Один из братьев вышел из стоя и, держа наготове пушку, начал прочёсывать дорогу. АК, бывший снайпер, проверял, нет ли поблизости какой-либо угрозы. — Я убью эту ничтожную мразь! — ночь взорвал знакомый гортанный, едкий рев. Следующее, что я помню, это как меня опрокинули на спину. На меня, словно гребаные стальные кувалды, обрушились два кулака, и у меня перед глазами всё поплыло. — Ты пытался у меня ее забрать, пи*данутый ты ху*сос! Ты и твой мудила-брат, насилующий детей! Мою шею обхватили чьи-то руки и сжали ее, словно тиски. Мне хватило времени взглянуть вверх и увидеть черные, как смерть глаза Флейма. Я не сопротивлялся. В этом не было никакого смысла. Внезапно Флейма оттолкнули от меня, и я услышал, как он бешено взревел, пытаясь снова на меня наброситься. — Флейм, брат. Остынь нахер. Мне не нужно было видеть Викинга, чтобы узнать его громкий голос, доносящийся из-за спины его лучшего друга. Я встал на ноги и снова поднял руки. Я увидел Тэнка и Булла, целящихся в меня своими пушками. Затем огромный незнакомый мне парень — парень, чья кожа была усеяна нацистскими татуировками — зыркнул на меня и направил ствол своего пистолета прямо мне в голову. Я заметил еще двух братьев, с которыми не был знаком: метиса с яркими голубыми глазами, а рядом с ним блондина в ковбойской шляпе. Оба смотрели на меня, как на сущего дьявола. Наконец, мои глаза вновь остановились на Стиксе. Уверен, что, если бы взглядом можно было убивать, я давно превратился бы в фарш. Глаза Стикса дергались, а челюсти сжались до такой степени, что подбородок реально дрожал от напряжения. И он ни на секунду не сводил с меня своего ястребиного взгляда. На этот раз, когда его ВП вышел из строя и кинулся ко мне, Стикс его не остановил. Ублюдок только улыбнулся. Железный кулак Кая врезался мне в живот, выбив у меня из легких воздух. Он отступил назад, его лицо вспыхнуло жгучим гневом. Сделав над собой усилие, я выпрямился и увидел, что обычно развесёлый брат теперь выглядел довольно хреново. Его кожа стала бледной, и из глаз исчез легкомысленный и беззаботный блеск. Вместо него в них застыл свирепый взгляд хладнокровного убийцы. Кай поджал губы. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать. Но не произносил ни звука. От него исходила такая бешеная ярость, что к его глазам подступили слёзы. И тогда я понял. Я, бл*дь, понял, что всё это из-за Далилы. У меня ёкнуло сердце. Потому что мы её забрали. И мой брат… он ее искалечил. Может, я и не приказывал пытать ее и насиловать… но я позволил этому случиться. Я был виновен не меньше всех остальных. Я опустил руки вдоль тела и глубоко выдохнул. Сейчас он меня прикончит. Я прочел это обещание у него на лице. В мгновение ока Кай схватил меня за волосы и врезал мне сзади по ногам. Я упал на колени, и Кай поднёс к моему горлу нож. Он запрокинул мне голову и приставил лезвие к моей обнаженной коже. Я закрыл глаза. Нож заскользил по моему горлу. Я услышал крик какого-то брата: — Кай! Не смей его убивать! Мы должны узнать, за каким он здесь хреном! Да, вломи ему, но не смей, бл*дь, его мочить! Потом я услышал, как распахнулась дверь машины, и всеобщую суматоху пронзило громкое «НЕТ!»… … Хармони. — Хармони, — проговорил я и попытался повернуться к ней лицом. Лезвие Кая замерло у меня на горле, но из-за его руки, державшей меня за волосы, я не мог пошевелиться. — Хармони, — снова прохрипел я. — Какого хрена? — произнёс один из братьев, и я закрыл глаза. — Вот дерьмо! Она выглядит совсем как…, — сказал другой голос, но потом быстро умолк. Я почувствовал, как Кай повернул голову и замер. — Какого хрена? Он убрал от моего горла нож и пнул меня на землю кончиком своего ботинка со стальным носком. Когда я упал, то увидел пронесшийся передо мной белый проблеск. Она меня защищала. Хармони встала лицом к братьям, вытянув руки в стороны, словно, не давая им ко мне приблизиться. — Не прикасайтесь к нему! — пригрозила она. Я сглотнул от внезапно вспыхнувшей в моем сердце эмоции, от глубокого, охватившего мою грудь чувства. Я встал на ноги и положил руку Хармони на плечо. Она вздрогнула, и я увидел, как напряжены ее нервы. Она обернулась ко мне, и на меня взглянули ее от природы светло-голубые глаза. Коснувшись пальцем ее щеки, я сказал: — Всё в порядке. Хармони побледнела. Она смотрела на меня, как на сумасшедшего. — Они причинили тебе боль, — произнесла она. Вокруг нас воцарилась мёртвая тишина. Мне было все равно. — Я это заслужил, — ответил я. Я знал, что Палачи все услышат, но меня это не волновало. Меня больше ничего не волновало. Я взял Хармони за руку. Поднес ее к губам и поцеловал нежную кожу на тыльной стороне ее ладони. У нее в глазах застыли слёзы грусти и смятения. Я опустил наши сцепленные руки и взглянул вперед. Я в упор посмотрел на Стикса и увидел у него на лице выражение крайнего удивления. К Стиксу повернулся Викинг. — През, какого хрена шлюха Пророка-Недоумка выглядит как… Стикс поднял руки и быстро показал на языке жестов: «Сейчас же позовите сюда Mэй и остальных сестёр!» Булл развернулся и проскользнул за ворота. В гробовом молчании я уставился на своих бывших братьев. Они свирепо смотрели на меня. Напряжение до такой степени сгущало воздух, что становилось почти невозможно дышать. Рука Хармони задрожала у меня в ладони. Зная, что мне осталось быть с ней считанные минуты, я оставил без внимания глядящих на меня братьев и повернулся к женщине, которая изменила мою жизнь… подарила мне жизнь… подарила мне себя. Подарила мне несколько самых драгоценных недель счастья в моей жизни. Хармони посмотрела на меня и моргнула. Она взмахнула своими длинными ресницами, и у меня внутри всё сжалось. Я наклонился к ней и попытался улыбнуться. — Хармони. Я сделал глубокий вдох. — Спасибо тебе, — проговорил я. — Спасибо, что показала мне, кто я на самом деле. Я покачал головой и невесело рассмеялся. — Ну, или, по крайней мере, кем я мог быть, если бы все не было так запутано. — Райдер, — печально прошептала она, и по ее щеке пробежала слеза. У меня защемило сердце. Никто и никогда так обо мне заботился. И никогда уже не будет. Я никогда не забуду, каково это. Что может сделать с душой человека такая забота и вера. Из-за ворот послышался звук торопливых шагов. Понимая, что наше время истекло, я наклонился и поцеловал ее. Когда наши губы соприкоснулись в этой нашей версии молитвы, я стал упиваться ее пьянящей сладостью, пытаясь сохранить в памяти ее запах, ощущение и вкус. — Я никогда не забуду, что ты заставила меня почувствовать, — я сжал ее ладонь. — И как это чувство возродило во мне надежду, когда я уже ни во что не верил. Кончик моего пальца скользнул по ее нижней губе. — Как эти губы пробудили к жизни мое сердце, когда я уже и не надеялся, что оно забьется вновь. — Райдер…, — прошептала Хармони, но я не дал ей договорить. — Спасибо тебе… огромное тебе спасибо за то, что на время дала мне понять, каково это быть нормальным. До тебя я не знал, что всю свою жизнь жил с шорами на глазах. Ты…, — я порывисто втянул в себя воздух. — Ты изменила для меня всё. Ты заставила меня увидеть правду. И даже, если уже слишком поздно, я рад, что её узнал. На смерть нужно идти с широко открытыми глазами и сердцем. У нее на лице отразилась паника. Но увидев выходящего из ворот Булла с тремя женщинами, я шагнул назад и повернулся лицом к женам Палачей. Хармони обняла меня за пояс и уткнулась мне в грудь. Она прижалась ко мне так крепко, так сильно, что я еле расслышал, как она спросила: — Почему у меня такое чувство, что ты со мной прощаешься? Я поморщился, не давая горечи окончательно меня поглотить. Собрав все свои силы, я ответил: — Я тебя освобождаю. Когда Хармони сильнее прижалась ко мне, я поднял голову и увидел, как Мэй схватила Стикса за руку. — Стикс, что случилось? — тихо и растерянно спросила она… затем посмотрела в мою сторону. Как только ее голубые глаза остановились на мне, ее рука тут же взметнулась ко рту. — Райдер, — прошептала она, и у меня мучительно сжалось сердце. Мэй всегда звала меня Райдер, даже когда во мне не оставалось и следа от того человека, которого, как ей казалось, она знала. Мэй никогда не теряла веру в меня. Я понял, каким хорошим она была другом. Она была моим другом. Только моим другом, а я все испортил из-за какого-то пророчества, которое оказалось не более реальным, чем Санта Клаус. Я посмотрел на стоявшую в объятиях Кая Далилу. Кай ее поддерживал. Она выглядела так, будто ей было больно. Будто она с трудом стояла на ногах. Она разглядывала меня с непроницаемым лицом… Я знал, кого она видит, глядя на меня. Мой взгляд скользнул к прильнувшей к Флейму Мэдди. Она крепко прижималась к нему, а черные глаза Флейма сулили мне смерть, достойную предателя Палачей. Я кивнул психованному брату. Очень скоро ему представится такая возможность.