В большинстве городов романтичная пора приходится на весну, но Чикаго расцветал осенью. Когда листья становились желто-оранжевого цвета, а небо – серым, как глаза моего мужа. Записка между пальцами намокла. Она, наверное, испорчена, но я продолжала сжимать ее мертвой хваткой. Я встала под открытым небом на газоне возле дороги и сдалась на милость дождю, стекающему по моему лицу и телу. Приди и спаси меня, Вулф. Вопреки грустным известиям и всему, что рассказала Кристен, я молила, чтобы Вулф претворил в жизнь предсказание последней записки и стал моим рыцарем на белом коне. Твой возлюбленный укроет тебя от бури. Я просила, всей душой молила и задыхалась от слез. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, укрой меня. Я хотела, чтобы Вулф дал обязательство не отказываться от меня после того, как он покончит с моим отцом. Что вопреки ненависти к моей семье – вполне оправданной ненависти – он любит меня. Сегодня утром, прочитав последнюю записку, я засунула ее в декольте, как в ночь маскарада. А когда Смити вез меня в колледж, по лобовому стеклу начал бить дождь. – Чтоб тебя! – проворчал Смити и включил дворники. – Не заезжай за мной, – это был мой первый и последний приказ Смити. – А? – Он рассеянно щелкнул жвачкой. Мои агенты охраны заерзали и переглянулись. – Меня заберет Вулф. – Он улетает в Спрингфилд. – Планы изменились. Он остается в городе. Я лгала лишь наполовину. Если Вулф действительно любовь моей жизни, то приедет за мной. Но сейчас я стояла под дождем совсем одна. – Франческа! Какого черта! – услышала я голос за спиной и повернулась. На ступенях у главного входа стоял Анджело и, укрывшись зонтом, с прищуром смотрел на меня. Я хотела покачать головой, но больше не собиралась чинить препятствия судьбе. Пожалуйста, Анджело. Нет. Не иди сюда. – Дождь идет! – прокричал он. – Знаю. Я смотрела на проезжающие со свистом машины и ждала, что вдруг из ниоткуда появится мой муж и скажет, что хочет отвезти меня домой. Ждала, что он придет и заберет меня отсюда. Молилась, чтобы он укрыл меня не только от бури на улице, но и от бушующего в моей душе шторма. – Богиня, иди сюда. Пригнув голову, я пыталась проглотить ком слез. – Франческа, льет как из ведра. Какого хрена? Я услышала, как Анджело шлепает по каменной лестнице, идет по лужайке, и хотела его остановить, но понимала, что и так слишком часто мешала своему року. Доставала записки, когда не стоило. Чувствовала то, что не должна была чувствовать к человеку, который собирался причинить моей семье одни страдания. Анджело обнял меня сзади, и это было правильно и неправильно одновременно. Утешительно и пугающе. Красиво и уродливо. Нет, нет, нет. Мой разум кричал на меня. Анджело резко развернул меня к себе лицом, и я задрожала в его объятиях. Одним рывком он притянул меня к себе и укрыл своей грудью. Каким-то образом он понял, что моя потребность в тепле человеческого тела сильнее потребности в крыше над головой. Он обхватил мое лицо руками, и я прильнула к его ладони, теперь точно зная, что Вулф прочитал вторую записку про шоколад сразу же, как я переехала в его дом. И что благодаря мне он был посвящен в детали первой записки и ее тоже для меня уничтожил. Эти записки не в счет. Их вообще не стоило принимать во внимание. Вот в чем правда. Вот где реальность. Анджело и я под открытым небом, которое оплакивало все то время, что я потратила, пытаясь влюбить в себя своего супруга. Анджело. Может, это всегда был Анджело. – Я беременна, – проскулила я, уткнувшись ему в грудь. – И хочу развестись, – добавила, не совсем уверенная, что действительно этого желаю. Анджело покачал головой и коснулся губами моего лба. – Я буду рядом с тобой. Несмотря ни на что. – Твой отец меня ненавидит, – простонала я, боль разрывала меня изнутри. Он меня спас. Меня спас Анджело. Укрыл меня от бури. – При чем тут мой отец? Тебя люблю я. – Он коснулся своим носом моего. – Я любил тебя с того самого дня, как ты в брекетах улыбнулась мне во весь рот, и до сих пор хочу тебя поцеловать. – Анджело… – Франческа, ты не игрушка. Ты не мой компромат, залог и украшение. Ты девочка с реки. Ребенок, который улыбнулся мне в ярких скобках. Только потому, что в твоей истории нескольких глав проходило без моего участия, не значит, что мы не созданы друг для друга. Вот и все. Это мы. Нежно и уверенно Анджело прижался ко мне губами. Так решительно, что мне захотелось плакать от облегчения и глубокой печали. Анджело целовал меня на глазах у всего колледжа. С кольцами Вулфа на моем пальце: подаренном на помолвку и обручальном. Даже не оглядываясь, я знала, что люди вытащили телефоны и снимают нас на камеру. Знала, что, вне всякого сомнения, моя жизнь сделает крутой поворот. И все же поддалась Анджело, откуда-то зная, что этому суждено было сбыться. Я изменяла своему мужу. Который хотел уничтожить мою семью. Который не хотел нашего ребенка. Который хранил от меня секреты. Я изменяла своему мужу. Который предложил мне все, кроме своего сердца. Который нежно меня целовал. И горячо со мной спорил. Я изменяла своему мужу. После того как мой отец убил его семью. И пути назад нет. Мы оторвались друг от друга, и Анджело взял меня за руку, уводя обратно к колледжу. – Что бы ни случилось, мы справимся. Ты же знаешь? – Знаю. Я повернулась в последний раз, желая узнать, вдруг что-то упустила из виду, и, разумеется, так и было. Вулф не приехал, но зато в припаркованной машине сидела Кристен и записывала всю сцену на камеру. Я изменила Вулфу Китону, своему мужу. Конец. Вулф Кристен: Все это время она трахалась с ним. Кристен: К твоему сведению, сейчас они в отеле «Бафало Гроув». Будет лучше, если ты заставишь ее принять душ перед тем, как она ляжет с тобой в постель. Кристен: Надеюсь, сенатор Китон, вы понимаете, как это будет выглядеть в новостях. Вы официально стали посмешищем штата. Я читал сообщения Кристен до тех пор, пока глаза не налились кровью. Текст сопровождался снимками. Или, точнее, доказательствами. Доказательствами, которые я вряд ли мог пропустить, поскольку «Твиттер» и «Инстаграм» лопались от тех же снимков, только с разных ракурсов, на которых моя супруга, миссис Франческа Китон, целовалась под дождем со своим бывшим возлюбленным и однокурсником Анджело Бандини. Фотографии напоминали сраную сцену из «Дневника памяти». То, как он ее обнимал. Как она прильнула к нему. Как целовала в ответ. Горячо. Даже если бы хотел, я не мог оторвать от них глаз. И, честно говоря, не хотел.