– Да вот неделю, может, дней пять. Не слежу я за ней, какое моё дело?.. Тонечка вздохнула. – А Светлана Павловна когда придёт? – Я у ней не спрашиваю. – А Лена часто приходит? Тут тётка вдруг взволновалась: – Что за вопросы такие? Ступайте, ступайте отсюда! У нас жильцы все положительные, на машинах приезжают, чего ради я перед вами отчитываться должна! Если вы в гости, приходите, когда хозяева дома, а так – ступайте!.. – Спасибо, – проблеяла Тонечка. – Вы меня извините, пожалуйста, я просто хотела Лену повидать. И вы не знаете, когда Светлана Павловна будет, да? – Ничего не знаю, а если б знала, не сказала! У нас все положительные, нечего тут вынюхивать!.. Взяли моду! Все вынюхивают, и всем Лену подавай!.. Вон вам телевизор, там на неё и глядите! – Лену ещё кто-то спрашивал? – взволновалась Тонечка. – Вы не подумайте плохого, мы в одной школе учились, Галина Сергеевна у нас математику преподавала, я по её просьбе зашла. – Да Лену каждый день спрашивают! – Тётка несколько смягчилась, но смотрела всё ещё подозрительно. – Раньше ещё ничего было, а сейчас как с цепи все сорвались – подай Лену, и всё тут! А как я пропущу, если у меня на то распоряжения нету? – А когда в последний раз спрашивали? – Да сегодня и спрашивали, минут, может, сорок назад или с полчаса!.. И позавчера спрашивали! Вчера-то я не работала! – И кто спрашивает? Подруги? Тётка махнула рукой: – Всё мужики, и всё разные!.. И молодые, и постарше!.. Может, сейчас так модно, в подругах мужиков держать, я не знаю, только в моё время по-другому было! И ступайте! Договоритесь, тогда и приходите, пропущу, а сейчас до свидания. – До свидания, – попрощалась Тонечка и вышла на улицу. …В последнее время Лену Пантелееву то и дело спрашивают какие-то люди. Может, из ФСБ? Те, кто ищет Пояс Ориона, украденный её мужем? И что это за пояс такой, господи ты боже мой?! …Да нет, не получается. Сергей Степанов вчера был явно удивлён, когда узнал, что Кондрат в участке, значит, о пропаже Лены он ничего не знал! Тогда кто её ищет? Что за люди?.. Тонечка обошла дом, вернулась к подъезду и пристроилась на детской площадке на холодную железную карусель. Долго она тут не протянет, холодно, но всё же немного подождет. Ей было тревожно – почти как вчера после встречи со Степановым. Нет, вчера было совсем плохо, он как будто ударил её в солнечное сплетение, она даже дышать не могла. А сейчас, после разговора с консьержкой, она встревожилась. …Вся история с пропажей телевизионной ведущей, с каким-то украденным у кого-то сокровищем, с избиением мальчишки-племянника касалась её семьи, и это было… страшно и непонятно. Почему ей ничего не рассказывает муж? Почему так странно повёл себя подполковник Мишаков – привёл Кондрата на свидание и практически вытолкал вон? Что на самом деле произошло в доме повара или вора, или кто он на самом деле? Тонечка поднялась с железки, потопала ногами и похлопала руками. Когда же весна?.. Дураку понятно, что в марте, но – когда?.. Так всё перепуталось – времена года, системы координат! Люди все перепутались – словно у всех сразу в головах выключился некий волшебный фонарь, освещавший дорогу во мраке. И все заблудились, потерялись, ау, не докричишься!.. Ценное и важное перепуталось с пустым и ничтожным, интересное и умное с бессмысленным и тупым, жизнерадостное с конским ржанием, доброе с лицемерием. Умы и души заволокло словно сырым туманом, и в нём всё отсырело – чувства, мысли, поступки. Тонечке никогда не приходило в голову осуждать «новое поколение» за то, что оно новое и не такое, как её собственное!.. Она только никак не могла понять – в её-то поколении что случилось с людьми?.. Почему никого и ничего не интересует, почему у всех одна-единственная и очень примитивная грёза – о деньгах. Помнится, в школе и дома их совсем не этому учили… Да и деньги нужны не для того, чтобы учить детей, лечить родителей, собирать библиотеки, ездить на конференции, выставки и концерты, а для того чтобы… «сделать пластику», накупить нарядов, сфотографироваться на фоне золотой кареты и выложить в интернет. Вот вопрос – зачем?! Зачем?! Почему все как-то моментально разучились… жить? Ведь умели! Да, не слишком широко, да, не очень красиво, да, без пришитых силиконовых грудей, но жили по-настоящему, по-человечески. Мама Марина Тимофеева живет так до сих пор – у неё есть любимый муж, любимый Данька, любимый сад, любимый пёс! И горшок с бегонией на окне, и швейная машинка «Зингер», доставшаяся от прабабушки, и новая замшевая жилетка, сшитая на этой самой машинке! И возможность читать под вечер, и печь плюшки по воскресеньям, когда затевается обед «на всю семью»! Ни разу Тонечка не слышала, чтобы мать сетовала на жизнь, жаловалась и негодовала. Ей всего хватало – всегда. Ей и в голову не приходило страдать, что у неё нет прислуги или шофёра, зато есть лишний вес и нужно чинить крышу!.. И на погоду она никогда не жаловалась и не стенала «когда же солнышко?» или «когда же снег?». Марина Тимофеевна считала, что погода уж такая, какая есть, жаловаться на неё бессмысленно и нужно извлекать самое лучшее из того, что дано. Дано: зима – не зима, снега не было вообще, сейчас вдруг насыпало, теперь начинает таять, кругом грязь и гололедица, как выражаются в прогнозах погоды. Решение: надеваем тёплые ботинки, идём гулять с собакой вокруг дома. Ответ: жизнь прекрасна. …Но никто не умеет так жить, кроме её матери. Сама Тонечка постоянно из-за чего-нибудь страдала и боялась – страдала, что толстая, боялась, что потеряет работу; страдала, что Настя плохо учится, боялась, что дочь не окончит институт; страдала, что пишет плохо, боялась, что вскоре все вокруг об этом догадаются и писать она больше не сможет! Клацая зубами, она дала круг, обежала карусельку сначала в одну, а потом в другую сторону. И чуть не пропустила женщину в тёмном пальто, которая быстро подходила к подъезду. – Светлана Павловна! Женщина вздрогнула, выронила ключи и оглянулась. Запыхавшаяся Тонечка подскочила к ней. – Светлана Павловна, – заговорила она дрожащими губами, всё же она очень замёрзла, – меня зовут Антонина Герман, я была у Кондрата Ермолаева, когда вы пришли. Помните меня? – Уходите, – процедила женщина, нагнулась и подняла ключи. – Уходите сейчас же! – Светлана Павловна, где Лена? Мне нужно с ней поговорить, обязательно! – умоляюще глядя на неё выпалила Тонечка. – Ну, вы же знаете, что она жива, да?.. Вы же ей ключи в кадке оставили? Чтобы она вернулась и забрала… что? Что, Светлана Павловна? Тут случилось неожиданное. Тётка размахнулась и изо всех сил ударила Тонечку сумкой по голове. Та закрылась руками, но не удержала равновесие и с размаху села в сугроб. Светлана Павловна подскочила и ударила ещё несколько раз. – Не смей! – прошипела она. – Не смей сюда приходить! Убью! Мне терять нечего! Тонечка закрывала голову руками. Тётка напоследок изо всех сил пнула её в бок, заскочила в подъезд и с грохотом закрыла за собой дверь. Тонечка ещё немного посидела, растерянно улыбаясь, а потом, кряхтя, стала подниматься. …Хорошо, куртка толстая, думала она сконфуженно. Фу, какой ужас, стыдоба, уличная потасовка! Саша сказал, в потасовки не встревать… Она подобрала свою уверенную британскую сумочку – сумочка отлетела к урне, – огляделась по сторонам и пошла вдоль дома, на ходу отряхивая брюки от снега. …Чего так испугалась Светлана Павловна? Простого вопроса о дочери? Что ей может угрожать так сильно, что мать кинулась на случайного человека?.. Нужно позвонить Сергею Степанову, он же сказал – звоните, если хоть что-то покажется вам странным!.. Уж сотрудники ФСБ наверняка смогут обеспечить безопасность кому угодно. Размышляя таким образом, Тонечка шла по улице Пискунова, длинной и красивой, и ей приходилось то и дело переходить с одной стороны на другую – там, где тротуары не чистили, было не пройти. Она шла, думала и тревожилась всё сильнее. …Нужно выпроводить детей в Москву, и хорошо бы всех троих! Позвонить матери, сказать, чтоб она отменяла свои каникулы в Простоквашино и встречала ребят. Здесь им оставаться опасно, мало ли как дело пойдёт дальше! …Нужно ещё раз поговорить с Галиной Сергеевной, может, она знает какую-нибудь подругу Лены Пантелеевой, настоящую, не такую, какой прикидывалась Тонечка. …Нужно расспросить феэсбешного офицера, что это за пояс такой, хотя бы какого он размера! И что там такого ценного – драгоценные камни, старинная работа или его владельцем был египетский фараон?.. …Нужно дождаться информации, которую она на свой страх и риск попросила разыскать. …Нужно разузнать, что это за всесильный адвокат, кажется, Ергермак – что за странная фамилия! Возле памятника Добролюбову она остановилась, задрала голову и посмотрела, а потом в полном соответствии с законами конспирации оглянулась по сторонам – прохожие фланировали по Покровке, музыка играла, солнце светило, на Тонечку никто не обращал внимания. Вот и слава богу!.. Сквер за Добролюбовым был весь расчищен от снега и сиял солнечной предвесенней красотой, и в другое время она непременно бы остановилась и воскликнула: «Какая красота!» – Стой! Эй! Стой! Она вздрогнула и оглянулась. За ней по скверу мчался Родион. – Что случилось?! Он подбежал и перевёл дыхание: – Я… это… из кремля бегу! – Что?! – Я подумал, а вдруг она собаку отдаст?