Глава пятнадцатая Франческа Япроснулась с той же жуткой тягой к сладкому, которая никак не стихала. Я хочу клубничный молочный коктейль. Нет. Он мне нужен. Сильно. Я перекатилась со своей половины кровати и, наткнувшись на твердые мускулы пресса, простонала и приоткрыла один глаз. Прошло пять недель после нашего уединения на озере Мичиган, и мне открылись новые интересные факты о жизни с сенатором Вулфом Китоном. Во-первых, мне крайне нравилось будить мужа минетом. Во-вторых, он получал большое удовольствие от моей новой роли в качестве его одушевленного будильника. Я спустилась поцелуями по его животу, следуя за полоской темных волос, и стянула серые спортивные штаны с эмблемой его колледжа. Как только я взяла его в рот, он резко проснулся, но, вопреки заведенному обычаю, сдернул с нас одеяла и нежно, но уверенно потянул меня за волосы. – Боюсь, сегодня не прокатит. – Вулф кинул меня плашмя на кровать, чтобы я встала на четвереньки, и вытащил из тумбочки презерватив. Я еще не начала принимать таблетки и собиралась записаться на прием к врачу сразу же по возвращении с озера Мичиган, но испытывала стыд, зная, что будут осматривать интимные части моего тела. С мисс Стерлинг идти не хотелось, а мама и Клара и вовсе были противницами контрацепции. Я трижды звонила Андреа, и она сказала, что с радостью пошла бы со мной, но мой отец прикончит ее на месте, если нас заметят вместе. – Ничего личного, Фрэнки. Ты же понимаешь? Да, я понимала. Черт, не мне ее винить. В свое время и я так же боялась отца. Оставалось лишь просить мужа пойти со мной. Когда на этой неделе за ужином я недвусмысленно намекнула, что буду благодарна ему за компанию, он отмахнулся и сказал, что я сама справлюсь. – А если будет больно? – спросила я, на что Вулф пожал плечами. – Мое присутствие не избавит тебя от неприятных ощущений. – Чушь собачья, и он сам прекрасно это понимал. На следующий день он вернулся с работы с огромной пачкой презервативов и кассовым чеком из «Костко»[13]. Вулф напрочь позабыл свое правило «не спать вместе». Наша одежда и личные вещи по-прежнему находились в разных концах дома, но ночи мы всегда проводили вместе. Чаще всего он приходил ко мне в комнату и после занятий любовью крепко обнимал. Но иногда, особенно когда он допоздна задерживался на работе, я вторгалась в его владения и обслуживала мужа в постели. Мы начали посещать светские рауты и благотворительные мероприятия, став той самой парой. Парой, которой я планировала стать с Анджело. Мы заигрывали друг с другом за накрытым столом, и люди взирали на нас с нескрываемым восхищением. Вулф всегда клал ладонь на мою руку, целовал в губы и вел себя как истинный джентльмен, разительно отличаясь от того язвительного, ехидного мерзавца, что силой притащил меня на свадьбу сына Бишопа. Я даже ослабила бдительность, когда дело касалось других женщин. На самом деле сенатор Китон не выказывал к ним ни малейшего интереса, хотя предложения лились рекой, включая, в частности, трусики, которые я обнаружила в нашем почтовом ящичке. Мисс Стерлинг негодовала и с отвращением махала парой стрингов, неся их к мусорному ведру. В конце каждого вечера мы с Вулфом вытаскивали из его кармана нескончаемое число визитных карточек. Жизнь с Вулфом мне нравилась. Я была так занята учебой, верховой ездой с Артемидой, садом и возобновившимися уроками музыки, что у меня оставалось крайне мало времени сидеть в раздумьях над следующим ходом отца. Каждую неделю приезжала мама, и мы сплетничали за чаем и листали модные журналы, которые она обожала, а я терпеть не могла, но шла ей навстречу. Муж ни разу не высказался против присутствия Клары или мамы. На самом деле, он часто приглашал их погостить подольше, а мисс Стерлинг и Клара вроде подружились, разделяя любовь к дневным мыльным операм, и даже втихаря обменивались романами. После отдыха на озере я несколько раз натыкалась в колледже на Анджело. Он тоже ходил на занятия, но совместных у нас не было, и я была почти уверена, что этого и не случится. Нет, поскольку мой супруг был прекрасно осведомлен, что он учился в Северо-западном университете. Я чувствовала необходимость извиниться за случившееся в день моей свадьбы, но Анджело отмахнулся и сказал, что моей вины тут нет. Возможно, в этом есть правда, но это не умаляло моего чувства вины. Я могла понять, почему Вулф не хотел, чтобы мы с Анджело сохранили нашу дружбу, учитывая, что вначале я была безнадежно в него влюблена. Впрочем, самого Анджело не волновало мнение моего мужа, и при любой встрече в кафе или местной кофейне он завязывал со мной долгую беседу, выкладывая новости из моего родного квартала. Я давилась от смеха, когда Анджело рассказывал, кто женился, кто развелся, а Эмили (наша Эмили!) теперь встречалась с бостонским гангстером из Нью-Йорка, который к тому же оказался ирландцем. – Боже милостивый! – я изобразила возмущение. – Подумал, ты захочешь узнать, – засмеялся он. – Если тебе еще интересно, какие у нас с ней отношения, богиня. Богиня. Мой муж был мужественным, могущественным и циничным. А Анджело – милым, самоуверенным и великодушным. Они отличались друг от друга как день и ночь. Как лето и зима. И я начала понимать, что знаю, где мое место – в самом эпицентре бури, с Вулфом. Я приняла одно взвешенное решение, чтобы сохранить безоблачную жизнь с мужем: больше не стану открывать деревянную коробку. В принципе, мне нужно было давно так поступить. Сразу же после свадьбы. Но у меня осталась всего одна записка, а Вулф после двух предыдущих оказался полноправным владельцем моего сердца. Я не хотела портить ему удачу. Нет, поскольку оказалась так близко к счастью, что почти осязала его на кончиках пальцев. Я была еще сонной и вялой, но уже мечтала о молочном коктейле и виляла попой перед лицом мужа, желая, чтобы он удовлетворил другое мое желание. Вулф в защите и полной боеготовности вошел в меня сзади. – Мой сладкий яд, моя великолепная соперница. – Между делом он целовал меня в шею, а я стонала от удовольствия. Кончив в меня, Вулф снял презерватив, завязал его узлом и нагим не спеша прошел в ванную. Я рухнула на кровать лицом вниз, являя собой груду теплой плоти и похоти. Через десять минут Вулф вышел свежевыбритым, помывшимся и одетым в костюм. Я перевернулась на спину, чтобы посмотреть на него, и увидела, как он завязывает галстук. – Хочу клубничный молочный коктейль, – надула я губы. Вулф нахмурился, встряхнул галстук и завязал его, даже не смотря в зеркало. – Ты же никогда не была сладкоежкой. – У меня скоро начнутся месячные. – На самом деле у меня была небольшая задержка. – Перед тем как уехать на работу, попрошу Смити привезти его тебе. Ты поедешь на учебу? Подвезти? На следующей неделе мне надлежало сдать экзамен по вождению. – Не хочу, чтобы Смити привозил мне коктейль. Я хочу, чтобы ты мне его принес. – Я встала на колени и подползла по кровати к мужу. – Он всегда путает мои приказы. – Как можно перепутать приказ принести клубничный коктейль? – Побрызгав чем-то на волосы, Вулф вернулся из ванной. Однажды у меня случится сердечный приступ от того, какой он привлекательный и как соблазнительно пахнет. – Ты удивишься, – приврала я. Смити был отличным работником. Просто я испытывала абсурдное желание заставить мужа сделать для меня что-нибудь милое. После Артемиды он был сдержанным в проявлении эмоций и не делал романтических жестов. – Принесу я тебе твой коктейль, – категоричным тоном произнес Вулф и вышел из комнаты. – Спасибо! – крикнула я вслед. Спустя минуту в комнату просунула голову мисс Стерлинг, главная в Северной Америке любительница подслушивать. – Таких тугодумов, как вы, я еще не видела, – покачала она головой. Я лежала в кровати и смотрела в потолок, наслаждаясь негой после оргазма. Простыни были скручены, но меня не особо парило, что она увидит. Мисс Стерлинг наверняка сотни раз слышала исходящие из нашей комнаты звуки того, чем занимаются все женатые пары. – Что вы хотите сказать? – Подавив зевок, я лениво потянулась. – Ты беременна, мое милое, глупое дитя! * * * Нет. Не может быть. Этого не могло случиться. Только вот смогло. И случилось. И это все меняет. Эти слова крутились у меня в голове, когда я перед учебой заехала купить тест на беременность. Я жадно выхлебала молочный коктейль, словно от этого зависела моя жизнь, но почувствовала лишь жуткую тошноту. Я присела на корточки, чтобы пописать на палочку в университетском туалете, но даже тогда у меня было дурное предчувствие, что мисс Стерлинг права. Я чертыхнулась себе под нос. Теперь мне нужна Андреа. Кто-то должен обнять меня, когда придет время перевернуть палочку и посмотреть результат. Но Андреа боялась моего папу, а для того, чтобы найти и завести новых друзей вне Синдиката, нужно время. Надев на тест колпачок и включив таймер на телефоне, я прижалась лбом к двери. Две вещи я знала точно: 1. Я не хочу оказаться беременной. 2. Я не хочу оказаться не беременной. Если я беременна, у меня огромная проблема. Мой муж не хочет детей. Он сам мне об этом сказал. Вообще-то несколько раз. Вулф даже предложил мне переехать в другой дом и найти донора спермы, если меня так сильно волнуют дети. Принимая во внимание наши обстоятельства, появление на свет нежеланного ребенка противоречит принципам морали, не говоря уж о том, что это ненормально. Но в то же время странно, как я расстраивалась оттого, что могу оказаться не беременной. Потому что новость о том, что я ношу ребенка Вулфа, радовала и волновала. Мой разум начал подкидывать мне безумные мысли. Ненужные мысли. Например, какого цвета будут глаза у нашего малыша? Точно будут темные волосы и стройное телосложение, как у нас обоих, но какие глаза? Серые или голубые? Будет ли ребенок высоким или низкорослым? Унаследует он остроумие отца или мой талант играть на рояле? А кожа будет слонового цвета, как моя? Или его смуглого оттенка? Мне хотелось знать все. Я подавила желание провести ладошкой по животу, представляя, как он растет, становится круглым и идеальным, и защищая плод нашей любви. Плод моей любви. Никто не говорил, что Вулф меня любит. Никто даже не намекал. Даже мисс Стерлинг. Телефон пиликнул, и я подпрыгнула, а сердце екнуло в груди. Результат не важен, я хотела покончить с этим, поэтому быстро перевернула тест и уставилась на результат. Две полоски. Голубые. Острые. Заметные. Уверенные. Я беременна. * * * Я разревелась.