Часть 8 из 37 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
*И кого же вы учите, позвольте поинтересоваться?
**В основном детей, но, бывает, встречаются и прелестные девушки, как вы, мадмуазель.
Глава 4
Я проснулась на рассвете, как только услышала радостный лай песика, которого старик спустил с цепи. Иногда он брал его с собой на обход. Сегодня был как раз такой день.
Алексей еще спал. Это хорошо. После вчерашнего разговора не хотела с ним общаться. Лучше уйду тихо. Как ни пыталась заглушить это ощущение, какой-то неприятный осадок в душе никуда не хотел уходить. Раненый что-то недоговаривал. И это вызывало во мне странную обиду. Один из тех моментов, когда умом все прекрасно понимаешь, но эмоции не поддаются контролю. С чего бы этому человеку доверять мне? Мы в равных положениях. Он точно так же не рассказывает мне правды о себе, как и я ему.
Собиралась недолго. Все нехитрое хозяйство, которое было с собой, даже не выкладывала из саквояжа. Поэтому сейчас только поровну поделила оставшуюся часть пилюль да отрезала себе полбуханки хлеба, который старик вчера принес из деревни.
Мужчина уже достаточно окреп для того, чтобы самостоятельно приготовить себе обед. Вчера даже гулял немного по лесу вокруг дома, видела, когда сама возвращалась с прогулки. Так что об этом можно уже не волноваться. Через несколько дней спокойно сможет добраться до города. А мне пора.
Жаль было уходить, не попрощавшись со спадаром Осипом и его милым псом, но так даже лучше. Пришлю ему потом откупные за наше бесплатное проживание. Только вначале разберусь во всей этой ситуации с убийствами — удавшимся и неудавшимся.
Кобылка старика сегодня осталась в стойле. Подошла к ней и погладила бархатную переносицу. Она легонько боднула меня в руку. Улыбнувшись, я вышла за невысокий забор и закрыла за собой крючок.
Было все еще тепло, но по небу гуляли грязно-белые тучи. Соберется ли дождь — непонятно. Что скажу леснику, если вдруг встречу его? Шла, а мысли все варились и бурлили. Что могу сказать? Ну, например, мы поругались. Ведь распри между мужем и женой — вещь довольно обыденная. Хотя что я могла знать о семейной жизни мужчины и женщины? Да, пожалуй, если что, буду врать, что поссорились. Но я очень надеялась никого не встретить, чтобы ничего не объяснять.
По приблизительным подсчетам, до Минска оставалось около тридцати верст. В первый день я продвинулась не слишком-то далеко. Был соблазн выйти на тракт и словить попутку. Авось кто подвез бы девушку до города. Но я все еще боялась. Тех, кто хотел меня убить, тех, кто мог меня искать, потому что сбежала из пансиона, да и просто любых представителей закона, которые могли бы потребовать показать документы, которых у меня с собой не было.
Так что я продолжала упорно шагать, даже когда стал накрапывать дождь. Только плотнее закуталась в плащ. Ничего, деревья почти не пропускают влагу, можно двигаться. Путешествие продолжалось уже несколько часов, ничего не мешало мне идти бодрым шагом, к тому же за эти несколько дней я отдохнула и набралась сил.
Я думала о маме. Если она здесь, если была жива все эти годы, почему ни разу не дала о себе знать? Она сделала выбор, отказалась от части себя. Но почему ни разу мне не являлась? И глубоко внутри я всегда знала ответ на этот вопрос. Только не хотела признаваться даже самой себе.
В небе громыхнуло, да так, что я невольно пригнулась. Ливень усилился. Пришлось спрятаться под дубом, который хотя бы немного защищал от частых крупных капель. Сколько уже пройдено? Верст десять, не меньше. Если встречу местных грибников, обязательно спрошу.
Интересно, он уже заметил, что меня нет? Или не обратил внимания, что вещи пропали? Потрясла головой, пытаясь этим жестом выбить ненужные мысли. Какая разница? Все равно больше никогда этого человека не увижу. Особенно, если в Минске он проездом.
Резко начавшись, ливень почти так же внезапно и прекратился. Отряхивая с плаща капли, которые попали на него несмотря на защиту дерева, осторожно выглянула из-под раскидистой кроны, сделала три шага и, поскользнувшись на мокрой траве, с криком полетела на землю. Острая боль пронзила щиколотку. К тому же я сильно ударилась копчиком.
От боли даже не сразу смогла дышать. Но с первым вдохом выругалась, шипя. Это все вранье, что благородные девицы не знают бранных слов, еще как знают! Но слишком хорошо воспитаны, чтобы их употреблять. В обычной жизни. А сейчас она вышла из привычного русла. Да не просто вышла, она буквально топила меня, как слепого котенка в мешке. Подсовывала все новые и новые испытания. Какое-то тотальное невезение.
— За что ты так со мной? — я бессильно подняла глаза к небу, даже не зная, к кому конкретно обращаюсь.
Хоть сразу в гроб ложись и крышку за собой прикрывай. Но нет, я еще поборюсь! Стиснув зубы, поднялась. На ногу ступить было невозможно. Только бы не сломала. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! У меня никогда не случалось переломов, поэтому не знала, с чем сравнивать, но болело адски. Кое-как допрыгала до дерева и уцепилась за шершавую кору. Это невозможно! Ко всему прочему еще и юбку в грязи изваляла с плащом. Ладно бы блузку, у меня с собой хотя бы есть смена. Но как теперь на люди в таком виде покажусь? Лесное чучело, не иначе.
За дубом, тем самым, у которого пережидала непогоду, располагалась небольшая полянка. На ней лежал старый толстый ствол, уже весь покрытый мхом от долгого пребывания на земле. Интересно, бурей его что ли повалило? Как бы там ни было, рядом даже осталось кострище, которое, судя по виду, использовалось не один раз. Да толку от него сейчас: все мокрое.
Я с трудом добралась до ствола и села на мягкий мох. Некоторое время просто переводила дух. На лбу выступил пот. Воздух был тяжелым, от земли поднимались испарения. С трудом стянула плащ. В косых лучах вечернего солнца, которые проступили через прохудившиеся тучи, стало жарко.
Внезапно на поляну выскочил заяц. Он настороженно застыл, глядя на меня, и пошевелил одним ухом. Не хотела пугать зверя. Тихо сидела не шевелясь. Он быстро-быстро дышал и шевелил носом. Несмотря на боль в ноге, я улыбнулась. Бывают же настолько милые существа…
В следующую секунду раздался грохот. Я подпрыгнула и, оглушенная, не сразу поняла, что это был выстрел. Заяц повалился на землю, несколько раз дрыгнув задними лапами, будто пытался убежать, но почти сразу замер. Дробь пробила ему череп.
* * *
Слух медленно возвращался. Услышала треск веток под чьими-то ногами и возбужденные мужские голоса.
— Достал, точно тебе говорю! Я ж прицеливался!
— Да убежал он!
— Сейчас сам увидишь. Жаль собаку не взяли, уже б приволокла.
— Не люблю этих брехачей, ты ж знаешь.
Через несколько секунд увидела двоих. Оба в удобной, немаркой одежде, как раз для хождения по лесу. Охотники. Сначала они заметили зайца, один из мужчин издал радостный клич, подбегая к добыче. И только потом поняли, что на поляне есть еще кто-то.
Они замерли с ружьями в руках и такими выражениями лиц, будто увидели как минимум какую-нибудь сказочную кикимору, а то и саму Бабу Ягу, а не обычную девушку. Я тоже молча взирала на них, все еще до конца не оправившись от испуга.
— День добрый, панна, — наконец спохватился один из них. Лет за пятьдесят, довольно крепкий, но невысокий, короткие волосы почти полностью скрыты под шапкой. Красное лицо, а особенно нос, выдавало в нем любителя выпить.
— День добрый, панове*, — кивнула я.
В местах, где я выросла, было совершенно обычным слышать и польскую, и западнорусскую**, и русскую речь, поэтому без труда говорила на всех этих языках, а также на французском, который в кругах высшего общества считался обязательным. В зависимости от того, как ко мне обращались, могла сразу подстроиться под собеседника.
Второй — моложе лет на десять, очень высокий и широкий в плечах со светлыми волосами, собранными в хвост, и рыжеватой бородой быстро отметил мою неестественно вытянутую ногу и сощурившись спросил:
— Панне нужна помощь?
Как бы не хотелось того признавать, помощь действительно требовалась. Я понимала, что если сейчас откажусь, и они уйдут, могу не встретить здесь ни одной живой души еще очень долго.
И снова пришлось врать. Уж сколько лжи исходило из моих уст за последние несколько дней! Как никогда за всю жизнь. Что ж, суровые времена требуют суровых решений. Мне самой это не нравилось, но с каждым разом врать получалось все легче. На ходу сочинила легенду о том, что хотела сократить путь из деревни до тракта на Минск по лесу, да заблудилась, а потом попала под дождь, и… дальше шла уже правда.
— А вы местные? — страшась положительного ответа, поинтересовалась я. Если да — сказать, что приезжала повидать родню в деревню, не получится.
— Да не, — отмахнулся старший, — приехали к пану Тарновскому погостить.
Фамилия была знакомая, но я никак не могла вспомнить, откуда ее знаю. Скорее всего, какой-то помещик средней руки. Да и друзья его на крестьян не походили, скорее, на мелких шляхтичей.***
Молодой скинул с плеч сумку, подбирая зайца и рассматривая его со всех сторон, добавил:
— Вот, поохотиться решили, — он положил зверя обратно на землю и посмотрел на меня. — Давайте ногу гляну.
Я насторожилась.
— А вы врач? Пан… — сделала паузу, чтобы он мог назвать свое имя.
— Я — пан Вацлав Петраш, а это — пан Сташек Третяк.
Он понял, что продолжаю выжидательно на него смотреть и спохватился:
— Нет, нет, не врач, но посмотреть могу, — сделав паузу, он добавил: — А вас как звать?
— Панна Августа. Спасибо, в таком случае не нужно. Думаю, просто потянула мышцу. Уже проходит.
Он пожал плечами, мол, как знаешь.
Старший что-то негромко начал говорить своему спутнику, тот согласно кивал. Я услышала, как он сказал уже громче:
— Отличная мысль! — а потом обернулся ко мне: — Панна Августа, время уже позднее, заночуем здесь, разделаем зайца, поужинаем как следует, а утром отвезем вас на тракт. Все равно по темноте вряд ли кто-то уже в Минск поедет. Сейчас и экипаж-то не словите.
Несколько секунд подумав, я кивнула. Не стала говорить им, что у меня совсем нет денег, и ни о каком экипаже и речи не идет. К утру что-то придумаю, а может быть, познакомлюсь с ними поближе, и они меня до города подкинут. Вряд ли, конечно, но чем черт не шутит. Лесник же приютил нас с Алексеем совсем безвозмездно. Встречаются на этом свете бескорыстные, отзывчивые люди. Эти тоже производят впечатление вполне милых собеседников.
Охотники принялась устраиваться на ночлег. Привели на поляну лошадей, которых до этого оставили в кустах неподалеку. Расседлали их, старший принялся разделывать зайца, второй пошел собирать хворост. Это было непростым делом, ведь после дождя дерево отсырело. У них с собой оказалось все необходимое для комфортной ночевки. Несмотря на мои опасения, они оказались весьма искусны в лесных стоянках, и очень скоро возле меня уже разгорался небольшой костер.
Пан Сташек достал из сумки походный котелок и начал кидать туда куски разделанного зайца. Мне было жаль зверя, но живот жалобно заурчал, а я ведь еще даже запаха не почувствовала.
Примерно через час стемнело. Небо еще оставалось светлым, но здесь, в тени деревьев, сумерки полностью захватили пространство. Мужчины ели тушеное мясо прямо из котелка, для меня же даже нашлась металлическая миска. Оценила уровень комфорта. Могла бы сейчас трястись от вечерней прохлады с куском хлеба, которым, к слову, поделилась со спутниками.
Товарищи, видимо, решив, что я стесняюсь, сами вели разговоры. Рассказывали о своих охотничьих подвигах, травили какие-то байки, что даже заставило меня несколько раз широко улыбнуться. На большее сейчас в принципе была не способна: нога беспокоила не на шутку.
Мои спасители становились все веселее, передавая друг другу флягу с чем-то довольно крепким. Пан Вацлав присел возле меня и предложил попробовать. Сначала я отказалась, потому что хотела оставить голову ясной, но в итоге сдалась под настойчивые уговоры рыжебородого. Ничего плохого не случится, если сделаю несколько глотков.
Хлебнув, закашлялась. Оба мужчины добродушно расхохотались.
— Самогон, — пояснил старший. — Забористый!
Это я уже поняла: рот и горло жгло огнем, зато внутри сразу расползлось приятное тепло. Осторожно глотнула еще пару раз и вернула флягу, поблагодарив. От этого напитка даже как будто притупилась боль в ноге. На меня накатила приятная расслабленность. Пан Вацлав, видя, что я еле сижу, любезно предложил свою подстилку с одеялом.
— Все равно с паном Сташеком спать будем по очереди, говорят, в здешнем лесу волки лютуют. Нужно держать ухо востро!
Я без лишних сантиментов согласилась. Хотя и в лесу, наконец смогу лечь во весь рост и вытянуть ноги! С помощью рыжебородого добралась до подстилки. Он хотел отнести меня на руках, но я не позволила. Вот еще! Хватит того, что он чересчур вольно, как мне показалось, обхватил за талию, пока вел к месту ночного отдыха.
— Большое спасибо! — не стала заострять внимание на такой мелочи, ведь охотники действительно были невероятно радушны.
book-ads2