Пока я устраивалась, они продолжали гомонить о своем. Сняла ботинки, улеглась так, чтобы не тревожить ногу и почти мгновенно провалилась в сон. Алкоголь, усталость и затихшая боль сыграли свои роли. * * * * Панове — множественная форма обращения «пан». ** Западнорусская речь — белорусская. ***Шляхта — польское мелкопоместное дворянство. * * * Но долго поспать не удалось. Проснулась от того, что кто-то дотронулся до моего плеча поверх одеяла. Я сразу же распахнула веки. Сна как не бывало. У моего лица показалась рыжеватая борода, которая в неярком свете костра выглядела еще более огненной, чем была. — Пан Вацлав? Что случилось, — приготовилась подхватиться, но он легко удержал меня. — Все в порядке, давайте ногу вашу посмотрю! Я замерла в ступоре от такого предложения. Уже отказалась от его помощи в этом, разве с первого раза непонятно? На всю поляну доносился заливистый храп пана Сташека. — Благодарю, пан, я очень ценю вашу помощь, но лучше завтра доберусь в город и обращусь к доктору, если до того не пройдет! Попыталась как можно мягче объяснить: вовсе не горю желанием, чтобы он ко мне притрагивался. Но мужчина, от которого за версту разило самогоном, на этом не сдался. Он стал стягивать с меня одеяло, явно намереваясь осуществить задуманное. Я подхватила его, не давая этого сделать. Некоторое время мы молча играли в перетягивание покрывала, но грубая мужская сила победила. Он вон какой здоровый! — С моей ногой все в порядке, мне хотелось бы отдохнуть! — попыталась вразумить охотника, но тот уже не слушал меня. — Только одним глазком гляну, может, перевязать нужно? — он стал задирать юбку, я попыталась отползти, но тот тут же придвинулся ближе. — Панна Августа, не бойтесь меня! — с жаром зашептал он, в миг обнажая мои колени в чулках, вязаных из тончайшей шерсти. — Что вы себе позволяете?! — взвизгнула я, надеясь, что от этого проснется пан Сташек. Но, увы, тот продолжал громогласно оглашать окрестности храпом. — Августа! — с придыханием воскликнул он, обводя жадным взглядом мои ноги, его широкие ладони заскользили вверх по бедрам, там, где уже закончились чулки. Попыталась оттолкнуть его руки, но с тем же успехом могла бы стараться сдвинуть с места каменную глыбу. — Я вас как увидел, так глаз отвести не могу! Августа! Мужчина повалил меня обратно на подстилку, все шаря рукой по бедрам, и одновременно попытался поцеловать в губы, но я в последний момент увернулась и закричала уже по-настоящему, не сдерживаясь. — Тш-ш-ш, не кричите! — его ласки были очень настойчивы, но не грубы. Мне даже стало как-то совестно так орать. Не чувствовала настоящей опасности. Да, злилась, даже больше на себя за то, что потеряла бдительность, чем на него. Да, чувствовала растерянность. Но не боялась. Поэтому резко прекратила кричать. От неожиданности он даже на несколько секунд перестал меня трогать. — Пан Вацлав, держите себя в руках! — еще раз воззвала к его благоразумию, но тот уже не мог этого сделать. Он зарылся носом мне в волосы, шумно втягивая воздух. Со злостью ударила его кулаками в грудь, но он этого даже не заметил. Раздался оглушающий выстрел. Я вскрикнула от испуга. Мой горе-насильник дернулся и обернулся. В пылу препирательств и мышиной возни мы не услышали, как на поляну выехал всадник. — Отойди от нее! — услышала знакомый голос с совершенно непривычными властными нотами. — А ты кто такой? — пошатываясь, поднялся на ноги мужчина, явно ища глазами свое ружье, но оно стояло слишком далеко, чтобы тот мог до него добраться. — Я? Ее муж! Глава 5 После этих слов пан Вацлав махнул рукой, что-то бурча себе под нос, подошел к поваленному дереву и резко плюхнулся туда. В руках у него волшебным образом оказалась фляга, к которой тот сразу же присосался. Алексей в это время не шевелясь сидел в седле на спине лошади лесника. Он лишь коротко посмотрел в мою сторону и качнул головой, показывая, что ждет меня. Я поспешно обувалась. Лодыжка припухла, с шипением всунула ее в ботинок с высоким голенищем и, даже не став завязывать шнуровку на больной ноге, подняла саквояж и поковыляла навстречу. Алексей как-то странно скривил губы и подъехал вплотную, чтобы мне не пришлось преодолевать оставшиеся несколько шагов самой. Он подал руку, я беспомощно на него посмотрела. Не смогу сама забраться сейчас на спину животному, даже с протянутой рукой. И так не часто бывала в седле, но в любом случае мне требовались обе ноги. Алексей вздохнул и молча указал на поваленный ствол. На него кое-как взобралась, а уже оттуда — и на лошадь спереди от всадника, боком к нему. Я прекрасно понимала, что этот человек действует не из вредности, не потому что не хочет слезть и подсадить меня, а потому что сам наверняка с трудом держится в седле. Но виду он, конечно, не подавал. Ему бы еще отлежаться недельку. Но он поехал. Неужели специально за мной?.. Сердце наполнилось благодарностью, но только хотела произнести слова признательности, когда мы отъехали на достаточное расстояние, чтобы нас не было слышно с поляны, как он зло осведомился: — Ну и какого черта ты тут устроила? Я вздернула подбородок и резко повернулась к нему. Слова благодарности застряли в горле. — А с каких пор мы перешли на ты? Почувствовала, как напряглись его руки, державшие поводья и меня заодно. — Ладно. Августа Константиновна, какого хрена вы тут устроили?! У меня расширились глаза. Порядочные мужчины не выражаются при женщинах. Уже готова была прыгать вниз с лошади прямо на ходу. Он, видимо, почувствовал, что положение моего тела изменилось, и крепче прижал к себе. — А я что, просила вас за мной ехать? Вам вообще нужно было лежать еще как минимум неделю! Диво, что живы остались! Попыталась оттолкнуть его руки от себя, но он еще крепче их сжал. — А, значит, со мной рядом спать вам воспитание не позволяет, а валяться в лесу, пока вас лапает какой-то болотный хмырь — это нормально?! Понравилось, да?! — он злился. Нет, даже не так. Был в ярости. Я не выдержала и залепила ему пощечину. В тишине ночного леса звук получился настолько звонкий, что я даже немного испугалась. Спаситель тут же натянул поводья, лошадь встала как вкопанная. Я сжала челюсти и вообще вся напряглась. Показалось, что он вот-вот ударит меня в ответ. Но тот лишь молча прожигал взглядом. Сколько мы так смотрели друг на друга, сказать трудно. Гнев как-то незаметно спадал. Уж лучше бы остался! На смену ему из глубины груди начало подниматься какое-то непонятное ощущение, которое в конце концов доползло до глаз и наполнило их пеленой слез. Я не хотела первой отводить взгляд — это значило бы признать поражение, и боялась моргнуть, потому что тогда он увидит мои слезы. В итоге они все равно медленно поползли по щекам против воли. Не выдержала и опустила голову, пряча эмоции. Мужчина притянул меня за шею ближе, я уткнулась ему в сюртук и, потерпев сокрушительное поражение в этом молчаливом поединке, всхлипывала уже не таясь. — Ну все, уже все закончилось, — прошептал он в самое ухо. — Все хорошо. От этих слов, вернее, от тона, которым он их произнес, а может быть, от его теплого дыхания, коснувшегося кожи, не смогла сдержать дрожь. Тело захватили армии мурашек. Но мне было неловко и даже стыдно вот так показывать слабость малознакомому человеку. Через минуту все же взяла себя в руки, тыльной стороной ладони резко стерла с лица мокрые дорожки и уверенно сказала чуть охрипшим голосом: — Да, все хорошо. Нет. Все не было хорошо. Даже и близко, но если бы и дальше продолжила в том же духе, боюсь, выложила бы этому человеку всю свою историю, а к этому я вовсе не готова. Не доверяла ему. — Держитесь, — он аккуратно спешился, а потом помог сделать это мне. — Опасно в темноте лошадью управлять, еще ногу сломает. С нашим везением станется. Я грустно улыбнулась. Да уж, два сапога пара. Оба израненные и искалеченные. Алексей наломал еловых лап, сверху расстелил одеяло, которое было скручено и привязано к седлу. — Садитесь. Я послушно села на импровизированную постель. — Что с ногой? — бросил он, пока возился с разведением огня. — Поскользнулась, — так же коротко ответила. Вскоре нас осветили язычки пламени. Сразу стало как-то уютнее. Да и волков я все еще побаивалась. Но теперь у нас по крайней мере было ружье, боеспособность которого Алексей уже продемонстрировал на поляне. Он расседлал лошадь, привязал ее к дереву, взял с собой сумку и сел рядом на одеяло. — Покажите ногу. Я закатила глаза. Все повторяется? — Вы врач? Нет, у меня точно дежавю. — Августа, давайте без капризов. Я устал и хочу отдохнуть. — Ну так чем я вам мешаю?! — снова начала закипать. Он как-то обреченно вздохнул и аккуратно стащил с больной ноги обувь. От такой наглости замерла, молча наблюдая, как спутник отставил ботинки в сторону и, совсем чуть отодвинув край юбки, так, что я даже не могла бы его обвинить в посягательстве на девичью честь, стащил чулок. Мои брови поползли вверх. Да что он себе позволяет в конце-то концов?! Но я как завороженная продолжала следить, как он аккуратно достает из сумки чистые повязки, предназначенные для его раны, а потом начинает туго перевязывать лодыжку. Ахнула от боли. — Утром спасибо скажете, но врачу все же придется показаться. Завтра приедем в Минск и сразу же — в больницу. Закончив процедуру, он поднялся и отошел на несколько шагов, отвернувшись.