– Чтоб ты знал, тебя и так грохнуть собирались, да, – зазвенела будто мелочь в кармане. Рони разглядел чужую спину – незнакомец копошился свободной рукой на поясе. – Двух сразу. Как же мне свезло, обалде… Рони выстрелил, скривишись. На этот раз не закрывал глаза. Враг всхрипнул, оборвавшись на полуслове, взмахнул руками. Выронил револьвер, покатились патроны по полу, высвободившись из пальцев. – Ак-х, – кашлянул тот напоследок, чем-то подавившись. Распластался, как мокрый парус на причале. Ноги дернулись, толкнув тело к столбу. Больше не угроза. Шагнув за порог, Рони не опускал револьвер. Вышел из полумрака к тусклому свету фонаря. На нижнем этаже все еще стреляли. А Виктор стоял на коленях, касаясь шеи сводника единственной здоровой рукой. И во всей спальне-столовой – никого больше. «Это я привел, не хотел, не подумал», – крутилось в голове. – Какого дьявола ты не предупредил, что за мной пойдут бандиты?! – вместо приветствия, оклика или полезного вопроса Рони выплеснул обиду. Виктор и не смотрел в его сторону: зачем-то принялся стаскивать повязку с плеча. Выходило плохо. Рони захлопнул за собой двери, отпихнув тело убийцы без мундира. На том была оснастка в одно крыло и дорогая обувь. Замок не сразу поддался, и Рони с досадой цокнул языком, после того как управился. Обернулся назад. Лужа крови уже растеклась малым озером, лизнув колени Виктора, окружила тело Страйда, сочилась в щели досок. Отвечать коршун и не собирался. Ни черта он не знал, ни к чему не был готов. Бестолковый дурак с напыщенным видом, хозяйскими повадками и сомнительной удачей. Жалкий, никчемный… – Ты чего босой? – ошалело спросил Рони, ничего полезнее не сообразив. Взял себя в руки. – Поднимайся. – Позови врача, – Виктор, казалось, его не слышит. Он прижимал кусок ткани к шее сводника. Перевязь побагровела в миг, запачкав пальцы. – Чего? Сдурел?! – выпалил Рони, сжав рукоять квинса покрепче. – Где, да я… там жандармов полроты, и… Голос разума его не пронял – Виктор сидел все так же, как рыба глушеная. Резко выдохнув, воробей приказал: – Быстро встал и надел оснастку! Только Виктору приказы и в лучшие дни были по боку. – Ты мне божился, что стаю выпустишь. Что, сдержал слово? Виктор, мать твою! – Коршуну плевать. – Да брось его, на хер. Он мертв! – со злостью сказал Рони. – И ты таким станешь, если… Без толку. Рони сделал несколько шагов навстречу коршуну, намереваясь выбить из того всю дурь. Боль отрезвляет. Ставит мозги на место. Только боль научила Рони, что не стоит трястись, как лист на ветру. В трех шагах от цели Рони остановился, как вкопанный. Виктор обернулся в такой ярости, что воробью на миг почудилось, что это он, лично – этим самым квинсом в правой! – застрелил легенду. И заплатит сполна. Тело не подчинялось. Казалось, сделай Рони еще один шаг – и коршун бросится на него, вцепившись зубами. Как волчица, мать выводка, нападает на охотничьих псов. Гребаный защитник мертвеца. – Они нас всех перебьют, – еле выдавил из себя Рони. И невольно попятился.– Виктор! Только сейчас воробей приметил второй квинс, отскочивший при падении к ножке стола. Перевел взгляд обратно. На полу блеснула гильза. Единственная возле ног Джеки, едва различимая в луже крови. – Сводник твой тебя грохнуть пытался, ты заметил, а? Возомнил себя старшим, королем неба. Нос задрал, три телеги гонора, и что же? Рони и сам не понял, отчего стал так зол. – Позови его людей. Пусть, – коршун запнулся, помотал головой. – Позови хоть кого-нибудь… Рони ошалел: – Что ты несешь?.. Заскрипело железо с деревом. Кто-то очень спешил, явно приближаясь к ним. – Наверх! Ублюдки уходят! – гаркнуло через стену. Бегут по лестнице? С другого конца зала? От свода отражался глухой вой с низов. Рони помнил, что так ревут люди, поймавшие пулю. И оставшиеся в живых, в отличие от Джеки. Виктор молчал, на его лице не отражалось ни одного живого чувства. И сам как мертвец. – Знаешь что? – Рони оглянулся на дверь, отыскал взглядом мостки под потолком. Сердце заколотилось, как безумное. Все обезумело. – В земле тебе и место! Катись к черту, идиот, – прошипел Рони, одним движением включил оснастку и потянулся к своду. Топот ботинок и говор жандармов стали громче. – Джеки, нет. Нет. Не вздумай, – коршун начал замечать очевидное, да слишком поздно. Рони взмыл вверх, наступил на опору под сводом, выдернул клин из балки, заглушил мотор и вжался к стене. Вот она – мелкая лесенка к бывшей голубятне, а за ней – коридор. А там… До выхода на крышу оставалось пятнадцать шажочков. Он еле успел преодолеть половину. Дверь в зал распахнулась с грохотом – вышибали ее плечом или с ноги. – На пол, скотина, – прорычал какой-то знакомый голос. А за ним – донеслись и другие. Среди них был и Хорас. – Чего это тут? – Я сказал, на пол! Из холла раздался выстрел. Рони побежал к свету луны, как утопающий тянется ввысь. – Там, наверху, – заметил Хорас, судя по говору. Мостки заскрипели, треснули – пули прошивали тонкое дерево насквозь. Летели щепки, но воробья уже там не осталось. В почти кромешной тьме под сводом сыпали проклятья, тратили порох и мечтали о несбыточном. Воробей не помнил, как толкнул незапертую дверцу, чуть не сорвав петли, как споткнулся, застрял ногой и въехал поясницей в угол. На карачках припал к двери с обратной стороны и захлопнул ее, не выпуская квинс из ладони. Время скрутилось, как сжатая пружина в оснастке за миг до щелчка. С кровли собора убегали люди. Едва воробей показался на поверхности, его взяли на прицел. Он не успел взмолиться и струхнуть, как к нему потеряли интерес: через пару секунд до Рони дошло, что выглядел он точь-в-точь как беглецы. – Они поднимутся! Сейчас, снизу, – забормотал Рони, но его не услышали. – Влево, я отвлеку, – гаркнул какой-то мужчина с орлиным носом. Рослый, крепкий, такому в головорезах сподручнее быть, чем в воробьях. А оснастка на два крыла. И в каждой руке – по квинсу. Рони чуть не распахнул рот то ли от страха, то ли от удивления, но его толкнули вперед. В темноте улиц творилась неразбериха. Снизу палили жандармы. Всполохи огня в черной луже. – Где Джеки? – спросила какая-то баба. Рони чуть не сознался: «Мертв!» – Приказ был отступать, с ним или без, – отрезал стальной голос незнакомца справа. Послышалась ругань, кто-то заспорил, но тут же получил оплеуху. Рони боязливо покосился за арочный столб: жандармы множились в числе, выскакивая из переулка, как сыпь на больном лице. – По сигналу, – сказал один из воробьев. И тут же его дал. В десяти метрах от стрелочной арки – приют в два этажа. Окна изрешечены, биты. Рони еле успел прыгнуть за первой волной беглецов. Девять клиньев впились в соседнюю крышу, и враги переполошились, отдавая команды. Зависнув в небе, Рони и испугаться не успел. Только повторял про себя без остановки: «Только бы не меня, только бы…» Выстрелили, казалось, из десяти ружей сразу – и позади, и под ногами. Стены домов крошились от пуль. Хрустнуло стекло под ногами, и Рони закрыл глаза рукой, влетая в окно. Перевернулся по полу, въехал в софу, опрокинул ее. Пригнулся к полу – по потолку стреляли. Второй беглец, влетевший следом, выломал дверь, и Рони бросился за ним к пожарной лестнице. Оттуда – на соседний дом. Коснувшись кровли, воробей помог себе руками, на четвереньках припустив по скату. Холодный воздух обжигал легкие. – Аи-и! – взвыл кто-то позади, высоким, почти девичьим голоском. Осколки черепицы ударили в ткань на штанах, и Рони дернулся в сторону, по везению разминувшись с пулей. Он перекатился через пик, где сходилась кровля, чуть не врезался в дымовую трубу, и побежал, нелепо прижав руки к телу. Погоня обошла дом с запада, по правую руку. По отголоскам приказов Рони разобрал, что стреляют на поражение, что гнать будут до следующего дня, и… – За ними, за ними! – Це-ельсь! Вопли приглохли. Рони отступал один. Собор, усеянный телами, остался позади. «Одной глупости хватит, дабы дело сгубить, – как-то шепнула Жанет. – А одного глупца – всем на погибель». Разглядев вдали стайку бегущих от собора, Рони чуть не прослезился. Ушли. Хоть кто-то ушел, помимо него. Среди беглецов – рослый бандит, по ошибке напяливший крылья. Он так и отстреливался из двух квинсов по очереди. И, похоже, попадал. Ощутив странное родство, благодарность незнакомцам, Рони подался к скверу Основателя. Преследователей уводили на другой конец города. А значит, у него еще есть время исправить хоть что-нибудь. – Глупец или нет, но слово я сдержу, Лея, – прошептал Рони. До рассвета оставалось несколько часов. *** Они встретились на пристройке торгового дома, прямо за макушкой бронзового Основателя. На лицах стаи зрело беспокойство. Рони мог поспорить, что грохот стрельбы переполошил весь Гэтшир. Рони грубо подозвал их жестом. Умасливать, подговаривать и нянчить трех воробьев – потерять остальных. Лу прошептал: – Что случилось? – Пока ничего, – глухо сказал Рони, выбросив из памяти кровавое месиво вместо шеи Страйда, обрывки ткани, гильзы на полу. – Не поторопимся – случится все и сразу.