На поле из земли медленно поднялась стена с сотней дверей. Двери отличались друг от друга формой, цветом и размером. Здесь были обычные прямоугольные, более редкие квадратные, трепетно любимые драгомирцами круглые и даже никогда никем не виданные треугольные. Двери, выкрашенные в самые немыслимые оттенки, отличались и оформлением. Рядом с массивной дверью, богато украшенной золоченой лепниной, ютилась неприметная дверца, которая могла вести разве что в чулан или подвал. Даже ручки были разными. На каких-то дверях они отсутствовали вовсе, их еще предстояло найти среди узоров и орнаментов; на других, напротив, были нарочито вычурными и бросались в глаза. Эссантия сделала все, чтобы запутать участников. Те двери, на которых красовались огромные ручки, открывались внутрь, и ручка тут не требовалась вовсе, достаточно было просто толкнуть. А там, где они скрывались под узорами, дверь открывалась наружу, и без ручки невозможно было проверить, заперта она или нет. Зрители переглянулись, уважительно качая головами. Ведь это еще даже не испытание, а всего лишь простой вход в комнату. Если уже здесь все так сложно, то что же будет дальше? Мгновенно оценив обстановку и проверив ближайшие к ним двери, Аметрин и Эгирин кивнули друг другу и разбежались в разные стороны. Дойдя до края стены, они начали методично проверять двери по порядку, медленно двигаясь к центру. Как они правильно догадались, двери были закрыты, и им предстояло найти ту единственную, которая их пропустит дальше. По задумке Эссантии, участник, который первым найдет открытую дверь, получит небольшое преимущество. Время шло, а ребята не прошли даже половины пути. Около некоторых дверей им пришлось потратить гораздо больше времени, чем они рассчитывали, в поисках едва заметной ручки, которая скрывалась за декором или вовсе пряталась внутри обшивки. Нужно было сначала обнаружить тайный механизм, привести его в действие, и тогда дверная ручка плавно появлялась из-за скрытой панели. Эгирин уже минут десять пытался разгадать секрет самой маленькой двери неприметного мышиного цвета, которая так сливалась с каменной стеной, что он вначале прошел мимо и уже начал осматривать следующую дверь, но потом уловил краем глаза едва заметные очертания и вернулся, чтобы проверить. И действительно, между двумя массивными дверями притаилась едва заметная круглая дверца, такая крохотная, что в нее можно было протиснуться только ползком, да и то рискуя застрять на полпути. Эгирин задумчиво ощупал контуры двери в поисках петель, ручки или хоть какого-то выступа. Но нет. Она была сделана из цельного деревянного щита, без единого гвоздя. Аметрин, видя, как застыл его друг, тоже остановился и вопросительно посмотрел на него. Эгирин махнул рукой, подзывая к себе. Драгомирцы охнули. Ну сейчас Эссантия им задаст! Сколько они себя помнили, в поединках каждый был сам за себя. А эти двое уже умудрились наделать шуму в полуфинале, отказавшись идти дальше, пока Луне не окажут помощь. И вот сейчас они вместе уставились на загадочную дверь и задумчиво чесали затылки. Особо впечатлительные зрители даже пригнули головы в ожидании грома, молнии или чего похуже. Но… Солнце по-прежнему светило ярко, а над драгомирцами висели приветливые курчавые облака, создававшие тень. Эссантия явно выделяла двух этих юношей, позволяя им то, что не позволяла другим. Хотя… кто знает, может, никогда и не было запрещено помогать друг другу и это правило придумали сами люди, а не создательница. Друзья, не подозревавшие о раздумьях зрителей, уже несколько раз ощупали дверцу, решив, что если она такая необычная, то это и есть вход. В очередной раз пробегая длинными пальцами по обшивке, Эгирин тихонько охнул. – Что такое? – всполошился Аметрин, а вместе с ним Луна, Сентария и тысячи драгомирцев. – Ничего страшного! Всего лишь заноза. Эгирин прищурился, пытаясь выдернуть крупную занозу, крепко засевшую в подушечке указательного пальца. Он никак не мог ее подцепить своими коротко остриженными ногтями. – Дай я попробую! – вмешался Аметрин. – Да ну ее. Это всего лишь заноза. Давай думать дальше. – Нет, все-таки надо вытащить! Кто знает, что нас ждет за дверью, – заупрямился Аметрин. – Ну давай, моя сердобольная кумушка, – нетерпеливо ответил Эгирин, протягивая другу руку. Он знал, каким Аметрин может быть упрямым, поэтому не стал тратить время на споры. Большими пальцами, привыкшими помогать дяде Рутилу в кузнице и скручивать тончайшую проволоку в кружевные узоры, Аметрин ловко ухватил занозу. И через секунду выдернул ее, с ликованием подняв вверх. – «Сердобольная кумушка» только что спасла тебя от гнойника, – язвительно сказал он и уже собрался выбросить занозу. – Погоди-ка, – остановил его Эгирин. – Что такое? Хочешь оставить на память? – Нет-нет. Мне показалось, она блеснула на солнце. Аметрин осторожно положил занозу на ладонь и, приглядевшись, восхищенно присвистнул: – Вот спички-свечки. Это же ключ. И действительно, на широкой ладони Аметрина лежал длинный ключ, сделанный из тонкой проволоки. Это был, без всяких сомнений, именно ключ. Крохотная петля наверху и небольшие желобки внизу подтверждали догадку. – Ну Эссантия! – воскликнули зрители. Напрягая глаза, друзья стали искать замочную скважину. – Вот она! – торжествующе закричал Аметрин. Эгирин аккуратно вставил ключ и, удерживая его непослушными пальцами, повернул. Раздался тихий щелчок, и кукольная дверца открылась. – Ур-р-ра! – прокатилось по трибунам. – Только после вас, моя «сердобольная кумушка», – склонился в шутливом поклоне Эгирин. – Нет, что вы, что вы! Это вы нашли дверь, вы и полезайте первым. Не успел Эгирин восхититься благородством друга, как тот, хитро сощурившись, добавил: – Вдруг там монстр какой. Пока он тебя будет есть, я успею проскочить дальше! – Ах ты! – засмеялся Эгирин и, ухватившись руками за верхнюю перекладину, втиснулся в дверной проем. – Хотя ты прав! Я точно должен идти первым. Вдруг ты тут застрянешь! – и, загоготав, спрыгнул по ту сторону стены. Аметрин тоже посмеялся, а затем с большим трудом, покраснев от натуги, протиснулся следом. Дверца захлопнулась, и стена медленно ушла под землю, открывая комнату с испытанием. Тем временем в Валоремии развернулась кипучая деятельность. Как только Эссантия покинула сокровищницу, книги ожили прямо на глазах. Питая друг друга силой, с остановками и перерывами, давая себе время на восстановление, они делались все могущественнее. Едва их переплеты снова заблестели как новенькие, главная книга взялась за дело. До завершения возрождения Обсидиана оставалось совсем немного, и книга спешила. Сегодня последний день поединков, а значит, последний шанс. Больше Эссантия не будет так надолго покидать Валоремию. Книга потратила немало сил, чтобы скрыть от правителей происходящие в ней изменения. Не успев завершить процесс в прошлый раз, она была вынуждена поспешно прятать последствия колдовства. На это ушло много сил, что сейчас было непозволительной роскошью. Еще одного такого раза она может и не пережить. Поэтому, не теряя времени, книга вновь потянула к себе тонкие нити, похожие на червей, давая жизнь своему хранителю. Через некоторое время тусклый камень вновь стал прозрачным и засиял хищным блеском. Плавающий в черных завитках паук с каждым новым вдохом книги становился все четче. И вот в наступившей тишине (даже золотистые пылинки притихли и перестали дрожать) в центре камня появилась крохотная трещина. Дзынь! Тонко зазвенело вулканическое стекло. Звук был настолько пронзительным и высоким, что даже золотистые пылинки опустились чуть ниже. Им стало любопытно, что происходит. К тому же их всегда привлекало все красивое и нежное. А звуки трескающегося стекла создавали удивительную мелодию. Пылинки, забывшись, даже хотели пуститься в пляс, но тут ужасный скрежет разрушил очарование, и камень лопнул. Пылинки вновь метнулись под потолок, откуда, трясясь и вздрагивая, с ужасом воззрились на картину, представшую перед ними. Огромный камень, горевший иссиня-черным огнем, лопнул ровно посередине, и из него хлынула черная слизь. Ее было так много, словно она выходила не из камня, а из бездны. Потоками черной лавы слизь стекала со стола на пол, затапливая его. Дойдя до стен, она поползла вверх, плотной массой облепляя каждый выступ. Теперь задрожали не только золотистые пылинки. Склянки с эликсирами печально зазвенели, свитки с волшебными заклинаниями тревожно зашуршали, древние книги отчаянно захлопали толстыми кожаными переплетами, драгоценные камни в страхе попытались укатиться подальше и, подобно пылинкам, спрятаться в укромный уголок. Но слизь не дала им этого сделать. Облепив стены, она поднялась высоко-высоко и, словно морская волна во время шторма, зависла над обитателями Валоремии. Склянки заворчали, пытаясь сдвинуть пузатые бока, а светлые книги захлопнули переплеты, пряча драгоценные страницы. На секунду вновь воцарилась тишина. Все смотрели на гигантскую волну Она словно красовалась и давала возможность полюбоваться собой. Вдоволь насладившись произведенным эффектом и убедившись, что все находятся на грани обморока, она слегка качнулась. Кап! Первая капля сорвалась сверху и упала на крохотный свиток, пытавшийся отползти в сторону. Слизь, попав на тонкую бумагу, зашипела. Вверх потянулась тонкая струйка дыма. Свиток отчаянно закричал и принялся кататься по полке, пытаясь сбить черный огонь, который все больше разрастался. Пара мгновений – и свиток, захлебнувшись последним криком, исчез, рассыпавшись горсткой пепла. Кап! Вторая капля попала на круглый бок затейливого флакона со снадобьем. Тот, пыхтя, с недоумением посмотрел на нее. Ну кто может справиться со стеклом? Но через минуту он кричал так же, как и свиток. Капля прожгла толстый бок, и снадобье белой лужицей растеклось по полке. Вскоре вместо флакона осталась кучка черного пепла. Слизь, словно издеваясь, не спешила обрушиваться всей мощью, а медленно, по каплям уничтожала драгоценности Валоремии. Но вот в центре камня началось движение. Из уродливых разломов появились две мохнатые лапы, и наружу выбрался толстый паук с черным брюхом в оранжевую полоску. Черная волна опала обратно и заплескалась у его волосатых страшных ног. У ног его черного могущества, великого Обсидиана. Покрутив лапами, паук с наслаждением потянулся. Сделал он это с таким омерзительным хрустом, что золотистые пылинки в страхе отвернулись, сбившись в плотный шар. Паук осмотрелся и сверкнул глазами. – Так-так… Вот только этого нам не хватало, – воскликнул он. Сделав несколько кругов по столу, он принялся за дело. Сначала он починил камень, придав ему прежний вид. Вот только размером тот и впрямь стал меньше, Криолине не показалось. Дав второй раз жизнь хранителю, обсидиан потерял часть былого великолепия. Книги отдавали хранителю силу, а камень – душу, что не проходило для него бесследно. Затем паук оплел все стены паутиной, ловко накинув сеть на шар трясущихся золотистых пылинок. Не прошло и часа, как Валоремия стала прибежищем зла. Грязная, тусклая, оплетенная паутиной и черной слизью, покрытая плесенью и мхом, она ничем не напоминала уютную колыбель добра. Не хватало только ведьмы или колдуна. «Ну, за этим дело не станет», – удовлетворенно подумал паук и засел у двери, раздумывая, как выбраться наружу. 7 Протиснувшись через дверь, друзья оказались в огромной комнате, сверху донизу утыканной длинными блестящими иглами, толстыми, как черенок метлы, которые хищно скалили острые кончики. Ребята, застыв на пороге, с удивлением уставились друг на друга. Во-первых, они не ожидали, что Эссантия оставит их вместе. Во-вторых, не понимали, как проходить это испытание, если каждые десять сантиметров заняты толстой иглой. Наступить на них невозможно, они пронзят насквозь, протиснуться между ними – тем более, расстояние слишком мало. Аметрин попробовал загнуть иглу руками, но она была настолько крепкой, что ничего не вышло. Подковы сгибать мог, а с иглой не справился. Эссантия постаралась на славу. Пока друзья раздумывали, что делать, от потолка отделились два блестящих шара, которые медленно подплыли к ребятам и застыли напротив них.