Все пути вели к Джеки с самого начала, да только не знал воробей, где легенду искать. – Святые отцы, ну надо же, – прошептал Рони себе под нос, перебрав в памяти последнюю беседу с Виктором. В Гэтшире, если пораскинуть мозгами, оставалось лишь несколько мест, где мог бы укрыться легенда с лучшим десятком подельников. Собор. Рони покачал головой. Если Конрад и правда через жандармов искал легенду, то прочесали первым делом леса, трущобы да подвалы. Может, канализацию не забыли еще. Да только арсенал такой надобно хранить в теплых да сухих местах. Верно, что об арсенале и численности бандитов заранее не знали, пока ратушу не подожгли. Как скоро возьмутся за собор? Как быстро решатся повздорить со второй по величине властью в Гэтшире? А уж при учете того, какую долю имеют начальники жандармерий от доходов собора – дело может затянуться… Если бы Рони хоть на четвертину был таким же талантливым, как легенда, поступил бы он именно так. – Значит, к Распорядителю, – Рони погладил себя по полному животу. Прояснилось и то, как вести себя в эту ночь. Почему его брат был старшим, только ли по праву рождения? Почему Джеки легенда, а Виктор графа с жандармами за нос водит? Они делают то, что вздумается, а не трясутся над каждым телодвижением. Не вжимают голову в плечи, не мямлят, не спрашивают, черт раздери, своих подчиненных, что же им делать. Они идут и берут свое. А если уж что и не складывается, так… Рони похлопал себя по поясу. Казалось, квинс прогревал пальцы и через кобуру. Лучшей помощи утром он бы и не дождался. Окно раскрылось со скрипом, но выпустило воробья на волю. Доброты ему хватило лишь на то, чтобы прикрыть его, сохранив тепло для гостеприимных жильцов. Пятничный вечер уже шумел напевами, пьяными драками, ссорами из-под крыш. Рони выше всего этого – он уже под небом. Сан-Дениж тоже праздновал конец рабочей недели, да только кое-кому сегодня не удастся как следует погулять. Воробей отлично помнил их имена: Клод, Гай и Лу. Рьяные. Не самые смышленые из Гэтширских птиц. Зато надежные, как стальной гвоздь. Раза два в неделю на вылазках, да все еще при руках, хоть добыча у них небольшая. Главное, что задолжали они стайке Рони еще с год назад. А это сейчас – дороже любого золота. *** Рони не спешил, прогуливаясь под облаками: расклад выходил препаршивый. Ему придавало сил новое обстоятельство, вопреки всем известным законам. Сухим из воды в этот раз он не выйдет. Одного головореза уж точно нашли, а второй, если и уполз куда-то, долго не протянет. Может так статься, что Рони уже ищут все штабы. Ему конец. Кто бы раньше сказал, как много новых дорог раскрывается обреченным. По Сан-Денижу Рони шел, капюшон нахлобучив до самых бровей, а руки в карманы припрятал. В такой час здесь по земле ходят, не то свои признают и отвесят таких оплеух, что сам пойдешь им крыши латать. Влипнуть еще и в эту беду за сутки казалось излишним. Пригнувшись на переулке, где вечно сушили белье на грязных веревках, он свернул влево, к кабаку. Прошел еще пару сотен шагов, углубившись под навесы: здесь торговали похлебкой из обрезков. Затем Рони вышел к той части, куда ветер с Войки почти не добирался. И тут же услышал знакомые голоса и хохот. Рьяные не подвели, почитая добрую традицию: уже распивали самогонку от старьевщицы. Только начали – глаза не у всех повеселели, почти не блестят в полумраке. На столе – кости. К этому времени уже пятую партию отбивают, и Лу вертится волчком, потому как удача у него завидная только на крышах, а в игре – вечно последний. Рони тряхнул головой, отгоняя тоску по дому. Некогда млеть и веселиться. – Завязывайте, – кинул вместо приветствия, и стая узнала его по голосу. – Ба! Гай вскочил с ящиков, и мягкий настил под его задом сполз на землю. Но это уже никого не волновало. – Рони, мать, ты чего, жив?! Глупее вопроса и не задать, казалось бы. Но Клод перебил Лу, побеждая и здесь: – Будешь? – и протянул пойло, ничего лучше не придумав. – Так вы целы, не под замок попали? А мы же тут… По мордам их ошалелым видно, чего они тут. Рони поднял ладонь и рубанул ею воздух, почти как Виктор. Сработало: воробьи притихли. – Времени в обрез. Я за долгом пришел – мои в беде. Обменялись взглядами. У Лу вечная неразбериха в голове, если команды прямой не дать. Клод молчал, хмурясь, как старик перед ликом смерти, только Гай еще что-то соображал. – А ты, это… не подставной? – как сказал, так облизал губы. Рони улыбнулся, почти весь ряд верхних зубов показал. И стащил обе перчатки с рук, хвастаясь тыльной стороной на ладонях. Хорошенько так показал, чтобы каждый увидел. Этого им хватит. Умом среди них блещет только Нэнси, а ее и не бывает в этой дыре. – Я сам удрал, – наполовину солгал воробей. – Убить пытались, – ткнул пальцем себе в горло, и Лу тут же побледнел. – И с Леей то же станется, если засидимся. Гай уже почти готовый – за девиц из стаи каждый день бы морды бил, а вот Лу колебался: – Но что же… как же это? А суд? Разве… – По пути все рассказано будет, – Рони указал пальцем себе за спину. Рьяные переглянулись, глаза – как озера на югах штата. – Рони, погоди! Постой же, – почти вскрикнул Лу. – Что скажет Жанет? Жанет насуропит брови, постучит костлявым пальцем по подлокотнику своего кресла и мотнет головой. Запретит, как выходило всегда. И бросит стая своих, на словах воспевая верность, а на деле – трусливо поджимая хвосты. Потому в Гэтшире никогда и не сделаются дела получше. Рони ответил: – Жанет и пальцем не пошевелила всю неделю. Я досыта наелся такой помощью. Хватит. Я ухожу в любом случае. Ребята вскочили со своих мест. Гай забормотал: – Как же, она не… Ему вторил Клод, покачиваясь на носках. – Да мы ничего о вас и не слыхивали… Кругом шастали незнакомые лица, все не из Рьяных. Местные выпивохи, какой-то попрошайка, чумазая детвора. И хорошо. Рони почуял, догадался, как стоит подать дело. Казалось, вместо него говорит кто-то другой. Он чувствовал себя вправе распоряжаться. – Я ухожу. Вы можете остаться тут и ждать, когда жандармы придут за вами. Или бандитов подошлют, как со мной было… Лу снова покосился на его шею и дернул кадыком. Гай выдохнул, поджав губы. Распоряжаться может тот, кто управится с задачей и один. – Не дело это. Зря ты так, – прошептал Клод, как самый упрямый из троицы. Но стаю свою не убедил, потому и сам увязался хвостом. Хорошо, что Нэнси с ними не было, вот она бы стала проблемой. Слава мужским игрищам в кости и пьянство, которое девушкам не милее, чем возня в грязи. Лу еще что-то спрашивал, клянчил заглянуть к Жанет, но Рони забил их головы куда более полезными вещами. – Сейчас в любой миг готовым быть надо. Все с крыльями? Конечно, вопрос совершенно нелепый. Пить в оснастке да кости гонять по столу под байки – то еще неудобство. Но плох тот воробей, что крылья не под рукой держит: украдут еще, а новый комплект на поляне не найдешь. В общем, как Рони и подозревал – Клод провозился дольше всех. Успели за то время и топлива долить: со вчера почти ничего не осталось, пока за легендой шли. Собрались ребята куда менее охотно, чем вскочили с мест. Рони поторопил их: – Я многое узнал в неволе. По пути расскажу. Как день стало ясно – если сидеть, крылья сложив, все поляжем. Начали с нас не просто так… Этой присказки ребятам хватило, чтобы увести на пять домов от квартала. А там уж пошло, как по маслу: – И что же ты предлагаешь? – спросил Лу, шмыгнув носом. Рони обернулся в сторону собора, не сбавляя ход. Плотная застройка Сан-Дениж порой перекрывала небо. – Пойдем на поклон к Джеки Страйду. Все трое переглянулись, выпучив глаза не то от восторга, не то от страха. – А как же… что же, – залепетал Гай, – он в городе? Сам легенда? Давненько?.. – Конечно, – ухмыльнулся Рони, покосившись на потемневшие купола. – Я теперь с ним отлично знаком. *** Собор Распорядителя Ноги до сих пор горели после забега под облаками. Кожа чесалась с непривычки – там, где натерла портупея, ремень и проклятые сапоги с узким голенищем… – Как же я стар для этого дерьма, – сознался Джеки, поглядывая на арку с кривым образом. Четырехпалая длань Распорядителю совершенно не шла, но резчику, быть может, это показалось забавной шуткой. Издержки бесплатного труда. – Работай за три медянки на земле, и будет тебе роскошь в посмертии, – добавил Страйд, похлопав арку по изгибу. Мало кто знал из стаи, что Джеки предпочитал говорить тихо. Будто забыли, что начинал он воробьем. Казалось, едва он перестанет орать, эти лентяи забудут, что ради их дела приходится немножечко вспотеть. Помнила стая, как Джеки любит размышлять в одиночестве. Что не мешало при малейшей неурядице заваливаться к нему и днем и ночью за советом. Вот и сейчас, не успел он умыться, а топот ног снова предвещал беседу. – Ни минуты покоя, – прошептал Джеки, мечтая прикинуться одним из узоров на стене, арке или своде под крышей. Мечты.