Как ловушка… * * * Карта. Над картой склонились офицеры. Что-то чертят, линеечками измеряют. – Сюда пару рот и вверх по ручью… Туда батальон… Пулемёты по флангам… Здесь засады поставить и миномётную батарею… Снайперов на высотки… По ущелью, на тропе, поставить противопехотные мины… НП оборудовать… Такой разговор… А ведь не война – нет, разгар мирного строительства в стране Советов, восстановление народного хозяйства… И вдруг НП, миномёты… – Что с собаками? – Собаки распределены по штурмовым группам. Не хватает буквально несколько штук, но завтра к полудню с южных округов прибудут еще два десятка проводников с овчарками. – Что граница? – Перекрыта усиленными дозорами. Пограничники предупреждены, в том числе коллеги с той стороны. Обещают закрыть все проходы. Мы находимся с ними в постоянном взаимодействии. – Транспорт? – Автопарк проверен и развёрнут в боевые порядки. Созданы запасы ГСМ. Авторотам приданы заправщики и ремонтные летучки. – Что скажет разведка? – Идёт массовый вброс дезинформации о проведении армейских учений. Для отвода глаз оборудованы два палаточных лагеря и обустраивается полигон, куда закрыт доступ местному населению. Местный партактив и органы советской власти озабочены приведением в порядок улиц и площадей. Милиция переведена на усиленный режим несения службы. Для проживания высокопоставленных гостей готовятся лучшие гостиницы, откуда выселяются гражданские постояльцы. – Скандалят? – Конечно, скандалят, что и требуется. Кроме того, ведётся активная агентурная работа, распространяются слухи о блокировании лесов, чтобы исключить возможность партизанских вылазок. – Стянуть штурмовые подразделения на исходные под видом оцепления? – Так точно!.. Для чего бойцы МГБ, пограничники и милиция будут переодеты в полевую военную форму и получат штатное армейское вооружение. – Не догадаются? – Никак нет, не должны. – Что по снабжению? И далее: машины, горючка, запчасти, патроны, гранаты, дымовые шашки, сухари, мины, крупы, тушёнка, палатки, колья, мыло, одеяла, полевые кухни и бани, гравий для засыпки дорог, запасные портянки, медикаменты, полевые лазареты и много чего еще, без чего невозможна ни одна боевая операция… Потому что всё всерьёз, потому что – «Оборотень»… * * * Какие-то звуки, словно кто-то ходит там, наверху. И вдруг сноп света из открытого люка, который слепит и заставляет жмуриться. – Выходи! Поднялись по ступенькам. Вдохнули воздух, который с запахами!.. – Стройся. – Стройся, – кивнул «Партизан». Разобрались, встали в две шеренги. Привычно, потому что армейские привычки. И лагеря. – «Оборотень» передать всем велел, что если кто-то надумает под него пойти, то он примет. Кто решит – шаг вперёд! Нахмурился «Партизан», вперёд выступил: – Так не делается! Через голову! Это мои бойцы, я с ними пришёл, с ними мне говорить! Ухмыляются «лесные братья». – Мы не Советы, у нас демократия. Каждый может за себя решение принять. Как тут возразить, когда «демократия» поддерживается направленными в живот автоматами? – Вас всех всё равно не сегодня-завтра Советы выловят и к стенке поставят. Нам здесь леса знакомые, каждая тропинка, а вы – чужаки. Вас местные чекистам выдадут. Некуда вам податься. Молчат бойцы. Хоть понимают, правду «братья» говорят – их в любой деревне укроют, а куда зэкам беглым деваться? – Коли мы уйдём, что жрать будете? А зимой как?.. Под землёй заживо гнить? – А вы как?! – крикнул кто-то из строя. – Мы зимой по хуторам подадимся, тёплым девкам под бочок. Жирок копить. А вы, как волки… Зимой чекисты по следам вас быстро выловят. А если с нами, то как на курорте. А летом мы в Европу подадимся, где жить по-человечески, а не под вождём. Консервы видели… Верно, консервы английские были. И обувка у многих не советская. – Мы за границу, а вы обратно на лесоповал? Колеблется строй. Уж больно соблазн велик, здесь, где волей пахнет! Шагнул кто-то, не выдержав. И еще один! Встали перед строем, головы опустив. Не хотят обратно на зону. – А ну, встать в строй! – приказал «Партизан». Но стоят зэки, не идут. Поманила их жизнь лёгкая, с перинами, бабами, да самогоном. Устали они бегать… Мнутся, переступают с ноги на ногу. – Вы, двое, пошли с нами. Остальным здесь ждать. А ты, командир, туда ступай. – Направление показали. – Там «Оборотень» тебя ждёт поговорить. Сидит человек на пеньке – форма добротная, покроя иностранного, портупея, на боку кобура, на коленях автомат и в карманах что-то топорщится. Чуть дальше два бойца стоят, беседу стерегут. «Оборотень?» Он? Сидит спиной, лицо не показывает. Сам весь ухоженный, чистый, волосы причёсаны, шея побрита. Спрашивает: – Не надумал под меня идти? – Чтобы врозь воевать? – Врозь. Как говорят русские – два медведя в одной берлоге не живут. Мне много отрядов нужно, чтобы Советы со всех сторон жалить, как осы. Ты – здесь. Я – там. – А если я откажусь? Слышно, как ухмыляется «Оборотень». Нехорошо ухмыляется. – Не согласен – ступай себе куда хочешь. Держать не стану. – И оружие отдашь? – Отдам. Не всё, но отдам. Оно тебе еще пригодится. О чём он, куда клонит? Не понять. – Тогда давай разойдёмся. Людей моих вернёшь? – Нет, они свой выбор сделали. Они не твои, они уже мои. Встал «Оборотень»: – Ступай к своим. Мы сейчас уйдём…