— Ну да, вот им двоим и платят, — усмехнулся оперативник, — Дамиру и Платону этому. Во всяком случае, те, кто овощной темой занимается. — И что, никто вмешаться не пробовал? — Почему же не пробовали? Еще как пробовали, можно даже сказать, с некоторым успехом. С самой системой, правда, так ничего и не сделали, а вот отца у Дамира прихватить все же сумели. Правда, не за нынешние его подвиги, а за старые дела. Он еще в начале двухтысячных, когда свои порядки устанавливал, спалил две фуры с арбузами. Вот за это ему двадцатку и нахлобучили. — Сурово за арбузы давать стали, — удивленно хмыкнул Лунин. — Знаешь, с учетом того, что он к ним в придачу спалил и дальнобойщиков, то нормально. Мог и на пожизненное загреметь. — А попал сюда, — догадался Илья. — Вот за эту твою фантастическую сообразительность руководство тебя и ценит, — ухмыльнулся Вадим, — именно! Первые пять лет он по приговору в тюрьме отбыть должен был, а потом, уж не знаю почему, его в эти края этапировали. Сейчас у него уже десятка почти отсижена, в январе полсрока будет. — На расконвойку уйти можно, — машинально отреагировал Лунин. — Да ты становишься знатоком исправительной системы, — Зубарев иронично взглянул на Лунина, — а что, подсидишь Кноля, займешь его место. Нормальный такой вариант. Будешь здесь царь горы. Повелитель всея Нерыби. Поняв, что предложенная перспектива Лунина не очень заинтересовала, Вадим вновь сделался серьезным. — Ильхоев мог приезжать к Кнолю по любому вопросу, не обязательно насчет расконвойки. Но, что факт, если они не договорились, реакция у Дамира может быть совершенно непредсказуемая. Вернее, она предсказуемая, но это предсказания из той серии, в которые верить не особо хочется. Как говорится, страшные сказки. Вот с Дамиром они запросто могут все из страшно сказочных сделаться просто страшными. Мне ведь ребята по этому кренделю весь расклад дали. Когда та история с арбузами приключилась, самому Дамиру еще восемнадцати не было. Только есть версия, причем плотная такая версия, что паренек был в числе исполнителей. Потому как тот из них, что заказчика сдал, говорил, что с ними был кто-то не из их компании, Ильхоевым-старшим приставленный, и был человек этот все время в балаклаве, так что лица его они не видели, но по голосу точно определить можно было, что молодой еще. Правда, потом, спустя десять лет, когда папашу принимали, пытались по голосу опознание сделать, да ничего не вышло. Сам понимаешь, за десять лет и голос у него изменился, да и вспомнить, что да как тогда говорилось, уже нельзя было. В общем, Дамир соскочил, хотя все показания дали, что первую фуру парень в маске самолично запалил, а потом стоял со стволом наготове и ждал, когда остальные со второй управятся. — Суровый персонаж. — Не то слово. Так что, если у Ильхоева с Аркадием Викторовичем разногласия принципиальные, он запросто мог с его дочуркой что угодно сотворить. А уж тем более, если при нем был Китаец. Ты знаешь, что этот Ринат вытворял раньше? — Тоже кого-то сжег? — предположил было Лунин. — Нет, он без спичек обходится. У него все фокусы голыми руками делаются, — усмехнулся Вадим, — он, представь себе, бои без правил проводил. — Так это вроде бы сейчас в моде? — У-у-у, дружище, — распевно протянул Зубарев, — то, что сейчас в моде, — это совсем не бои без правил. Это так, фикция. Ты знаешь, сколько там ограничений? — Не очень, если честно, — признался Лунин. — Да немерено! Головой лупить нельзя, — начал загибать пальцы Вадим, — в затылок бить тоже, по горлу нельзя, глаза выдавливать ни в коем разе, по позвоночнику тоже запрещено. Я уж все и не вспомню. Захват ключицы, кажись, тоже запрещен, вниз головой в пол втыкать нельзя. В общем, Илюха, это у них в сравнении с боксом правил нет, а если взять обычную уличную драку, то на самом деле сплошные запреты. Так вот, это лет пятнадцать назад было. Ходило по рукам видео, на котором какой-то боец весь в черном один бился сразу против нескольких противников, причем бился реально без правил. Одному так по горлу рубанул ребром ладони, что тот как стоял, так на месте кони и двинул. Там бойцы, правда, не сказать что особо сильные против него вышли, видать, где-то на улице первых попавшихся мужиков наловили, но был, помню, реально крепкий слоняра. Такой, на тебя похожий. — Вот уж спасибо, уважил, — возмутился Илья. — Ну а с кем тебя сравнивать, с игуаной? По весу ты реально слоненок. Слушай дальше. Этот мужик понял, что кулаками ничего сделать не сможет, так он с разбегу всем телом навалился. Этого, который в черном, с ног сшиб и всей массой на него сверху плюхнулся. И что ты думаешь? Сперва боец ему пальцами в глаза ткнул, потом с двух сторон по ушам хлопнул, а когда здоровяк вообще ориентацию потерял, придушил его намертво. К тому времени все остальные уже в отключке были, так что он мог обстоятельно душить, не торопиться. Потом встал, на камеру поклонился и вышел из кадра. Все, занавес. — И что, ты уверен, что это не постановка? — засомневался Лунин. — Сейчас еще не то снять могут, вот я, помню, прошлого Бонда смотрел, так там тоже одному глаза выдавливали. — Какая постановка, Илюха, — отмахнулся Вадим, — запись на экспертизу загоняли. Все снято от начала до конца одной камерой без склеек. И потом, мужика одного опознали, как раз здоровяка этого. Так вот, представь себе, он к тому времени уже полгода в пропавших числился. — А остальные? — А остальных даже опознать не смогли. Черт его знает, где их набрали. По разыскному учету никто не значится. Может, их вообще откуда-нибудь с Украины притащили или из Белоруссии. У них у всех типаж европейский был. — Так и что по этому видео, возбуждались? — Возбуждались, еще как возбуждались, — закивал оперативник, — а что толку? Кто снимал? Где снимали? Где потерпевшие? Ничего ж неизвестно! А главное, что за боец такой замечательный? Никто ничего не знает. Так что как возбудили дело, так его в архив и отправили. Слухи упорные ходили, что на видео именно Китаец был, но так доказать ничего и не сумели. Сейчас, говорят, программу тестируют, можно будет только по одной фигуре человека опознать, но я что-то сомневаюсь, что через столько лет получится. Если это Ринат был, то он с тех пор вес набрал, не так чтобы растолстел сильно, но на десяточку точно отъелся. Так что вряд ли его какая программа распознать сможет. В общем, Илюха, поверь мне, что Дамир, что Ринат персонажи эксклюзивные, и если они к этому делу причастны, то, скорее всего, девочки уже в живых нет. — Угу, — задумчиво кивнул Лунин, — но тогда у нас версия с серией не вытанцовывается. — Тогда не вытанцовывается, — подтвердил Вадим. — Но ведь Слепцова пропала. — Слепцова пропала, — вновь согласился оперативник. — И куда тогда она делась? — Илья шумно запыхтел, раздраженный тем, что Зубарев с ним постоянно соглашается. — Да кто ж ее знает? — Вадим легкомысленно пожал плечами. — Уже год прошел, кому теперь это интересно? С нас за нее спросу точно не будет. В любом случае мы теперь на нее только через Алину выйти можем, если они, конечно, как-то связаны. А если нет, то и ладно, хотя бы с дочкой Кноля одной разобраться. — Угу, — еще раз пробормотал Лунин, которому не хотелось вступать в спор с Вадимом. По своему опыту он прекрасно знал, что приводимые Зубаревым аргументы отчего-то всегда кажутся значительно весомее, а тон, которым они высказываются, — более решительный, чем его собственный. Некоторое время они сидели молча, давая возможность комментатору завершающегося хоккейного матча высказать сожаление по поводу столь низкой результативности заканчивающегося вничью поединка. — Я вот думаю, странная штука получается, — не выдержал наконец Илья, — помнишь, нам Колычев про соседей Колесниковых рассказывал? Тех, которые шашлыки жарили. — Помню, Толмачевы, — кивнул Вадим. — Так вот, Толмачевы рассказывали только про «ренджровер», и все. Получается, других машин мимо не проезжало. Но ведь Алину увезли на машине. — Это пока предположение, — не отрываясь от экрана, возразил Зубарев. — Две минуты осталось, а они шайбу в центральной зоне мусолят! — Я бы сказал, что это весьма обоснованное предположение. — Илья прикинул, сможет ли он выхватить из руки Зубарева пульт и выключить телевизор, но затем, взглянув на мелькающие в углу экрана цифры, решил, что шестьдесят три… нет, уже шестьдесят две секунды как-нибудь продержится. — Так чего ты говоришь? — Экран телевизора вновь превратился в черный прямоугольник в ту же секунду, как зазвучала финальная сирена. — Какую машину не видели? — Никакую они не видели, — раздраженно бросил Лунин, — а какая-то машина была! — Она могла позже проехать, когда Толмачевы в дом ушли. Они же сами сказали, что в четыре — начале пятого собираться начали. А Кноль от Колесниковой ближе к пяти всегда выходила. — Вадик! — Потеряв терпение, Лунин вскочил с дивана и, обойдя вокруг стола, оперся руками о столешницу. — Не знаю насчет «всегда», нам ведь Колесникова этого уже подтвердить не сможет, но, поверь мне, в тот день Алина ушла с занятий раньше. У нее было свободное время, и она пошла прогуляться, посидеть на бережку. Если бы она вышла от Колесниковой без четверти пять, как положено, то сразу бы пошла в противоположную сторону. — Хорошо, — капитулируя, вскинул руки оперативник, — она ушла раньше. Насколько раньше? На пять минут, на пятнадцать, на полчаса? — Толмачевы ушли в дом примерно в шестнадцать пятнадцать. Так что разбежка по времени всего минут двадцать-тридцать. Поверь мне, если бы Алина вышла на пять минут раньше, то в лес бы не потащилась. Пятнадцать минут — это минимум, а скорее всего, еще больше. — Илюха, ну ладно я, опер, — усмехнулся Вадим, — я могу строить догадки. Но тебе ведь бумажки в дело подкалывать надо. А здесь ты что подколешь, свои предположения? Ну да, может быть, Кноль от Колесниковой вышла раньше обычного, ну да, может быть, она вышла раньше на пятнадцать минут, а может, и на час. И что с того? — А то, что тогда Толмачевы должны были видеть машину похитителя, — чувствуя, что голос его звучит недостаточно уверенно, Илья стиснул кулаки и ткнул ими в завибрировавшую в ответ столешницу, — должны! То, что они «ренджровер» запомнили, — это понятно, такие машины не каждый день возле их дома останавливаются. А если мимо проезжала какая-то машина, которая каждый день там ездит? Которая уже так примелькалась, что ее и вовсе не замечаешь? — Кто там проедет? До конца улицы три дома. Хозяева либо безлошадные, либо на работе были. Ладно, предлагаю сделать так, если ты думаешь, что Толмачевых как-то неправильно опрашивали, то сходи к ним завтра с утреца да сам и потолкуй с ними. Может, чего нового они тебе про шашлыки и расскажут. — Зубарев тоже встал и потянулся, расправляя плечи. — Только я сомневаюсь сильно, что польза будет. С ними ведь Колычев общался, а участковый — мужик по всем меркам толковый. Если уж он чего не выведал, то, скорее всего, ничего и не было. — Толковый, это точно. — Илья потер ладонью неожиданно пронзительно запульсировавший левый висок. — Ты ведь его машину помнишь? — Чью, Григорича? — удивился вопросу оперативник. — Чего ж не помнить, столько ездили. А что с ней не так? — Ни-че-го, — по слогам произнес Лунин. Долив воды в чайник, он поставил его на плиту. — Еще кофе будешь? — Погоди со своим кофе. — Сделав несколько широких шагов, Вадим стремительно пересек гостиную и ухватил Илью за плечо. — Ты сейчас, собственно, в какую сторону клонишь? — В правую, — буркнул Илья, откручивая крышку кофейной банки, — а может, в левую. Пока сам не знаю. А что, есть проблемы? — У нас все проблемы обычно в твоей башке, Лунин, — буркнул Вадим, подставляя Илье свою чашку. — То есть ты думаешь, что Григорич может быть каким-то боком к этой истории причастен? — Я думаю, что у него есть машина, это раз, — Лунин насыпал полную ложку кофе себе в чашку, — у него свободный график — это два, — темно-коричневые гранулы полетели в чашку Зубарева, — и именно он опрашивал свидетелей, которые могли что-то увидеть, — это три. — Может быть, ты и прав, — к удивлению Ильи, не стал спорить Зубарев, — во всяком случае, по пунктам все сходится. Так, и что из этого следует… Не договорив, Вадим замолчал, пристально глядя на невозмутимо ждущего, когда закипит чайник, Лунина. — Из этого пока следует только одно, — усмехнулся Лунин, — Толмачевых надо опросить повторно. И завтра с утра мы этим займемся. Остаток вечера оба приятеля провели, сидя на диване перед телевизором. Быстро пробежавшись по нескольким десяткам телеканалов и убедившись, что ничего заслуживающего внимания они не демонстрируют, Вадим вновь вернулся к спортивной тематике. Теперь вместо десятка хоккеистов на экране мелькали высоченные фигуры в ярких майках, отчаянно бьющиеся между собой за возможность забросить мяч в корзину противника. — Илюха, а ведь завтра уже суббота, — лениво зевнул Вадим, еще пару дней, и сворачиваться надо будет. Возразить Илье было нечего. — Суббота, — вздохнул он, наблюдая за бесконечно долгим полетом мяча почти через всю баскетбольную площадку. Гулко ударившись в пластиковый щит, мяч закрутился по ободу корзины, никак не решаясь, в какую же сторону ему упасть, а затем лениво скользнул внутрь, под восторженные вопли одной половины болельщиков и разочарованный гул другой. — Суббота? — растягивая гласные, повторил Лунин и вдруг замер, почувствовав легкое дуновение воздуха, которое иногда возникает в тех случаях, когда какая-нибудь, неуловимая сознанием мысль стремительно проносится мимо, норовя скорее скрыться в то же небытие, из которого так неожиданно появилась. — А что же тогда у нас сегодня получается. Пятница? — Пятница, Илюха. Если завтра суббота, то сегодня обязательно пятница. Так принято, — подмигнул приятелю Зубарев. — А что, у тебя на сегодня были планы? Неужто с Катюшей? — Пятница, — задумчиво помассировав переносицу, Лунин ткнул указательным пальцем себя по лбу, пригвождая пытавшийся промелькнуть в обратном направлении мысленный образ, — пятница. — Тебе, может, календарик подарить? — обеспокоился Зубарев. — Будешь по нему дни недели учить. А то я что-то уже напрягаться начинаю. — И это правильно. — Выдернув у Вадима из руки пульт, Лунин выключил телевизор. — Напрягись еще раз, позвони Колычеву и выясни у него номера телефонов. — Чьих? — выждав несколько секунд, уточнил Зубарев.