Я всем телом дёрнулся в сторону, как можно ближе к стене. Мне хотелось ее обнять. Утешить. Что-то внутри меня горело желанием всё для нее исправить. — У него есть супруга. Ее зовут Сара, — Хармони глубоко вздохнула. — У нее во взгляде та же злоба, что и у Пророка. По идеальной щеке Хармони скатилась слеза. Одинокая капля упала на каменный пол, и Хармони посмотрела мне в глаза. — Я понимаю, что это мой долг. Я ехала сюда, зная, что мне предстоит. Но… после сегодняшнего дня я не могу не задумываться над тем, на что будет похожа моя жизнь в качестве его жены. Он любит Сару, это всем ясно. И в ее глазах я увидела ненависть ко мне, — сказала она. — Я не уверена, что справлюсь, Райдер. В данный момент я не уверена, что смогу жить под постоянным гнётом их жестокости. Раньше мне уже приходилось так жить. Я не могу… Не думаю, что мне хватит сил снова это пережить… Ее голос понизился до шепота. Услышав в ее голосе нотки поражения, я почувствовал, как по всему моему телу разлилась паника. — Послушай меня, — решительно произнёс я. — Ты сильная. Ты должна оставаться такой же сильной. Хармони слабо мне улыбнулась. — Я совсем не такая сильная, как кажусь на первый взгляд. Внутри я вся дрожу. Я буквально скованна страхом. Я почувствовал, как рвётся мое сердце. Но не успел я хоть что-то сказать, чтобы ее утешить, как она снова заговорила. — Пророк Каин совершенно не похож на Пророка Давида. Что-то мне подсказывает, что он приведет наш народ к полному краху, а не увенчает его славой. Проповеди, которые он читает, всё это оружие… он утащит нас прямо к вратам ада сам, без помощи этих людей дьявола, о которых так часто упоминает. Я не знал, что сказать. Более того, мне было невыносимо слышать терзавшую ее боль. Недолго думая, я просунул сквозь дыру свою грязную руку. Вытянув ее как можно дальше, я положил её на пол. Мои глаза метнулись к лицу Хармони. Она застыла на месте, уставившись на мою ладонь. Почувствовав себя полным дураком, я хотел было сунуть руку обратно и, чтобы скрыть смущение, закрыл глаза. Но вдруг почувствовал, как мою ладонь накрыла маленькая теплая рука. Я распахнул глаза. Нежные пальцы Хармони обхватили мои пальцы. Я не мог оторвать глаз от этого зрелища. Она касалась меня по собственному желанию. Касалась меня без страха и отвращения… это было так… здорово. — Райдер, — тихо произнесла Хармони. — Я вижу в твоих глазах такую муку, что чувствую ее всей душой. От мелькнувшей в ее голосе грусти у меня разрывалось сердце. От ее сочувствия — сдавило горло. «Так вот значит, каково это», — подумал я. Вот какое оно, подлинное чувство — добровольное, непринуждённое… естественное. Никакого давления. Никакого смятения. Просто идущее от сердца. Пальцы Хармони дернулись. Она тяжело сглотнула, потом начала гладить тыльную сторону моей ладони. Это немного успокоило тот огонь, который незаметно для меня самого вспыхнул у меня в сердце. Молча, она слегка касалась кончиками пальцев моей содранной кожи. Я пытался дышать, но от ее прикосновений у меня в легких не осталось воздуха. — Скажи мне, — прошептала Хармони. От звука ее ласкового голоса я закрыл глаза. — Скажи мне, в чем дело. Что тебя мучает? Признание уже вертелось на кончике моего языка. Но вместо этого, когда я открыл рот, заговорила душа. — Я совсем один, — отрывисто проговорил я. — Мне так чертовски одиноко, что я едва могу дышать. Я открыл глаза и увидел темно-карие, блестящие от слез глаза Хармони. — Райдер, — шепнула она. Ее пальцы перестали гладить мою кожу. Вместо этого она скользнула рукой мне под ладонь и, сцепив наши пальцы, крепко их сжала. Хармони не сказала ни слова, но я понял… она здесь со мной. Она вместе со мной в моих страданиях. Мы смотрели друг другу в глаза. Не говоря ни слова, но они и не были нужны. Сейчас слова были бесполезны. Я за всю свою жизнь не чувствовал того покоя, каким наполнило меня это безмолвное прикосновение. Одно единственное нежное прикосновение прогнало боль… хотя бы на один драгоценный момент. Внезапно я услышал раздавшийся у двери вздох. В мгновение ока я выпустил руку Хармони и поднялся в сидячее положение. Я повернул голову, чтобы посмотреть, кто вошел ко мне в камеру, и встретился взглядом с Фиби. Она застыла на месте и широко распахнутыми глазами уставилась на проделанную в кирпичной стене дыру. У нее в руках задрожал таз с водой. — Фиби, — отстранившись от стены, прошептал я. У Фиби кровь отлила от лица, но ей удалось взять себя в руки и закрыть дверь камеры. Она опустила глаза и медленно подошла ко мне. Не поднимая головы, она поставила таз на пол. Затем окунула тряпку в воду, взяла мою руку и начала смывать с нее кровь. За всё это время она ни разу не подняла голову. У меня бешено колотилось сердце. Она видела, как мы с Хармони держались за руки. Я не мог позволить Фиби рассказать об этом Иуде. Рассказать об этом охранникам. Я не дам им забрать Хармони из соседней камеры. Она нужна мне здесь… Она мне необходима. Когда Фиби перешла к другой руке, я осторожно взял ее за запястье. Прикосновение было едва ощутимым, но Фиби подскочила так, словно я ударил ее по лицу. Когда она попыталась вырваться, я нахмурился. Я по-прежнему держал ее за руку. — Фиби, — тихо произнёс я, скользнув взглядом к двери. В ней нарастала паника. Я не хотел, чтобы её услышали охранники. — Фиби, — снова попытался я. — Пожалуйста. Я не причиню тебе вреда. Похоже, мои слова вернули Фиби из охватившего ее ужаса. По-прежнему не поворачивая головы, она пыталась восстановить дыхание. Я слегка потянул ее за запястье. Она сделалась неподвижной. Меня охватила тревога и растерянность. Фиби была на себя не похожа. Нисколько. Она была натянута, как струна и вздрагивала от каждого моего прикосновения. Я задумался, что же такого порассказал ей обо мне Иуда, чтобы я мог вызвать в ней такую реакцию. Решив это выяснить, я наклонился вперед и свободной рукой легонько взял ее за подбородок. У Фиби перехватило дыхание. Она напоминала попавшего под свет фар оленя. Я, как можно осторожнее, развернул к себе ее лицо. Поначалу она пыталась сопротивляться, но потом, в конце концов, подчинилась. Естественно. Как и любая другая женщина в общине. Я потрясенно распахнул глаза. Всё её лицо было в синяках, на бледной коже виднелись тёмные пятна. На заживающих желтых ушибах обозначились совсем новые раны и ссадины. Фиби не отрывала своих голубых глаз от земли. — Фиби, посмотри на меня, — велел я. У нее безвольно поникли плечи, и она взглянула мне в лицо. По ее израненной коже покатились слезы. — Кто это с тобой сделал? Фиби снова опустила взгляд, но я повыше приподнял ее подбородок. — Скажи мне, — настойчиво произнес я. Фиби закрыла глаза, от волнения у нее задрожала нижняя губа. Снова открыв глаза, она посмотрела прямо на меня. — Пророк Каин, — тихо сказала она, и у меня внутри всё сжалось. Я уже открыл было рот, чтобы ее переспросить, действительно ли это сделал мой брат, как вдруг заметил странную интонацию ее голоса — она вовсе не отвечала на мой вопрос… она ко мне обращалась. Фиби давала мне понять, что знает, кто я такой. Она знала о том, что сделал Иуда… …Она знала. Я молча кивнул, чтобы не говорить, на случай, если нас слушает Хармони. На разбитых губах Фиби появилась слабая торжествующая улыбка. Она указала на мои скрытые под слоем крови и грязи татуировки. — Они только подтвердили мои догадки, но я еще раньше поняла, что он сделал, потому что вы с ним очень разные. Я оглянулся на проделанную в стене дыру. Потом повернулся к Фиби и прижал к губам палец. Она понимающе кивнула. — Кто это с тобой сделал? — снова спросил я. Фиби взяла брошенную тряпку и окунула ее в воду. Смывая с меня грязь, она прошептала: — Несколько месяцев назад Пророк отстранил меня от обязанностей Священной сестры. (Прим. Священная сестра — см. Глоссарий) Вообще-то, он отстранил от этих обязанностей всех женщин, занимающихся вербовкой за пределами общины. Он собрал нас всех здесь. Теперь мы упражняемся в стрельбе, как и все остальные. Все сосредоточены на предстоящем Вознесении, — она прополоскала от грязи тряпку и поднесла ее к моей груди. — По крайней мере, все в коммуне… но я… В голосе Фиби ясно читалась боль. — Ты больше не его супруга? Фиби покачала головой, сосредоточив внимание на своей работе. — Сара не пожелала меня там видеть. Пророк исполняет все ее прихоти. Ее ладонь замерла у меня на коже. Фиби быстро взяла себя в руки и сказала: — Так что он от меня избавился. Она глубоко вздохнула. — В любом случае, я была для него не более чем несерьезным увлечением. Я искусна в соблазнении и в сексе; это все, что я сделала для этой общины. Я уже переросла своё предназначение.