— Что ты набрал? — перебил подростка Лунин. — У Колесниковой не было входящих на сотовый. — Так ведь телеграм, — Олег удивленно взглянул на следователя, — все так звонят, удобно. — Удобно им, — вздохнул Лунин. — Так что, к твоему приезду Алина еще была у Колесниковой? Она тебя видела? — Нет, — Кноль отрицательно покачал головой, — я ее видел, а она меня только слышала. — Это как так? — заинтересовался Зубарев. — Так я ведь, как к дому Анны… Анны Андреевны подошел, решил ей еще раз набрать, уточнить, ушла ли Алина. А там, в палисаднике, две ели растут, густые уже, разросшиеся. Я за ними и встал, чтоб меня с дороги никто не увидел. Только телефон из кармана достал, а тут Алинка как раз из подъезда выходит. По ступенькам сбежала и остановилась, не знаю зачем, может, решала, в какую сторону пойти лучше. А тут я как-то неудачно повернулся, у меня под ногами что-то и хрустнуло. Я и сам не понял что, может, ветка, а может, шишка какая. Алинка насторожилась, повернулась в мою сторону и стоит неподвижно. Ну все, думаю, сейчас точно заметит. И тут, представляете, белка прыгнула. Она, оказывается, на одной из елок сидела, вот и сиганула на землю. Алинка улыбнулась и пошла… — Куда? — Как вышла за калитку, так сразу направо повернула, к лесу. Я постоял еще немного, дождался, чтобы она чуть подальше отошла, и в дом заскочил. — Еще кто-то был в это время поблизости, может, мимо проходил, проезжал? — продолжал допытываться Лунин. — Не было, — неуверенно отозвался Олег, — наверное, не было. Я квадрик как в лесу поставил, так дальше до самого дома бегом бежал. Ну, сами понимаете, чтобы быстрее. Там, возле крайнего дома кусты разросшиеся, целые заросли. В них не то что машину, танк загнать можно, никто не увидит. Но мне кажется, не было никого. — Кажется ему, — недовольно пробурчал Зубарев. — Скажи, милый друг, тебе сестру не жалко было на мороз выгонять? Я к тому же так понял, у вас это все дело на регулярную основу было поставлено. — Не было у нас ничего регулярного, — возмутился Кноль, — то есть было, но я обычно всегда старался приезжать к концу занятий. Иногда, конечно, получалось, что Алинке раньше приходилось уйти, но только минут на пятнадцать от силы. Пятнадцать минут в день ей самой воздухом подышать полезно, а то ведь не вылезает из-за своего синтезатора. — Ну вот и подышала, — мрачно подытожил оперативник, всем своим видом показывая, что развивать дальше дискуссию не намерен. — Почему сразу все не рассказал? — вновь продолжил допрос Лунин. — Отца боялся? Олег ответил не сразу. Положив руки на стол, он задумчиво потер набитые костяшки пальцев на правой руке, а затем вдруг смущенно улыбнулся. — За Анну боялся. Ее ведь с работы бы сразу выгнали, если узнали. Я ведь несовершеннолетний. — А за сестру ты не боялся? — Зубарев вдруг с силой ударил кулаком по столу. — У тебя сестра пропала, а никто даже не знает точно, в какое время это произошло. Тебе что — наплевать было? — Не наплевать! Не наплевать мне! — выкрикнул, на глазах наливаясь кровью, Кноль. — И на Алину не наплевать, и на Анну! Что, хотите сказать, Анне ничего бы не было? И что вы к этому времени привязались? Вот знаете вы теперь, что она ушла на час раньше, и что, это что-то меняет? Что вы с этим знанием делать будете? Звонкий хлопок оплеухи заставил Олега схватиться рукой за лицо, а не ожидавшего подобного поворота событий Лунина вскочить на ноги, опрокинув при этом стул. — Еще раз ты, сучонок, здесь голос повысишь, — гремел перегнувшийся через стол Зубарев, — я из тебя весь твой гонор на месте вышибу. Ты понял меня или еще раз объяснить надо? — Вадим! Илья положил было Зубареву руку на плечо, но тот резким движением вырвался и крепко ухватил Олега за шею. — Я ответа не слышу! — Вадим! — Я понял, — выдавил из себя окончательно побагровевший от злости и унижения подросток. — Вадим! — Лунин потянул оперативника за руку. — Сядь! — Да все уже, — отпустив Кноля, Зубарев всплеснул руками, словно отряхивая попавшую на ладони грязь, — все. Сделав небольшой круг по комнате, он внезапно обернулся и вновь шагнул к столу, угрожающе сжимая кулаки. — Ты ведь врешь мне, сучонок! С тобой следователь когда разговаривал? Когда Колесникова уже мертвая была! Почему ты тогда ничего не сказал? Почему, я спрашиваю! Что ты молчишь? Лунин и поспешивший ему на помощь Колычев встали перед столом, пытаясь предотвратить очередной чрезмерно близкий контакт оперативника и сидящего за столом подростка. — Я испугался, — после оглушительных выкриков Зубарева голос Олега был едва различим, — испугался, что вы меня подозревать начнете. — В чем же? — обернулся к подростку Лунин. — В ее гибели, в том, что Анна умерла. — Вот теперь, милый мой, у нас к этому точно есть все основания, — злорадно прошипел Зубарев. — А если бы я рассказал? — На лице Олега, стойко выдержавшего испепеляющий взгляд оперативника, появилось упрямое выражение. — Сперва Алина исчезает после того, как была у Анны, затем погибает сама Анна, и при этом я все время где-то рядом. Да я сам себя готов был подозревать. — День гибели Колесниковой, — Лунин выставил руку открытой ладонью вперед, призывая Олега успокоиться, — рассказывай все подробно и без эмоций. А ты сядь, в конце концов, — обернулся он к Зубареву, — если не сидится, можешь выйти, подышать свежим воздухом, как раз погода располагает. Возмущенно стиснув кулаки, Зубарев хотел было что-то возразить, но в конце концов лишь удрученно вздохнул и уселся на стоящую у противоположной стены небольшую кушетку. — Я пришел к Анне около пяти часов. Вечером, — начал рассказывать Кноль. — Я думал… я надеялся, что все будет как обычно… — Это хорошо, когда семейные драмы не влияют на потенцию, — фыркнул Вадим, — у него сестра пропала, а он все об одном думает. — Дальше, — поторопил подростка Лунин. — Дальше ничего не получилось, — отозвался Олег, бросив полный ненависти взгляд на оперативника. — А вот это в твоем возрасте опасная штука, — тут же отреагировал Зубарев, — хотя, сейчас такие таблеточки есть… — Вадик, ты сейчас либо выйдешь, либо, наконец, заткнешься, — не выдержал Лунин, — право выбора за тобой. — Я здесь посижу, в тепле, — невозмутимо отозвался оперативник. — А ты продолжай, не тормози, — насмешливо бросил он Кнолю. Подросток ответил ему очередным ненавидящим взглядом и после непродолжительной паузы произнес: — Анна была не в настроении. Она считала, что мы должны во всем признаться. Когда я сказал, что ей же от этого будет хуже, она сперва накричала на меня. А потом и вовсе в слезы ударилась. Илья, ждавший очередного колкого комментария от Зубарева, облегченно вздохнул, когда Олег продолжил: — Потом наплакалась и говорит мне, мол, я все скажу, я должна все сказать. Тут уже я психанул. Спросил: «А помолчать ты не можешь?», дверь шарахнул как следует и ушел. — Газ ты включил? — как можно более непринужденно задал вопрос Лунин. — Да вы что, какой газ? — Кноль хотел было вскочить с места, но, бросив быстрый взгляд на цепко следящего за ним оперативника, вновь обмяк. — Я, когда ушел, еще и шести не было. Вы мне если не верите, у ребят спросить можете, у наших, из класса. — Тоже в компьютер играл? — уточнил Илья. — Почему в компьютер? — удивился подросток. — Я к Толику Алексееву заходил, там еще Витька Горбач был в это время. Но я недолго там пробыл, может, час, полтора от силы. Потом домой вернулся, отец дома был уже. — В данном случае отец, как ты сам понимаешь, не очень надежный свидетель, — мягко возразил Лунин, — еще кто-то сможет подтвердить, что ты потом именно домой вернулся. — К себе домой, — бросил с кушетки Зубарев. — А вот теперь я как раз играл в компьютер, — усмехнулся Кноль, а подтвердить могут все те же, и еще несколько человек. — Ну да, по Сети, команда, все понятно, — пробормотал Лунин. — Держи листок, пиши имена всех, кто подтвердить может. — И телефоны, — добавил оперативник. — И телефоны, — согласился Илья. — И еще, скажи мне, что, отец так до сих пор ничего и не знает про твои отношения с Колесниковой? — Теперь знает, — не отрывая головы от листа бумаги, отозвался Кноль. — Я после того, как вы ушли, не выдержал, все ему рассказал. — Не выдержал, — хмыкнул Лунин, — лучше б ты чуть раньше не выдержал. До того, как я ушел. — Да балбес он, балбес, — промурлыкал оперативник, — их тут, смотрю, полдеревни таких, балбесов непуганых. Все чего-то знают и ничего не рассказывают, пока под зад коленом не получат. Двадцать минут спустя уже допрошенный Олег Кноль был отправлен в камеру, где не так давно коротал ночь в одиночестве Дима Борискин. Попрощавшись со спешно вызванным на ночное дежурство Макаровым, Илья вышел на крыльцо опорного пункта. Стоявший на нижней ступени Зубарев неторопливо одно за другим выпускал изо рта кольца табачного дыма. — Дежавю, — пробормотал Лунин и махнул рукой, разрушая выстроенную Зубаревым в воздухе уже и без того начавшую медленно растворяться конструкцию. — У меня тоже приличных слов нет, — возмущенно кивнул Вадим. — Они тут что, по кругу все переспали? В кого не ткнись — сразу в кровать упрешься. Закинув голову вверх, словно воющий на луну волк, оперативник выпустил в ночной воздух длинную струю дыма. — Нет, Илюха, — покачал он головой, безуспешно попытавшись попасть окурком в урну, — это не Нерыбь, это Трахань какая-то. Ебеня! — Ебеня — это вообще-то в другом смысле слово, — Илья сунул начавшие замерзать руки в карманы, — хотя, конечно, ебеня здесь еще те! Скрипнула, открываясь, а затем с грохотом захлопнулась входная дверь. Вышедший из опорного пункта Колычев зябко поежился и поднял воротник форменной куртки. — Еще здесь? — Он подошел к Лунину и встал рядом, почти касаясь плечом. — Я уж думал, домой утопали. — Что, гонишь нас, Григорич? — ухмыльнулся в ответ Зубарев. — Сильно тебе печеньки располовинили или чего не так вышло?