочешь? — Сделав третий глоток, Илья понял, что окончательно проснулся. — Мы только обозлим его до предела, потом жалоб не оберемся. Тебе что, вчера обязательно было весь этот цирк с конями устраивать? — Кони? Зачем тут кони? — состроив непонимающее выражение лица, переспросил Зубарев. — Вот и мне интересно, — Илья укоризненно взглянул на приятеля, — зачем вот это все было: за пистолет хвататься, наручниками трясти? Мы что, так парня не отвели бы? — Мы бы отвели, — насупился Вадим, — мы лично кого хочешь и куда хочешь отвести можем, особенно если вы нам мешать не будете. Все я правильно сделал. — Да неужели? — Не сомневайся. Этому Кнолю, я папашу имею в виду, давно надо было встряску хорошую дать. Оно ведь как-то интересно получается, у него дочка пропала, а он хвостом крутит. Я тебе точно говорю, мутный он тип. Что-то знает, но нам говорить не хочет. А почему? — Почему? — эхом отозвался Лунин. — А вот я и не знаю, — пожал плечами Зубарев, — поэтому я и говорю, брать надо Аркадия Викторовича за шкирку и трясти, пока что-нибудь из него не вывалится. — А если не вывалится? Или вывалится, но не то, что надо? — Илья залпом допил остатки кофе. — Нет уж, давай без крайностей. Парень нам и так рассказал прилично, пообщаемся с Аркадием Викторовичем, может, он сам что-нибудь захочет добавить. Олег рассказал действительно немало. Сперва, правда, совсем непродолжительное время, во время короткой поездки на машине от дома до опорного пункта, он отчаянно стоял на своем, заверяя и сидящего за рулем Лунина, и развалившегося на соседнем сиденье Зубарева, что произошло какое-то недоразумение и что в прошлую пятницу, так же, впрочем, как и во все предыдущие, он был в спортзале, отрабатывал броски и удары. Но когда быстро вышедший из себя оперативник сунул ему под нос смартфон с диктофонной записью не так давно состоявшегося разговора с Марьяной Ишимовой, в котором та подтвердила, что встречалась с Беляевым несколько дней назад, а именно, в тот самый вечер, когда пропала Алина Кноль, продолжать отпираться уже не имело никакого смысла. — Да, в тот вечер тренировки не было, — наконец признался Олег, в тот самый момент, когда «хайлендер» остановился у крыльца опорного пункта. — Тренировки не было, и… — оживился, ожидая продолжения, Зубарев, — ну же, пацан, не молчи! Тренировки не было, и ты пошел… Куда ты пошел? Где был в то время, когда Алина исчезла? Либо ты скажешь сейчас, либо разговор окончен. Только для тебя второй вариант совсем безрадостный. Мы сделаем вывод, что ты имеешь к исчезновению сестры прямое отношение, а посему поедешь ты, милый мальчик, в следственный изолятор, в камеру для малолетних уголовников. Там, когда узнают, кем служит твой папаша, тебе будут не просто рады, там будут счастливы. И уверяю, никакой рукопашный бой тебе не поможет. Олег громко сопел. На слух Лунин не мог определить, пытается ли подросток сдержать гнев или все же рыдания, но больше склонялся ко второму варианту. Не собиравшийся гадать Зубарев выскочил из машины и, не обращая внимания на стоявшего на крыльце Колычева, рывком распахнул заднюю дверь «хайлендера»: — Ну что, обалдуй, молчишь? Тогда шнеллер в камеру! Он уже ухватил Олега за локоть, намереваясь выдернуть подростка из машины, когда тот, запинаясь, произнес: — Я был… у Анны… у Анны Андреевны. — Колесниковой? — тут же обернулся к нему Лунин. — Да, — кивнул Олег. — Ну, вот это нормальный расклад, — обрадовался оперативник, — все равно вылезай, парень. Сейчас сядем, чайку заварим, и ты все обстоятельно нам расскажешь. Григорич, — обернулся он к изумленно взирающему на все происходящее участковому, — надеюсь, заварка у тебя имеется? — Найдем, — растерянно отозвался Колычев, — ради такого случая, конечно, найдем. У меня, кажись, и печеньки еще оставались. — Ну вот видишь, — Вадим помог Кнолю выбраться из машины, — ты нам мозг не выносишь, и мы тебе печень не портим. Даже печеньки имеются. — Он с усмешкой взглянул на все еще стоявшего на крыльце участкового. — Григорич, признайся, если б я один приехал, ты ж меня печенюхами в жизни не угостил? Пробормотав что-то невнятное, Колычев распахнул дверь, пропуская прибывших в опорный пункт. Вскоре правда, пусть и не вся, а лишь ее маленький, но такой важный для расследования дела кусочек лежал на столе перед Луниным. Выяснилось, что роман учительницы музыки и рослого старшеклассника, телосложением совсем не напоминающего тех неуклюжих подростков, какими были многие его сверстники, завязался чуть меньше года назад, на прошлых зимних каникулах. Как оказалось, несколько лет назад, еще будучи семиклассником, Олег, следуя желаниям отца, некоторое время посещал уроки игры на гитаре, которые давала только что приехавшая в Нерыбь молодая выпускница педагогического института Анна Колесникова. Особой тяги к игре на музыкальном инструменте Олег не испытывал, но Аркадий Викторович, у которого еще сохранились юношеские воспоминания о любви к бардовской музыке, решил несколько разнообразить внеурочное времяпровождение сына, состоящее в основном из тренировок по борьбе и рукопашному бою. Отзанимавшись с Колесниковой полтора года, подросток на одной из тренировок повредил сразу два пальца на правой руке. Спустя месяц тренировки возобновились. А вот занятия у Анны Андреевны так и не продолжились. Это не мешало Олегу, обычно в компании с Алиной, два-три раза в год заходить в гости к Колесниковой, поздравляя ее с Восьмым марта, днем рождения или очередным Новым годом. Так было и год назад. Олег и Алина собирались совместно нанести очередной визит вежливости, вручить купленный отцом подарок и посидеть минут двадцать-тридцать за чашкой чая и тарелкой с тортом, но буквально за день до заранее оговоренного дня визита Алина ухитрилась простудиться и слегла с температурой. И Олег, согласно утверждениям отца, «будущий офицер и джентльмен», был единолично делегирован от семьи Кноль для поздравления и вручения подарков Анне Андреевне. — С тобой, Олежа, опасно пить чай, — ухмыльнулся Зубарев, придвигая поближе к себе лежащий на столе пакет с печеньем, того и гляди до интима дойти может. — Давайте не будем от темы уходить, — нахмурился Лунин. — В прошлую пятницу ты к Колесниковой в какое время приехал? Или пришел? Ты туда, вообще, как добирался? — Так на квадрике же, — начал с последнего вопроса Олег, — я всегда на квадрике приезжал, только, чтобы никто не видел, к самому дому не подъезжал, а оставлял у поселка, прямо в лесу. Там машина не пройдет, а квадрик между деревьев легко проскакивает. — Хорошо. Во сколько приехал? — Лунин делал быстрые записи в протоколе допроса. — Четырех еще не было. Примерно без четверти. — Алина уже ушла к тому времени? — Нет. Обычно я звонил раньше, до того, как выехать. К моему приезду Алина уже уходила. А здесь так получилось все неожиданно. Тренировка отменилась, ну я рванул сразу. Потом, по пути, уже вспомнил, что надо позвонить сперва. Набрал, конечно…