– Она померла, деда, на другой год после Кузи. Я помню только, что она была красивой, и всегда сильно меня тискала и постоянно совала в рот вкусные кусочки. Как и ты, деда, – усмехнулся мальчишка и оглядел старика. Ещё подумал, сколько же ему лет. Знал, что много, но никто не подозревал как много. Сам дед этого сказать не мог. А Пере прикинул и понял, что деду около восьмидесяти будет. Дед задумался. Вздохнул тяжко, перекрестился, а Пере, заметил, что он сделал это не так. Спросил с недоумением: – Деда, а чего это ты крестишься не так? – Да? – встрепенулся старик. – Видно старая привычка берёт верх. Это так у меня на родине крестятся. Как-то само собой получилось. – Ты хоть при людях поостерегись. И так косо на нас посматривают. А этот Кузя, я забыл, чей был? – Мой друг-то? Этот из-под Каменца. Мы с ним в Сарае встретились. Перед продажей. Тотчас сдружились. Оба мальцы ведь были. Он чуть постарше. В Суроже нас продавали. Больше всего нас беспокоило, что кроме колпака на головах нам ничего не разрешалось одеть. Стояли голяком, в чём мать родила. – И вас обоих в одно место продали? – спросил Пере. – В том-то и наше счастье было, внучек. Но до того хлебнули мы лиха! На галеры генуэзские нас определили. Гребцами. Там больше двух лет мало кто выдерживал. И мы считали, что тут и гибель нам уготована. Ан нет! Галера-то в шторм чуть не затонула, и мы едва дотянули до Маона. Тут нас и продали. Меня купила семья Гувернадора, а Кузю определили к Сердансам. Так мы опять оказались рядом. – А про этого, учёного монаха, Раймонда? Что он собирал? Ты помнишь? – Да всё выведывал про наши земли, и про дальние, которые мы знали. Да что мы могли такого знать? Мальцы ведь. Но он раза три с нами беседовал. Он и остальных много посещал. Особенно татар с восхода. Про дальние страны расспрашивал. – А про моря тоже говорил? – С нами нет. Но с другими беседы вёл. Я узнал даже, что он был уверен, что на заходе обязательно должны быть обширные земли. – За Гибралтаром? Туда же никто не отваживается ходить! – Не скажи. Уже много островов там открыли. Сам слышал от мореходов. И знакомый у меня с Кузей был. Копт из Египта. Слыхал про такую землю? – Где-то слышал. А что такое копт, деда? – Вроде тоже христиане, но другого толка. Обряды другие. А сам он ведёт род свой от древних египтян. Сейчас там всё арабы-басурманы живут. А они, копты, хранят свои роды и веру христову. – И что этот копт? Тоже рабом был? – А как же. Тут почти все были рабами. Свободных людей было мало. – И что тот копт интересного говорил? – Очень много. Мы с Кузей часто с ним беседовали. Он тоже расспрашивал о землях на восходе. Но и сам много поведал нам. Видать, много от древних мудрецов набрался. А в те далёкие времена люди много чего знали. Теперь почти всё забыто и потеряно. – Ты и мне поведай о тех его рассказах. А то я многое уже подзабыл. Я про море за Гибралтаром. Море Мрака, так его называли? – Вроде так, внучек. Про это он говорил, как и тот Раймонд. Земли там имеются, и в древности корабли туда хаживали. Да всё в тайне хранилось. Люди боялись растерять достигнутое в дальних походах. – Ух ты! Вот интересно-то! И что ещё ты можешь про это поведать? – спросил мальчишка, и глаза его загорались жадным светом. – Да мало что я запомнил. Помню, что тот копт уверял, что земля круглая словно шар, да кто ему поверит! Бредни всё это! И что наша земля вращается вокруг солнца, и всё вместе несется куда-то, а куда, никто не знает, или забыл я. Вроде бы он и об этом говорил. Стар стал. Голова уже не работает. Помирать пора, засиделся я на белом свете. – Что ты всё о смерти торочишь? – Пере возмущённо вскинулся на лежаке. – Что ж, внучек. Время подошло. Душа рвётся в небо. Чувствую. – Ты, деда, так много мог бы мне поведать, а ты о смерти! – Я ж тебе уже всё рассказал, что сам знал. Ты просто забыл до юности. В твои годы мало кто обращает внимание на такие мудрёные слова. – Теперь мне очень интересно, дед. Ты почаще принимайся за свои рассказы. Особенно про Море Мрака. Слышал, в Португалии какой-то принц занимается морскими путешествиями. Португалия – это далеко? – Кто его знает, малец. Вроде не очень. Где-то на заходе. Кузя лучше в этом разбирался. Он даже немного грамоту понимал. Свою, не тутошнюю. А я так и не удосужился познать эту премудрость. Дела вёл так, в голове всё держу. Моя супруга вечно меня пилила за это. Много и сама делала. – А как папа добыл нашу маму? Я почти ничего об этом не знаю. Братья и сестры отнекиваются, а мне интересно. – Твой отец ходил к Алжиру когда-то, и там они захватили судно. На нём и была твоя мать. Так они и сошлись. Отец-то твой, парень был хоть куда! А матушка твоя приняла нашу веру, и пошли потом твои братья и сестры. – Потому к нам в городе относятся с подозрением? Она всем глаза мозолила, наверное? – Было всякое, внучек. Да теперь уже не то. Спокойнее стало. Пере видел, что дед сильно утомился. Он встал, помог встать и деду, и сопроводил его к нему в каморку, где тот и прилёг на кровать, укрывшись покрывалом. Мальчишка знал, что дед в последние месяцы сильно мёрз. Потом Пере много говорил с Маром, пытаясь друга заинтересовать россказнями деда. Но тот не изъявлял особого интереса. – Да зачем мне твоё море Мрака сдалось! – отмахивался тот. – У меня совсем другие дела вертятся в голове. – Ты намекнул про меня Росарии? – А как же! Да она что-то мало на это обратила внимания. Посмеивается. Считает тебя сосунком. Это я так думаю. И всё же твои серенады слушает и мне сдаётся, что ей нравится. – Нравится? Значит, у меня имеется надежда? Ну, говори же! – Да кто их поймёт, этих девчонок! Только она подобрела к тебе, когда я поведал ей про тебя, как наследника. Это ведь ты об этом говорил. А твой отец как посмотрит на твои мыслишки? – Мне же рано ещё жениться. Подрасту немного. А отец у меня плох. Болеет. Все говорят, что долго он не протянет. Ну года два от силы. Тогда всё у меня будет. Понял? – Ты вроде бы желаешь этого поскорее. Грех это, Мар. – Ничего я не желаю, а говорю, что слышал от взрослых. Чего пристал? Пере усмехнулся, но про себя подумал, что об этом надо намекнуть сестре. Придя домой, он улучил момент, когда они с Росарией остались одни, и сказал с загадочной усмешкой на губах: – А Мар всё расспрашивает о тебе. Уверяет, что года через два отец его помрёт, и тогда он унаследует всё. Ты понимаешь, что это значит? – А сёстры? Они хоть и замужем, но могут добиться своей доли. – Завещание уже написано! Всё отписывается Мару. Только мать должна остаться на полном положении хозяйки в доме, как мать. Сама понимаешь. Так что носа не вороти, сестрица. Партия будет знатной. И красивый же он, сама знаешь. А что молодой, так тебе же лучше. Не то, что со стариком жизнь прожить. Посмотри на нашего деда. А есть такие, что выходят за таких замуж. – Зато деньги будут у них, глупый братец! – У тебя они и так будут. Всё от тебя будет зависеть. А дом у них какой! И корабли имеются, и поместье хорошее. Я там уже побывал. Знатное поместье! Не то, что у наших дядьев и брата. Мальчишка наблюдал за сестрой и видел, как его слова семенами падают на благодатную почву. И он надеялся, что скоро можно ожидать первых всходов. Потом показалось, что отец вряд ли так легко согласится на такой брак, хоть он и выгоден со всех точек зрения. Однако долго эти мысли не занимали мальчишку. Другие дела поглотили его. В местный порт пришло небольшое судно. Пере бросился к только что отшвартовавшемуся судну. Пришло оно из Испании, из Кадиса, а это уже море Мрака! И жгучее желание узнать об этом море, хоть что-нибудь, держало мальчишку постоянно около судна, стоящего у причала под разгрузкой. Уже через две недели он выведал у матросов всё, что они могли знать. И всё это он пересказывал другу Мару, с которым постоянно встречался. – Ты не хочешь меня понимать, Мар! Тебе хорошо! Ты наследник. А мне куда податься без средств? Вот меня и тянет в дальние земли. Все говорят, что там значительно легче добыть состояние. Узнал я и про португальского принца. – А что тебе до него? Оно-то тут при чём? – При том, что тот принц, зовут его Генрихом Мореплавателем! – Он что, много путешествовал по морю? – Наверное. Об этом я не узнал. Но узнал, что он много денег тратит на дальние путешествия на юг и запад. Представляешь, как это заманчиво и интересно! Я об этом постоянно думаю. – Ну и дурак! Разве здесь ничего нельзя добыть? Всюду можно делать денежки, было бы желание и стремление к этому. – Без денег нечего и думать о больших деньгах, Мар. У тебя они будут, а я должен сам добывать их. – Ты что, решил податься в моряки? Путешествовать задумал? Отец тебе такие путешествия предложит, что долго сесть не сможешь. – Об этом ещё рано говорить. Дед собрался помирать. И всё идёт к этому. – Он же сильно старый. Моему отцу только пятьдесят и он уже готовится отойти в мир иной. А дед твой... сколько ему? – Никто точно не знает. Я подсчитал и получается около восьмидесяти. – Видишь! Уже никого не осталось из тех рабов, что навезли сюда когда-то, а он всё живёт. У него и отец с матерью жили долго? – Не знаю. Отец его погиб в бою, когда деда взяли в плен. А о матери я ничего больше не знаю. Зато его рассказы так сильно на меня подействовали. Теперь у меня только одни мысли, стоит только мне вспомнить деда, что о путешествии. – Брось ты об этом, Пере. Что тебе делать в море? Думаешь, там сладкая и привальная житуха? Совсем наоборот. – Будто ты что-то знаешь о жизни моряка! – пренебрежительно ответил Пере. – Я хоть на рыбачьей лодке выхожу в море, а ты и этого не делаешь. – Не представляю, как ты будешь на судне один. Жуть и тоска! – Попробую уговорить Паблито. Он нам почти как родня. Ему, правда, уже семнадцать стукнуло. Но мы с ним одного поля ягода.