Вот, идиот, что получаешь, когда доверяешь другому человеческому существу. И, более того, Росси. Я оставил без внимания сообщения Кристен, прекрасно зная, что она оказалась возле колледжа не случайно. Она хотела, чтобы я увидел эти снимки. Хотела, чтобы я узнал об интрижке Франчески и Анджело. Он всегда был третьим лишним в нашем браке. Занозой у меня в боку. А теперь, наконец, Франческа сделала решающий выбор. Она поцеловала его на глазах у всего мира. Она. Выбрала. Его. Нужно отдать должное моей юной вспыльчивой жене. Ей почти удалось меня обезоружить. Виной ее сладкая киска и острый язычок. Самое беспощадное сочетание, что я встречал в жизни, но это еще и нужный призыв к действию. Я вышел из магазина и направился к машине, собираясь ехать домой, так как отдал жене своего водителя. Я слишком многое отдал своей жене. И тут я вспомнил. Куда запропастился чертов Смити? – Привет. Здравствуйте. Привет, – поздоровался Смити, когда я позвонил ему, садясь в машину. Агенты безопасности шли рядом. Протокол запрещал им вести машину за меня. Какая жалость. Потому что я готов был скинуть всех нас с моста Мичиган-Авеню. – Где ты, к черту, шлялся сегодня днем? – потребовал я объяснений. Судя по его ответу, Смити уже увидел снимки в «Твиттере». Господи боже, а кто их, черт возьми, не видел? – Она сказала, что вы ее заберете. Что вы не летите сегодня в Спрингфилд. А я утром не видел вашу машину в гараже, поэтому подумал, что она говорит правду. Так и было. Сегодня я был на двух встречах в центре города. И, как это ни странно, я хотел устроить сюрприз Франческе, приехав в ее колледж, но опоздал, потому что вторая встреча немного отложилась. А во время первой я приобретал рояль Yamaha C-7 для своей несчастной жены. Это должно было стать сюрпризом. Безусловно, в этом раунде моя очаровательная женушка меня сделала. В руке завибрировал телефон, и на секунду я подумал, что звонит Франческа, чтобы убедить меня в своей невиновности, и посмотрел на экран. Нет. Это был Престон Бишоп, жаждущий крови. Проклятье, Франческа. Я перевел звонок на голосовую почту, как и дюжину других звонков от Бишопа, Уайта и Артура Росси, которые, без сомнений, рвались поделиться своими мыслями о сложившейся ситуации. Меня унизили, как в самых страшных кошмарах, и это после того, как я поклялся больше никогда не оказываться в подобном положении. Не после того, как вставал на колени перед Росси. Единственным человеком, кроме моей жены-обманщицы, который не пытался до меня дозвониться, была Стерлинг. Она не заводила страницы в социальных сетях и не догадывалась о том, что натворила ее «дорогая девочка». Добравшись домой, я велел Стерлинг ехать в ближайший отель и дал ей десять минут, чтобы собрать вещи, а сам тем временем вызвал ей «Убер». Я не хотел, чтобы она стала свидетельницей моего противостояния с Франческой. Лучше ей не видеть мою неприглядную сторону. – Надолго? – усмехнулась Стерлинг, швыряя в лежащий на ее кровати чемодан платья и чулки. По ее мнению, между мной и женой все до сих пор было превосходно. Она наверняка полагала, что мы собираемся устроить траходром в каждом углу этого дома. Я бросил взгляд на часы. Года на два или три. – На пару дней. Я позвоню, когда закончу. Когда моя законная жена высунет голову из задницы. – Чудесно! Развлекайтесь, голубки. – На то и расчет. Звонить Франческе, пока она была со своим любовником в гостиничном номере, лишнее. И это безумие. Нет. Остаток дня я просидел на кровати жены и проигрывал в памяти прошлый вечер. Месячные. Черта с два. Не было у нее никаких месячных. Она не хотела мой член потому, что, наверное, была слишком занята размышлениями о своей интрижке с приятелем по учебе. Меня мучили вина и ненависть к себе после той ночи, когда я взял ее здесь, на этой кровати, думая, что она уже раздвигала ноги для Анджело. Однако на самом деле моей единственной ошибкой стала хронология событий. Потому что в первый раз она, возможно, и была девственницей, но этот поцелуй на людях с Анджело?.. Он был таким же настоящим, как наш, если не больше. Она изменила мне с мужчиной, которого любила с пеленок. А я – идиот, который женился на ней, несмотря на очевидные доказательства. Свадьба Бишопа. Вечеринка по случаю нашей помолвки. Поцелуй. Больше никогда. Через несколько часов после моего возвращения домой я услышал, как внизу открылась дверь. Моя жена всегда снимала туфли и аккуратно ставила их возле входа, а потом шла на кухню за стаканом воды и поднималась на второй этаж. Сегодняшний день не исключение. Кроме одного: поднявшись по лестнице и зайдя в свою спальню, она увидела меня, сидящим на ее кровати и держащим в руке телефон с горящим экраном и демонстрирующим ее поцелуй с Анджело. Стакан выскользнул из ее рук и упал на пол. Франческа повернулась, собираясь сбежать, и я встал. – На твоем месте я бы этого не делал, Немезида, – мой голос сочился холодом и опасностью. Она остановилась на полпути, стоя ко мне спиной. Ее плечи были опущены, но голова высоко задрана. – Что именно? – спросила она. – Не поворачивайся ко мне спиной, когда я в таком состоянии. – И отчего же? Воткнешь мне нож в спину? – Она развернулась на пятках, а ее лазурные глаза блестели от непролитых слез. Она была храброй, но впечатлительной. Я ошибочно принимал ее слезы за слабость, но больше такого не будет. У Франчески была привычка добиваться в жизни, чего она хочет. Я наклонил голову. – Почему Росси всегда прибегают к насилию? Есть множество способов причинить тебе невероятную боль, даже не коснувшись пальцем твоего прекрасного тела. – Просвети меня. – Думаю, так я и сделаю, Немезида. Сегодня же. У нее дернулась шея. Мало-помалу ее лживая личина с каждым резким вдохом и дрожью начала спадать. Франческа огляделась по сторонам. В ее комнате ничего не изменилось. Разве что кроме моей незримой гордости, осколки которой со следами ее ног теперь валялись на полу. – Где мисс Стерлинг? – Она перевела взгляд на окно, потом на дверь. Она хотела сбежать от меня. Слишком поздно, дорогая. – Отправил ее освежиться на небольшие каникулы. Ей совсем не обязательно быть здесь, когда это случится. – Что случится? – Когда я сломаю тебя так же, как ты меня. Унижу тебя так же, как ты меня унизила. Накажу точно таким же способом, каким ты меня наказала. – Ты прочитал записки. – Франческа показала на стоящую на тумбочке деревянную шкатулку. Я улыбнулся и нарочито медленно снял с пальца обручальное кольцо, видя, как она следит за каждым моим движением. Я положил кольцо рядом с коробкой. Правда на языке имела вкус пепла. Но вместе с тем правда – это оружие, которым я привык наносить раны ее нежной душе. Мне трудно было дышать и хотелось ранить ее так же глубоко. До самых костей. – Ну, полагаю, ты знаешь, что написано в последней записке. – На ее губах появилась горькая улыбка. – Да. – Анджело укрыл меня от бури. Я тут же схватил коробку и швырнул ее в стену совсем рядом с ней. Крышка отлетела, и обломки разлетелись по полу, а Франческа накрыла рот ладошкой, но промолчала. – Потому что он поцеловал тебя под дождем? Ты издеваешься надо мной, твою мать? Это я тебя укрыл! Ткнув себя пальцем в грудь, я быстро подошел к ней, чувствуя, как теряю остатки самоконтроля. Мой гнев являл собой красное облако, которое нас окружало, и сквозь него я едва различал ее очертания. Я схватил жену за плечи и прижал к стене, заставляя посмотреть на меня. – Я укрыл тебя от отца, Майка Бандини и Кристен Рис. От каждого ублюдка, который смотрел на тебя неподобающим образом из-за твоего возраста, фамилии или происхождения. Я рисковал репутацией, карьерой и гребаным рассудком, чтобы ты была в безопасности, счастлива и образованна. Я нарушил собственные правила. Все до единого. Нарушил данные себе обещания – ради тебя. Отдал тебе все в пределах разумного, а ты все обосрала. Я зашагал по ее комнате, и с языка готовы были сорваться слова «я хочу развестись». Но я не хочу развода, мать его. И в этом вся проблема. К моему превеликому презрению и ярости, она любит Анджело, но ее любовь не отменяет моих к ней чувств. Я по-прежнему желал ее теплое тело, ее сладкий рот, чудаковатые идеи и этот огород, о котором она вечно болтает, и занятия на рояле во время ленивых выходных, когда я бы читал газету, а она играла что попало из классики и The Cure. Да и разве это не более жестоко, чем отпускать ее к Анджело? Смотреть, как она осталась здесь и чахнет, как чернеет и черствеет ее сердце рядом со мной? Да, она могла изображать привязанность ко мне, но как же наша страсть? Она была подлинной. И обоюдной. Разве не будет мучительнее, что она останется сосать мой член и ездить на моем лице, пока страдает по другому мужчине? Разве месть – не достаточно весомая причина держать ее при себе? – Вечером я иду на прием к Бернарам, – заявил я и пнул обломок деревянной коробки, мешающий пройти к ее гардеробу. Я вытащил алое облегающее платье, которое Франческа особенно любила. – Не помню, чтобы видела его в нашем расписании. – Франческа устало потерла лицо, быстро забыв, что наше расписание больше ни хрена не значит, потому что наш спектакль официально окончен. Надо отдать ей должное, она была отличной актрисой. А я – идиот, что купился на ее игру. – Сначала я отклонил приглашение. – И что же заставило тебя передумать? – Она проглотила наживку. – Я устроил себе свидание. – Вулф… – Франческа подошла и загородила мне дорогу. Я остановился. – О чем ты? Какое свидание? – Ее зовут Каролина Иванова. Русская балерина. Чертовски сексуальная и дьявольски отзывчивая, – я произнес то же самое определение, каким описал Франческу, когда мы впервые познали друг друга физически.