– Это да, – отозвался пожилой смарагдианец, сидевший рядом с мальчишками. – Но, выбрав ее, он предал любовь… – Нет! – закричал Пироппо. – Он выбрал честь и долг. Луна нужна нам всем. Без нее мы по… – А ну-ка тихо! – зычно гаркнул Гелиодор, перекрывая голоса братьев. – Никаких обсуждений! Приказываю прекратить! Зрители тут же замолчали и, недовольно поджав губы, уставились на площадь. Пиритти и Пироппо еле-еле сдержали слезы обиды за брата. Они-то знали, что он поступает правильно, и сейчас злились на Гелиодора и других правителей за их вечные тайны. «Почему мы не можем рассказать всем, что Аметрин спасает Луну не просто так? От нее зависит жизнь всего Драгомира. Спасая ее, он спасает всех. Почему людям нельзя это знать?» – возмущались они про себя. Тем временем Аметрин уже добежал до Луны и торопливо потянул ее к себе за веревку. Одновременно краем глаза он следил за Сентарией, которая опускалась все ниже. Достав из кармана каменный зуб, пришедший ему на помощь в начале испытания, Аметрин одним махом перерубил веревку Взвалив Луну на плечо, что есть мочи побежал назад. Бросив девушку на безопасном берегу, он кинулся за Сентарией. Никогда в жизни Аметрин не бегал так быстро. Дыхания не хватало, а в глазах стояли черные точки. Чуть не застонав от боли в правом боку, он взлетел по лестнице и схватился за веревку. Сентария уже не мычала. Она стиснула зубы и крепко зажмурилась, мысленно прощаясь с жизнью. Острые челюсти клацнули в нескольких сантиметрах от ее головы, срезав прядь волос. Аметрин, сдирая руки в кровь грубой веревкой, подтащил к себе сверток с девушкой, едва живой от страха. Перерубив веревку, он так же, особо не церемонясь, закинул сверток на плечо и помчался на безопасный берег. Едва он ступил на него, веревочные мосты вспыхнули. Доски, державшиеся на веревках, посыпались вниз, на головы монстрам. Те громко завопили и начали отползать в стороны в поисках укрытия. Положив Сентарию рядом с Луной, Аметрин начал развязывать веревки, помогая себе все тем же каменным зубом. Если бы не этот камень, он бы ни за что не успел спасти обеих девушек, так как на развязывание веревки еще там, возле монстров, ушло бы много времени. «Надо будет сохранить его», – мелькнула мысль и тут же пропала, так как освобожденная от пут Сентария тут же повисла на его шее, беспорядочно целуя, смеясь и плача одновременно. Аметрин крепко обнял ее, и они уже вдвоем стали распутывать Луну. Как только упали последние веревки, пещера исчезла. Девушки оказались на своих местах, а не успевший даже выдохнуть Аметрин попал в последнюю локацию, царство алмаза. Уверенным шагом подойдя к стойке, он взял статуэтку с алмазом и с торжествующим криком, который потонул в воплях толпы, поднял ее над головой. Не обращая внимания на жжение у лопатки, он тряс статуэткой и кричал, выплескивая все накопленное во время испытаний напряжение. В это время у его символа, молодого крепкого льва, украшавшего спину, появились алмазные глаза, сверкнувшие холодным блеском. Поединки закончились. Ликующие зрители расходились по домам. На обсуждения теперь уйдет несколько недель, а то и больше. Правители, быстро осмотрев Сентарию и Луну, тоже заторопились. Нужно было срочно проверить Валоремию. Их душила тревога, не дававшая толком порадоваться за Аметрина, который, впрочем, и без их поздравлений сиял, как начищенный медный таз. Поэтому, поспешно закончив поединки, можно сказать, скомкав заключительную церемонию, правители, наконец получившие свободу, тут же отправились в сокровищницу. Часть третья 1 Ночь, наступившая после поединков, была темная. Очень темная. Такая, что не видно ничего кругом. Это редкость в Драгомире, где дожди идут по расписанию. Никогда еще тучи не закрывали небо ночью, лишь когда Драгомир захватывало зло. Тогда все окрашивалось в мрачные тона, а небо заволакивалось непроницаемой пеленой, через которую солнце и луна еле-еле освещали землю тусклым серым светом. В другие времена небо всегда оставалось чистым, бескрайним, а ночью еще и ослепительно сверкающим. Яркие звезды купались в лунном свете и радовались жизни, озаряя все вокруг мягким сиянием. Но все же иногда Драгомир погружался во тьму И она не была колдовской. Никакие силы, кроме природных, не имели к этому отношения. Просто в новолуние, когда луна обращена к земле неосвещенной стороной, она становится невидимой. Звезды всеми силами стараются разогнать темноту, но без луны им это удается плохо. В ночь после поединков как раз было новолуние. Кроме того, небо затянуло мелкой рябью, непохожей на облака, словно кто-то подбросил вверх песок и припорошил им звезды. Часовые у портала невольно подняли воротники и зябко поежились. Пожилой часовой с тревогой посмотрел на молодого подопечного, впервые заступившего на столь важный пост. Надо было все-таки отказать Галиту когда тот попросил взять его внука на дежурство. Ведь Пиритти еще слишком мал. Но мальчишка, воодушевленный подвигом старшего брата, тоже захотел совершить что-нибудь эдакое и поэтому за поздним ужином, когда семья обсудила все детали поединков, пристал к деду, собиравшемуся на ночное дежурство: – Ну пожалуйста, возьми меня с собой. Надо было пользоваться моментом – Пироппо как раз побежал наверх, чтобы принести книгу для мамы, которая уютно устроилась у камина. – Не может быть и речи! – отрезал дед. – Ты еще слишком мал. – Что значит «мал», – обиделся Пиритти, – мне уже целых двенадцать лет! – Да, но еще нет четырнадцати. Вот когда откроется дар, сразу же пойдешь со мной, – проворчал Галит, обуваясь в прихожей, где стало тесно – так надулся Пиритти. – А Аметрина ты брал, когда ему было двенадцать. Я помню, как ты говорил: «Пора мальчику приучаться, к взрослой жизни, он уже вырос», – Пиритти изобразил густой бас деда, в котором все равно проскальзывали мальчишеские нотки. – Он, значит, вырос! А я что, не вырос? Обида уже заполнила всю прихожую. – И правда, дед, возьми его, – вмешался Аметрин. – Сегодня такой день. Мне бы тоже хотелось совершить что-нибудь героическое. Пусть побудет с тобой хоть пару часов. – Но как я его возьму? Я же начальник караула. Это раньше, когда я сам заступал на пост, я мог взять тебя с собой. А сейчас? Не сидеть же ему со мной в дежурке! Я выхожу всего несколько раз за ночь проверить, как там часовые, да при смене караула присутствую, и все. Ничего интересного, – заспорил Галит. – Я бы и рад, только, боюсь, наскучит ему такая служба. – А ты приставь его к опытному часовому. Пусть хоть одним глазком глянет, как это – стоять на настоящем посту. – Да, дед, приставь меня к кому угодно. Можешь даже к столбу, я и с ним постою, лишь бы в карауле! – Ну ладно, – вздохнул Галит, но не успел Пиритти испустить ликующий вопль, как дед строго добавил: – Только с Пироппо разбирайся сам. От такой перспективы Пиритти изрядно приуныл и повесил лохматый чуб. – Да иди уже, – миролюбиво произнес Аметрин, расслабленно покачиваясь на стуле. Изящная статуэтка с алмазом стояла на почетном месте в центре стола, и лев на его спине блестел алмазными глазами. Поэтому Аметрин был доволен жизнью и как никогда благодушен. – Я сам с ним поговорю, объясню, что ему нужно немного подрасти. Вот теперь Пиритти не удержался и радостно завопил. Он быстрее молнии оделся и через минуту уже замер у двери, одергивая рубаху, подпоясанную солдатским ремнем: – Долго вас ждать, главный копуша Галит? – Поязви мне тут, – беззлобно бросил дед, и они отправились в темную ночь, оставив Аметрина разбираться с Пироппо. * * * У портала Галит уговорил самого опытного пожилого вояку взять Пиритти на пост. Тот сначала сопротивлялся, но у него самого дома подрастали внуки, поэтому сердце его дрогнуло, и он захватил мальчугана с собой. Тем более Пиритти был один, с двумя он бы точно не справился, да и речь шла не о дежурстве целиком, а всего лишь о нескольких часах. Но теперь старый воин жалел, что согласился. У него было хорошо развито чутье, и оно подсказывало ему, что происходит что-то неладное. – Глянь-ка! – окликнул он Пиритти и показал наверх. – Ты когда-нибудь видел такое? Словно на небе разыгралась песчаная буря. Пиритти, отчаянно моргавший, чтобы не заснуть, задрал голову. Он не поверил своим глазам и даже протер их непривычно чистыми кулаками. – Ничего себе, – удивленно воскликнул он. – Я такое видел на ракушках в Сафайрине. Когда купались там, местные притаскивали их с глубины. Один в один. Сама ракушка вроде и блестит, но сквозь песок, который прилип к ней. Только когда отмоешь, можно увидеть, как она сверкает. – Точно! – согласился старший. – Интересно, кто же так искупал наши звезды? Они все и впрямь будто вымазаны в песке. Пойду-ка я разбужу остальных ребят. В такую ночь надо быть настороже. Справишься один? – А то! – важно ответил Пиритти, и его глаза заблестели от радости. Еще бы! Первое ночное дежурство, и он один на самом настоящем боевом посту. Пусть на пару минут, но все же. Пиритти, конечно, считал себя взрослым, но тут фантазия моментально увела его в далекие миры. Он увидел себя опытным воином, который в одиночку отбивается от целого отряда врагов, напавших на древнюю башню, в которой прячется Луна. Ее волосы свисали из окна, словно у Рапунцель из сказки, которую мама читала им на ночь давным-давно, когда они были маленькими. – И не спи тут! – вырвал его из грез хриплый голос старшего. – Я быстро! – Есть не спать! – подскочил мальчишка, вытягиваясь в струнку. Как только старший воин ушел в караульный домик, Пиритти опять начал мечтать. Но не успел он примерить на себя роль героя и спасти Луну, в которую тайно был влюблен, как половина мальчишек Драгомира, рядом раздались голоса деда и других воинов, пришедших для усиления караула. Всех удивили необычные звезды, и Галит согласился с предложением часового удвоить бдительность. Разделившись по двое, они взяли факелы и отправились в привычный обход, переговариваясь вполголоса. Дойдя до древней сокровищницы Валоремии, Пиритти почувствовал трепет сильной магии, исходящей от нее. Он даже на мгновение замер, обещая себе когда-нибудь обязательно привести сюда Пироппо. И вдруг краем глаза уловил легкое движение. – Пошли скорей. Нечего тут глазеть, – нетерпеливо сказал молодой часовой, поставленный в пару с Пиритти. Он был в крайне мрачном настроении. Своих забот хватает, а тут еще за мальцом присматривать. И за каким мальцом! О проделках братьев знал весь Драгомир, а уж жители Гарнетуса – тем более. – Подождите. Я что-то увидел, – заупрямился Пиритти. – Ну кто же так докладывает? Если ты что-то заметил, то должен доложить по форме, как положено. – Извините! Разрешите доложить?! – четко отрапортовал Пиритти, от усердия даже щелкнув каблуками сапог. – Вот! Другое дело! Разрешаю, – милостиво кивнул часовой. – Мне показалось, я видел тень у стены Валоремии. – Показалось или действительно видел? Военные любят точность во всем! – Да видел я, видел, – обозлился Пиритти. – Пока мы тут с вами церемонии разводим, все, что я видел, уже исчезнет. – Отставить хамить, – обозлился часовой. – Факел повыше и на два шага позади меня. Приказ ясен?