– А? – Ты сейчас о чём говоришь? – Я тебе рассказываю про Кондрата Ермолаева, моего старого друга, с которым мы вчера вместе пили! Он первоклассный… – Повар! – перебила Тонечка. – Я знаю! На кого ты убил полвечера и кто давал гастроли? – Ведущая эта, Гелла! Она его жена. Тонечка зачем-то оглянулась на телевизор, словно Гелла, жена повара, могла внезапно выскочить оттуда. Телевизор не работал. – Она приехала в самый… разгар, – продолжал её муж. – И сразу стала беситься и кидаться на Ермолая, а он… – Он же вроде Кондрат. – Кондрат Ермолаев он. Смирный мужик, но вчера тоже чего-то разошёлся! – В смысле?.. – Ну, они почти подрались, – выговорил Герман неохотно. – Как в сериале, которые ты пишешь. – Саш, я не пишу плохих сериалов! – Значит, как в хорошем сериале подрались! Почти. – Но не подрались? – Чтоб Кондрат женщину ударил?! Но послать … послал. И она уехала. Тонечка налила ему ещё воды и подсыпала льда из ведёрка. – Ну, муж и жена одна сатана, – сказала она задумчиво. – Всякое бывает… – Я, видишь ли, к семейным сценам непривычный, – он вдруг улыбнулся. – Ты же мне не закатываешь! – А она прям … закатывала? Герман кивнул. Он шумно хлебал воду из стакана. – А когда она уехала, мы уж всерьёз за дело взялись. Я вообще не помню, на чём ехал, кто меня вёз, как я в лифт зашёл. Яблоки помню, Кондрат за ними в погреб лазал. – А как ты корзину на голову надел, помнишь? – не удержалась Тонечка. – Ты её выдумала, эту корзину? Чтоб уж окончательно добить? Тонечка засмеялась. – Саш, даже я такого не выдумаю! Но это была картина! – Всё, проехали. Тонечка промолчала. …А вот и не проехали, Сашечка, милый! Я теперь эту корзину тебе всю оставшуюся жизнь буду поминать, и ты об этом прекрасно знаешь! Стыдно тебе? Вот и хорошо, вот и постыдись всласть, от души!.. Зазвонил телефон, и супруги стали синхронно озираться по сторонам. – В дублёнке, – определил Герман. – В кармане. Тонечка вытащила телефон и подала ему. На экранчике светилась надпись «Ермолай». Лёгок на помине! Он первоклассный повар, нам это известно. Должно быть, опохмелиться нечем. И ухаживать некому, Гелла-то была послана и уехала куда послали! Герман нажал на телефоне громкую связь и откинулся на подушки. – Са-ань? – проговорил из трубки грубый, словно больной голос. Тонечка остановилась и посмотрела на телефон. Что-то случилось, моментально поняла она. Герман ничего такого не понял. – Кондрат! Здорово! Ты только глаза продрал?.. – Нет, – ответили из трубки. – У меня тут… беда, Саня. Давай ноги в руки и ко мне. Герман сел, схватил трубку и поднёс к уху. – Кондрат!.. Алё! – Посмотрел на экран и перевёл взгляд на жену. – Я тебя отвезу, – сказала Тонечка. Первоклассный повар жил неблизко, почти в пригороде Нижнего. Гиппопотамистую, тяжеленную машину мужа Тонечка водила не слишком уверенно, а Герман нервничал и торопил, и по дороге чуть было не приключилась та самая семейная сцена, к которой он был непривычен. Один раз свернули не туда, оказались на пустой, присыпанной снегом дороге, которая петляла по мокрому лесу. И сигнал навигатора, ясное дело, пропал. Почему-то этот самый сигнал всегда пропадает в самый неподходящий момент. Пришлось возвращаться к развилке, перезагружать программу, ждать. – Я тебе говорил, не сюда! Я вчера не так ехал! – Саш, я не знаю, как ты ехал, но адрес я правильно завела. Если ты мне правильно назвал! – Дай я посмотрю! Тонечка закатила глаза и сунула ему телефон. «Поверните направо, – командовал телефон невыносимо самодовольным женским голосом, – через триста метров развернитесь!» – Ты что, обалдела?! – зарычал Герман на телефонную женщину. – Посёлок Заречный, дом сорок один! Тонечка отняла у него телефон. «Поверните направо», – повторила женщина-навигатор. Тонечка повернула, как было велено, и вскоре впереди замаячил указатель «Заречный 1,5» и стрелка. – Вот этот поворот помню, – сказал Герман. – Молодец, – похвалила Тонечка. На тихой улице дремали за заборами справные домишки, каменные, двухэтажные. И дорога была почищена, и переулки тоже. Видно, в посёлке Заречный хозяйничали со знанием дела и от души. – Где-то здесь, – сказал Герман, всматриваясь в заборы. – Подожди, ещё не доехали!.. Она въехали в переулок, и Тонечка притормозила. Ворота дома номер сорок один были распахнуты настежь. – Он что, куда-то утром ездил с такого похмелья? – спросила Тонечка. – Или жена вернулась? – Откуда я знаю, – огрызнулся Герман. – Заезжай давай! Посередине двора стояла красная машина, молотила движком. Передние двери и багажник открыты. – Ну вот! Жена и вернулась! Две минуты назад! Опять скандалить понеслась, даже двери не закрыла. – Нет, машина давно стоит, – проговорила Тонечка настороженно. – С чего ты взяла?! – Крыша и багажник снегом присыпаны, видишь?.. А капот мокрый, он же горячий, снег на нём тает… Герман выпрыгнул, огляделся по сторонам, покричал: – Кондрат! Ты где?! – И прислушался. Никто не отозвался. Тонечка выбралась с водительского места и потянула за собой рюкзачок. В рюкзачок она напихала воды в бутылках, сколько взлезло, и аптечку.