Аметрин не смог сопротивляться силе, выталкивающей его из комнаты, в которую уже не было возврата, и с глубоким вдохом вышел, плотно закрыв за собой дверь. Она тут же исчезла. – Слава Эссантии! – услышал он. К нему подбежал Эгирин. – Кто? – спросил он, глядя на потрясенное лицо друга. – Отец? Аметрин кивнул и тихо сказал: – Все в прошлом. Забыли тогда, забудем и сейчас. – Конечно забудем, – эхом откликнулся Эгирин. – Время лечит. В глубине души оба понимали, что лгут друг другу и самим себе. Забыть это они не смогут никогда. Друзья огляделись. Они попали в обитель жемчуга. Здесь царствовали перламутровые тона. Бутоны растений переливались мягкими оттенками от нежно-розовых до матово-голубых. Трава, напоминавшая мех огромного животного, ласково обнимала ступни, обволакивая и завораживая. Хотелось лечь, закрыть глаза и немного забыться после пройденных испытаний. Легкие бабочки с крыльями, похожими на створки распахнутой раковины, совсем не боялись людей. Они порхали так близко, что можно было разглядеть рисунок на крыльях, напоминающий мрамор. Эгирин не удержался и протянул руку. Бабочка тут же уселась на ладонь и с любопытством уставилась на человека выпуклыми полусферическими глазами. Тонкие усики, увенчанные крохотными жемчужинами, потянулись к ладони, знакомясь с необычным запахом. Поняв, что здесь нет ароматного цветочного нектара, бабочка отчетливо фыркнула, недовольно взмахнув крыльями, слетела с ладони и пересела на ближайший цветок. Он оказался намного интереснее диковинного человека. Эгирин и Аметрин негромко рассмеялись, очарованные красотой, и даже не заметили, как подошли ко второй стойке, на которой стояла статуэтка с изящной жемчужной ветвью, похожей на гроздь винограда. Жемчужины загадочно сверкали и манили к себе. Друзья остановились и посмотрели в глаза друг другу. – Ну что? – спросил Аметрин. – Ты не передумал? Ты пришел первым и можешь пойти дальше, я не буду препятствовать. Все по справедливости. – Я не передумал. А ты? – Ну а я тем более. Но опять же, если ты не против. – Да хватит уже расшаркиваться друг перед другом! – не выдержал Сардер. Земной правитель подал голос впервые за время финала. Тревога за внука снедала его. К ней примешивались растерянность и растущее недоверие к Эссантии, которая устроила такие испытания. – Да! – подхватили зрители. – Что за телячьи нежности?! Это же поединки, а не школа вежливости! – Только после вас. Нет, что вы, это я после вас, – два остряка на трибунах разыграли небольшую сценку. Пиритти и Пироппо сжали кулаки, собираясь броситься на обидчиков, но трибуны вновь загудели, и братья отвлеклись. В центре площади Эгирин крепко обнял Аметрина и, развернув его, подтолкнул к следующей двери: – Удачи, друг. Я болею за тебя! – Спасибо, друг! – отозвался Аметрин и зашел внутрь. Как только за ним захлопнулась дверь, Эгирин вернулся к стойке и осторожно взял статуэтку с жемчужной ветвью с постамента. За ухом стало нестерпимо жечь. Эгирин прикоснулся к коже. Его пальцы нащупали какую-то припухлость. Осторожно проведя по ней, он понял, что это и есть символ жемчужного мага, такой же, как у деда. Крохотная ветвь, усыпанная жемчужинками, словно искрящейся росой. Гордость наполнила его сердце. Он смог! Смог, невзирая на страхи и сомнения! Подняв статуэтку высоко над головой, Эгирин громко прокричал: – Ура! Тут же в небо взлетели тысячи жемчужин, рассыпавшихся на множество крохотных перламутровых капель, которые драгоценным дождем пролились на трибуны. Следом появилась надпись, составленная из ракушек: «Поздравляем жемчужного мага Эгирина с победой!» – Ура! – трибуны подхватили победный возглас Эгирина. Сардер вытер одинокую слезу, изо всех сил стараясь сдержать остальные, которые кипели в уголках глаз. Янтария плакала не стесняясь. Их внук, столько переживший за свою короткую жизнь, взял титул жемчужного мага в самых сложных поединках, которые им только доводилось видеть. Гордость, чувство облегчения от того, что испытания позади, затопили их с головой. Сентария сияла, как жемчуг на статуэтке, Луна тоже не смогла сдержать слез. Эгирин вышел из обители жемчуга через открывшуюся в стене арку и попал под шквал аплодисментов и поздравлений. Сев на трибуну рядом со счастливыми бабушкой и дедушкой, он кинул на Луну сияющий взгляд. Она ответила ему взглядом, полным восторга, теплоты и нежности. Но времени на поздравления не было. Испытания продолжались. И не только для Аметрина. Не успела Луна прочитать напутствие Эссантии, как вновь исчезла. Вместе с ней пропала и Сентария. Правители опять попытались броситься вслед за девушками, но были усажены на место силой Эссантии. Согласно ее воле, поединки продолжались. Атмосфера над площадью изменилась. Небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами. Споря друг с другом, тучи злобно огрызались и плевались молниями. Зрители подняли воротники и втянули головы, пытаясь спрятаться от ледяного ветра. Ветру не понравилось такое отношение, и он начал свирепствовать еще сильнее, поднимая пыль и швыряя ее в людей. Драгомирцы заворчали, еще больше съежившись и нахохлившись. Завернувшись в куртки, они стали похожи на взъерошенных птиц, всеми силами цепляющихся за ветки-жердочки, чтобы ветер не унес их в неизвестность. Те, кто следил за поединками через зеркала, торопливо подхватили их и убежали с улицы, ставшей такой негостеприимной, в теплый и уютный дом. Укрывшись от ветра и злых туч, они с сочувствием смотрели на бедолаг, сидящих на трибунах. Тем негде было спрятаться. Но, несмотря на серость и холод, никто и не думал покидать свои места. Все понимали, что Эссантия таким образом указывает на серьезность момента. Последний кандидат вступил в борьбу за главный титул. Увидев, что Луна и Сентария исчезли со своих мест, зрители замерли в предвкушении. Они не подозревали о нависшей опасности и ждали захватывающего зрелища. Перед ними предстала обширная пещера, на пороге которой замер Аметрин. Прежде чем войти, он внимательно осмотрел каменные своды и покачал головой. Вход в пещеру выглядел очень опасным, словно кто-то варварски выломал кусок камня из стены, раздробив его киркой или кувалдой. Своды ощерились каменными зубами и напоминали открытую пасть громадной акулы. Аметрин нагнулся и кое-как протиснулся внутрь, зацепившись рукавом куртки за один из зубьев. Пытаясь освободиться, он неловко дернул рукой и почувствовал, как каменный зуб, словно острый нож, легко прошел сквозь ткань и вонзился в кожу. Охнув от неожиданности, Аметрин скинул куртку и увидел порез, сочащийся кровью. – Ничего себе зубки у пещеры, – пробурчал он. Оторвав от рубашки длинную полосу, юноша ловко перебинтовал руку и осмотрелся. У пещеры не было стен, потолка и даже пола. Аметрин оказался в центре пространства, наполненного магией. Невесомыми полупрозрачными нитями она клубилась повсюду, словно сахарная вата. Аметрин потрогал нити. Они, мягко пружиня, обхватили руку, словно вторая кожа, но при этом не касаясь тела. Аметрин усмехнулся и поднял вторую руку Нити четко обрисовывали каждый сантиметр, вплоть до массивного перстня участника на пальце. Зрители, очарованные зрелищем, на минуту позабыли даже о свирепом ледяном ветре и злых тучах. Они завороженно следили за каждым движением молодого воина, словно попавшего в настоящую сказку. Но сказка была недолгой. Нити начали темнеть на глазах. Не прошло и нескольких секунд, как Аметрин вместо пышной сахарной ваты оказался в центре черной паутины. В пещере задул ветер, и паутина мгновенно облепила тело. Аметрин стал срывать ее с себя, одновременно прорываясь сквозь окружавшие его слои паутины. Голыми руками он рвал нити, залеплявшие лицо. Они закрывали глаза, временно лишая зрения, нос и рот, мешая дышать, стягивали руки, не давая сопротивляться, и оплетали ноги, вынуждая стоять на месте. Издалека Аметрин был похож на насекомое, попавшее в сети коварного паука. Чувствуя, как паутина с каждым движением оплетает его все больше, он забился еще сильнее, тем самым увеличив сходство. Зрители с правителями тревожно привстали. Еще немного, и черная паутина опутает Аметрина целиком, превратив его в огромный кокон. В отчаянной попытке выбраться Аметрин рванулся назад, к острым зубьям, торчавшим из входа-пасти. Наткнувшись боком на хищно сверкавший зуб, он начал перетирать паутину, подбадриваемый тысячами голосов. Никто из драгомирцев не хотел, чтобы их единственный финалист вот так нелепо провалил главное испытание, не пройдя первый же барьер в виде паутины. Пока они вполголоса обсуждали увиденное, зябко кутаясь в куртки, Аметрин уже освободил руки и ноги. Затем он отколол часть от каменного зуба и срезал с себя оставшуюся паутину. Развернувшись, он бросился вперед, рассекая нити острым камнем, как клинком. Паутина шипела, пыталась наброситься исподтишка, но Аметрин был наготове и встречал ее острием камня. Постепенно паутины становилось все меньше, пока она, сдавшись, не исчезла совсем. Вытерев пот со лба, Аметрин огляделся. Воздух вновь стал сгущаться наподобие сладкой ваты. Но теперь Аметрин был настороже, зная, какую тайну скрывают эти сахарные нити. Выставив перед собой каменный зуб, он пошел вперед, даже не зная, в правильном ли направлении движется, так как вата тягучим туманом заволокла все вокруг. Все повторялось. Эта масса не прикасалась к телу, и со стороны Аметрин выглядел подвешенным в воздухе среди нитей, сплетавших невообразимые узоры. Вскоре они опять начали темнеть и теперь превратились в вязкое жидкое болото, пахнувшее тиной, плесенью и сероводородом. Каждый шаг сопровождался чавкающим звуком. Трясина нехотя поддавалась силе и пока отпускала жертву, но становилась все гуще. Аметрин, с трудом переставляя ноги, брел вперед, пока не уперся в какую-то кучу. Приглядевшись, он с недоумением увидел, что путь ему преградили звенья огромной цепи. Остановившись на мгновение, он оглянулся. Сзади наползало вязкое болото, впереди высился завал. Выхода нет, нужно разбирать преграду. Потянув на себя ближайшее звено, он охнул от натуги. Цепь оказалась тяжелее, чем он предполагал. Присев, Аметрин ухватился за железные бока и оторвал звено от пола. Лицо юноши покраснело от усилий. Удерживая звено, он откатил его в сторону и, не теряя ни секунды, взялся за второе. Время шло, болото подползало все ближе, вязкая жижа нетерпеливо чавкала под ногами. Аметрин удвоил усилия. Весь красный, всклокоченный, в поту, руками, которые тряслись от усталости, он откатывал тяжелые звенья в сторону, стоя уже по щиколотку в болотной трясине. Кровь из раны сочилась через повязку, но он не останавливался. Наконец Аметрину удалось разгрести завал, и его глазам открылась неприятная правда. Публика изумленно ахнула. Дальше начинался обрыв, отвесный и жуткий. За обрывом шла стена, поэтому о том, чтобы разбежаться и перепрыгнуть, не было и речи. Обойти его тоже было невозможно, он тянулся в обе стороны, сколько хватало глаз, словно весь земной шар раскололся пополам. Аметрин устало посмотрел наверх в поисках выхода, но и там лишь клубился плотный туман, скрывавший неизвестность. Публика недовольно загудела. Слишком много испытаний для одного человека. Никто не спорит, поединки и не должны быть простыми, но это явно перебор. Под недовольное бурчание зрителей Аметрин продолжал искать зацепку, которая поможет выбраться из западни. И тут его взгляд упал на крюк, торчащий у самого края обрыва. Скрытый за звеньями цепи и выкрашенный в темный цвет, он был почти незаметен и сливался с каменной поверхностью, только его кончик слегка блестел. Этот блеск и привлек внимание юноши. Проверив крюк на прочность и еще раз внимательно осмотревшись, Аметрин понял, что его путь лежит только вниз. Назад, вперед, в стороны дороги точно нет. Подкатив первое звено, он зацепил его за крюк. Звено легло на место, словно там всегда и было, окончательно убедив Аметрина в правильности догадки. Он начал собирать цепь, вставляя звенья друг в друга. Пот заливал глаза, но у него не было ни секунды, чтобы вытереться. Практически вслепую, непослушными пальцами, Аметрин упорно собирал цепь и разогнулся, только когда вставил последнее звено. Работу осложняло болото, которое уже чавкало у колен. Затем Аметрин с трудом подтащил цепь к краю и сбросил вниз. Увлекаемая собственной тяжестью, она с гулким грохотом ухнула в бездну. Крюк застонал под ее весом, но выдержал. Аметрин ухватился за цепь и начал спускаться. Трясина, словно негодуя, что жертва ускользнула, поползла следом, стекая по стене обрыва смердящей жижей. Чем ниже спускался Аметрин, тем больше ему казалось, что он попал в настоящий кошмар. Стены ущелья тряслись. В опасной близости от головы пролетали тяжелые камни. Неожиданно в разных местах из трещин в стене вырывались струи обжигающего пара. То тут, то там вспыхивали фонтанчики огня. Когда пар и огонь сталкивались, искры с шипением гасли, заполняя все вокруг черным чадом, а потом вспыхивали снова. Аметрин, уже совсем ничего не видя, кашляя и чихая, упрямо спускался, даже не зная, куда приведет этот спуск. Цепь неожиданно закончилась, когда до земли оставалось несколько метров. Прикинув расстояние, Аметрин спрыгнул. Земля встретила его неласково, но помогла военная выучка. Сгруппировавшись, Аметрин значительно смягчил приземление и ничего не сломал. Не дав себе ни секунды на передышку, он тут же вскочил. Оторвав еще один кусок от рубашки и протерев мокрое лицо, он обвязал лоскутом голову, чтобы пот не разъедал воспаленные глаза. После этого Аметрин огляделся, готовый к любым неожиданностям. Но оказалось, что не к любым. До его слуха донесся сдавленный крик. Повернувшись на звук, он сам едва не закричал от ужаса. Он вновь стоял на обрыве, только теперь с другой стороны была не отвесная стена, как в прошлый раз. Более того, на ту сторону вел веревочный мост, и не один, а целых два. Ничего сложного, если бы не одно «но». С той стороны к потолку, появившемуся в пещере, крепко опутанные веревкой, были подвешены вниз головой два отчаянно извивающихся, насмерть перепуганных человека. Они-то и мычали от ужаса сквозь плотные кляпы, надежно закрывающие рты. А прямо под ними клацали челюстями невиданные монстры, похожие на гигантских крокодилов, раздувшихся до размеров слона. Их челюсти с огромными острыми зубами хищно скалились, а длинные хвосты щелкали по земле, выдавая крайнее раздражение. Но как бы они ни вытягивали толстые шеи, им не хватало буквально полметра, чтобы дотянуться до волос жертв. До белых с серебристыми нитями прядей и задорных зеленых пружинок, выпадавших из многочисленных косичек… Онемевший Аметрин сообразил, что в этих свертках, связанные, словно гусеницы, висели вниз головами Луна и Сентария. Белые от ужаса, с глазами, полными слез, они извивались, не в силах отвести взгляд от монстров, которые, капая слюной, жадно смотрели на них. Аметрин заметался на противоположном берегу. Спасти девушек на первый взгляд было просто. С виду надежный мост, переброшенный через пропасть. Дальше – удобная лестница, ведущая наверх. Нужно всего лишь перебежать по мосту, взобраться по лестнице и подтянуть сверток к себе. Монстры не достанут, они неповоротливы и, кажется, вообще не умеют прыгать. Вдруг веревка, за которую были подвешены девушки, дрогнула, и они опустились на несколько сантиметров ниже. Монстры обрадовались и еще интенсивнее защелкали челюстями… И тут все поняли, в чем заключался смысл испытания. К каждой девушке вела своя дорога. Спасая одну, Аметрин не мог броситься ко второй, так как между ними возвышались огромные острые каменные зубья. Он должен был освободить первую, вернуться назад и уже по другому мосту поспешить на помощь ко второй. Веревки опускались быстрее, чем он успеет это сделать. То есть Аметрин должен был выбрать, кого спасти. Трибуны застонали вместе с ним. Времени на раздумья не было. Кинув полный безнадежной тоски взгляд на Сентарию, Аметрин бросился к Луне. – Вот это да! – зашептались зрители. – Между дружбой и любовью он выбрал дружбу. – Ничего вы не понимаете, – зашипели Пиритти и Пироппо. – Он должен защищать Луну, он был для этого возвращен из мира забвения.