— В курсе, — вяло пробормотал Илья. — Ну вот! Дважды выезжали! И что, есть польза? Или ты решил, что бог любит троицу, поэтому надо было еще попробовать? Рокси, успевшая обежать все окрестные заросли, ткнулась Илье в ноги и нетерпеливо тявкнула. Наклонившись к болонке, он взял ее на руки. Рокси тявкнула снова, на этот раз удовлетворенно, и тут же свернулась в пушистый комок на коленях обожаемого ею хозяина. — Знаешь, — вздохнув, Илья выпустил изо рта струю пара, почти сразу же растворившуюся в морозном воздухе, — мы ведь обычно за дело беремся уже поздно. Вернее, даже не поздно. Потом. После того, как все произошло. — Ну да, есть тело, есть дело, — усмехнулся Зубарев. — А как надо? Как сейчас, когда мы ищем убийцу девицы, которая, может, даже жива-здорова? — Как сейчас, тоже можно. Только с этой женщиной, Бодровой, — Илья стеснительно улыбнулся, — представляешь, никак фамилию ее не мог вспомнить. Так вот, с нею ведь все совсем по-другому было. Ей еще можно было помочь. Другое дело, что мы бы, скорее всего, все равно не сумели. Но попытаться было можно. Только мы даже не стали пробовать. Понимаешь? — Ну… пытаюсь, — неуверенно отозвался Вадим. — Ни черта ты не понимаешь, — обреченно махнул рукой Лунин. Схватив Рокси в охапку, он поднялся со скамьи и широким шагом направился в сторону поселка. — Ну да, я же тупой опер, — догнал его Зубарев, — у меня мозгов только на то и хватает, чтобы за тобой перчатки подбирать. На, держи! — Спасибо, — нехотя буркнул Илья. Поставив недовольную Рокси на снег, он натянул перчатки и взглянул на приятеля. — Знаешь, что я думаю? Мне кажется странным, что… — Подожди! — Вадим упреждающе выставил перед собой руку. — Ты уверен, что я это пойму? — Я надеюсь. — Едва заметно усмехнувшись, Илья продолжил: — Странно, что Алина после занятий у Колесниковой пошла в эту сторону. — Чем сторона плохая? Спустилась себе девочка с крыльца да и повернула направо. А тебя что, Лунин, все время налево тянет? Ты же холостяк у нас, тебе незачем. — Тем, — проигнорировал шутку Лунин. — В пять часов у Алины было следующее занятие. Но к преподавателю немецкого идти надо совсем в другую сторону. Зачем тогда она пошла в лес? — Может быть, ее кто-то убедил, — пожал плечами оперативник, — взял под ручку, приставил ножик и предложил, давай, мол, девочка прогуляемся. Как такому откажешь? — Зачем вести ее сюда, чтобы потом тащить обратно к машине? — возразил Лунин. — Странная схема. — Нормальная схема, — буркнул Вадим, — может, он нас всех так запутать хотел. Видишь, вполне получилось. А может, их двое было. И этот второй, который с машиной, немного опаздывал. — Может, — задумчиво повторил Лунин, вглядываясь в фигуру человека, идущего им навстречу, — а быть может, Алина ушла с занятий не в то время, о котором говорила Колесникова, а раньше. Причем, скорее всего, это была инициатива именно Анны Андреевны. — Это с чего такие выводы? — нахмурился Зубарев. — Девчонка и сама могла отпроситься. Вдруг ей тут надо было с кем-то пообщаться, вот она и пообщалась на свою голову. — С того, — остановившись, Илья решительно обернулся к оперативнику, шедшему следом за ним по узкой, протоптанной в снегу тропинке, — если бы все дело было в Алине, то Колесниковой не имело смысла скрывать правду. Мне кажется, она выпроводила ученицу для того, чтобы с кем-то встретиться, и очень не хотела, чтобы эта встреча стала достоянием общественности. — А я еду мимо, гляжу, мужики какие-то в лесочке отираются. Дай, думаю, гляну, что за народ, — добродушно улыбаясь, Колычев протянул Илье руку и терпеливо дождался, пока наконец следователь стянет с себя никак не желавшую покидать нагретую ладонь перчатку, — а это вы, оказывается. — Мимо? Здесь же вроде тупик, — удивился Лунин. Колычев было нахмурился, но тут в разговор вмешался Зубарев. — Это мы, — жизнерадостно подтвердил оперативник, в свою очередь стискивая ладонь участкового. — Что, Григорич, вечерний моцион, свежим воздухом дышишь? Нам, кстати, в твою сторону надобно. Будем узника из казематов выпускать. — Не он, значит. — В голосе участкового прозвучало явное сожаление. — А что, так хотелось пацана упрятать? — усмехнулся оперативник. — Вот еще, — укоризненно взглянул на него Колычев, — но преступника-то найти надобно. Это ж всяко кто-то из местных окажется. Так почему бы не он? — Но все же это не он. — Обходя стоящего перед ним участкового, Илья сошел с тропинки и сделал несколько шагов по рыхлому, не так давно выпавшему снегу. К счастью, укрывшая землю снежная пелена была еще совсем неглубокой, она не доставала даже до щиколоток и ногам Лунина, обутым в высокие походные ботинки, ничем не угрожала. — Так пойдемте, — поспешил за Ильей Колычев, — если уж точно невиновный, можно и выпустить, хотя, как по мне, мог бы еще посидеть малость. — Григорич, а ты кровожадный, с виду и не скажешь, — хохотнул Зубарев. — Чую, есть у тебя на Борискина зуб, признавайся. — Нет у меня никаких зубов, — не сбавляя шага, оглянулся участковый, — уж три года как челюсть вставная. Я думаю, если пацана подержать да слушок пустить, что преступника изловили, то, глядишь, он, настоящий-то, малость расслабится да и проявит себя как-нибудь. — Ага, окровавленные труселя на балконе вывесит, — еще больше развеселился Вадим. — Сомневаюсь я что-то в твоей идее, Григорич, да и господин следователь не согласится. Он у нас знаешь какой принципиальный? Чуть что не так, сразу кулаком в морду. А ты глянь, у него кулачки-то какие вымахали. Колычев вновь оглянулся. Остановившись, он несколько мгновений вглядывался в лицо оперативника, затем едва заметно усмехнулся. — Иногда кулак в морду — это самое полезное и, бывает, особливо, ежели человек ничего другого понимать не хочет. — Зато ты у нас, смотрю, не в меру понятливый, — насупился Зубарев и махнул рукой в сторону уходящего от них все дальше Лунина. — Пошли, умник, господин следователь ждать не любит. До опорного пункта оставалось пройти всего метров двести, когда в кармане куртки участкового отчаянно затрезвонил телефон. Бросив короткое: «Да!», Колычев внимательно выслушал звонившего, после чего решительным тоном приказал: «Жди. Сейчас будем» — и бросился догонять ушедшего вперед Лунина. — Подождите! Илья Олегович! Подождите! — Что-то случилось? — Остановившись, Илья дождался бегущего к нему неровной трусцой участкового. — Случилось, — шумно выдохнул Колычев, выпуская изо рта белую струю пара, — а может, и нет. Не знаю точно. — Угу, — причмокнул губами Лунин. — А так, чтобы я понял? — Это можно, — кивнул Петр Григорьевич. — Есть у меня человечек один, можно сказать, сотрудничает со мной на добровольных началах. — Да у тебя, небось, тут немерено таких, — прокомментировал успевший присоединиться к ним Зубарев, — полдеревни вертухаев. — Еще имеются, — согласился Колычев, — но этот самый толковый. Очень старичок дельный, лишнего на людей никогда говорить не будет, но если что скажет, то, считай, всегда в десятку попадает. — Главное, чтобы не на десятку, — рассмеялся было Вадим, но тут же осекся под укоризненным взглядом Лунина. — Так что твой агент тебе поведал? — То и поведал. Тут у нас за селом, на окраине гаражи стоят. Не все ж в частных домах живут, многие в квартирах. Вот для них в свое время и понастроили. Там кто машины зимой хранит, кто картошку. — Кто моркошку, — буркнул оперативник, — необычайно полезная информация. — А кто и моркошку, — невозмутимо согласился Колычев. — Хранить-то чего угодно можно. Вот только скажи мне, мил человек, ежели у тебя машины нету, на земельном участке ты ничего не выращиваешь, то зачем тогда регулярно в гараж таскаешься, да еще и сидишь там по несколько часов ото всех запершись? — Интересный вопрос, — согласился Зубарев. — И какой же ответ? Участковый бросил короткий взгляд на задавшего вопрос Лунина и откашлялся. — Да кто ж его знает. Можно сходить да проверить. Человечек мой сейчас как раз позвонил только. Пришел, говорит, Антоша опять в гараж да закрылся. — Один пришел? — уточнил Илья. — Один! В том-то и дело, что всегда один ходит. А чего можно одному в гараже делать, без машины-то? Так что, думаю, надо пойти да самим глянуть. — И давно он туда ходить начал? — все еще не торопился принимать решение Лунин. — Вот этого точно не знаю, — признался Колычев, — человечек мой еще несколько месяцев назад это дело заприметил. Да только сперва значения не придал никакого, а потом, как вторая девочка пропала, так у него в голове сомнения и появились. Мы с ним вчера еще на эту тему переговорили как следует. Тогда и условились, как придет Антоша на место в очередной раз, чтобы он мне сразу сигнал дал. — Может, он там самогон гонит? — Высказав неожиданное предположение, Зубарев хлопнул Илью по плечу. — Пойдем взглянем, ежели чего, нацедит нам пару литров. — Из чего ж он тебе его нацедит? — рассердился Петр Григорьевич. — Он туда с пустыми руками, считай, приходит, я спрашивал. Пакет с собой иногда носит или сумку не шибко большую. А чтоб брагу поставить, одной воды литров двадцать надо. Где ж он ее тебе возьмет? У нас в гаражах водопровода не провели еще, да вроде и не планируют. — Идем, — определился наконец Лунин. — Ты при оружии? — А то как же. — Вадим похлопал себя по левому плечу. — Хорошо. Звони лейтенантам. Пусть берут руки в ноги и в темпе к гаражам выдвигаются. Надо только им объяснить, куда идти, а то до утра блуждать будут. — Ну и зачем они нам? — попытался возразить Зубарев. — Я что, по-твоему, один не управлюсь? — Вот и проведешь мастер-класс. Звони, — потребовал Илья. От опушки леса до гаражей идти, по словам участкового, было минут пятнадцать, поэтому ехать решили на «Ниве» Колычева. Придирчиво оглядев двухдверный автомобиль и ткнув пальцем в изображенную на капоте сову, оперативник заявил, что на заднее сиденье не полезет. — Так, а я туда просто не влезу, — развел руками Лунин. Рокси согласно тявкнула. — Черт с тобой, — нехотя согласился оперативник. — Где ты, Григорич, такую колымагу нарыл? Из района подкинули? — Подкинут они, — завел двигатель участковый, — мне, по их мнению, служебная машина не полагается. А это моя, личная. Пару лет назад Кноль в колонию новые «патриоты» закупил, а старые автомобили почти все списал. Вот одну машину они мне и продали по остаточной стоимости. Видите, со всех сторон птицами обвешана? Это, между прочим, тоже Кноль придумал. Он, как сюда на службу заступил, так сразу и решил, что у колонии должна своя эмблема быть. Навроде как у воинских частей, у них, кажись, есть такое. Четверть часа спустя группа из шести человек и жавшейся к ногам Лунина Рокси, собралась в тесный круг неподалеку от гаражей, вытянувшихся в два ряда в нескольких десятках метров от ближайшего дома. Свет одинокого фонаря бледно-желтым конусом освещал небольшое, окруженное стремительно сгущающимися сумерками пространство у въезда на территорию гаражных боксов. — Шестнадцатый бокс, — громким шепотом объяснял невысокий пожилой мужчина с крупным носом, красневшим на морозе, постепенно к вечеру начавшем набирать силу, и обветренными, потрескавшимися в кровь губами, — уже минут сорок, как он там сидит. Я два раза мимо прошел — тишина, ничего не слыхать. Но там он, точно, никуда деться не мог. — И что делать будем, ждать, когда он выйдет? Околеем ведь. — Накинув на голову капюшон, Макаров зябко поежился и с надеждой взглянул на Зубарева.